Стратегия исхода - Дуглас Рашкофф

Не сбавляя шага, Данилов бросил — но не спичку, которую мог задуть ветер, а одну из зажигалок с пьезоэлектрическим элементом. Лужица вспыхнула, и от нее до нагромождения машин потянулась горящая полоса.

Все получилось не совсем так, как он хотел.

Люди со снегоходов заметили опасность. Сквозь рев моторов Данилов услышал предостерегающие крики. Наверно, они пытались остановить собак, но не вышло — те уже вошли в охотничий азарт.

Это были умные собаки, но они не догадывались, какую угрозу могут представлять два мертвых грузовика, развернувшиеся юзом и просевшие на спущенных шинах.

КамАЗ не взлетел на воздух, но полыхнул из бензобака огненным шаром, пламя мгновенно перекинулось на соседнюю машину, а все, что было между ними, на время превратилось в хороший костер. Должно быть, туда угодило вырвавшееся вперед животное. Через пару секунд оно вылетело из пламени как подбитый самолет, с визгом закружилось на месте, словно пытаясь поймать свой хвост. Наконец, упало в снег и затихло. Других не было видно за огненными сполохами.

С мрачной усмешкой Данилов подумал, что получил бы заклятого врага в лице Общества защиты животных. Зато, даже если остальные псы не пострадали, след теперь они возьмут не скоро.

Снегоходы между тем затормозили. Людоеды наверняка хотели окружить его. Данилов понимал, что шансов мало. Конечно, без собак они не смогут преследовать его. Но что может им помешать убить его здесь и сейчас?

Данилов присел на утоптанный снег. Четыре патрона…. Не густо, учитывая, что врагов минимум трое. Он нащупал в кармане куртки оружие отчаяния — сигнальную ракету. Положил рядом с собой. Инстинктивно проверил нож, хотя в ближнем бою больше полагался бы на приклад.

Выглянув из-за края разорванного тента, он увидел первого — судя по фигуре, это был один из братцев. Саша выстрелил и потратил патрон не зря. Раздался вопль, в котором было больше злости, чем боли. Темный силуэт исчез за дорожным бордюром. Легко раненый или тяжело — пока не ясно.

Данилов только успел укрыться и тут же прогремели выстрелы. У нападающих явно были не гладкостволы — по ушам ударил сухой треск, похожий на звук пастушьего кнута. Винтовочные пули прошили брезентовый тент. Александр пригнулся еще ниже, чтобы его прикрывала колесная пара.

Он собирался снова перезарядить ружье, но в этот момент из-за азиатского недогрузовика прямо на него вылетел давешний «подкулачник». Испугались оба, но Данилов среагировал первым. Он знал, что не успеет даже выбросить гильзу, а его уже убьют. Вместо этого он направил на врага, уже поднимавшего ружье, свою ракету и дернул шнур.

Еще у «Оптимы» он видел, как отморозки из бывших охранников подожгли с помощью такой штуки пойманного маленького оборвыша. Потом, правда, получили от Мясника так, что два дня отлеживались. Тот хоть и был суров, но садизма не любил.

На секунду вокруг стало светло как днем — ярко-красное пламя резануло по привыкшим к мраку глазам. По ушам резанул дикий вой. Открыв глаза, Данилов увидел, как вспыхнула у каннибала одежда и шапка. Ракета попала в цель, и выбросила заряд раскаленного фосфора тому в лицо. Ему бы прыгнуть в снег и кататься, но, ослепший и обезумевший, он побежал, размахивая руками, как мельница. Огонь от этого только сильнее разгорался — мех, пух и вата горят очень хорошо.

Если Данилов что-нибудь смыслил в ожогах, у мерзавца должны были быть третьей степени по всему лицу — не боец…. Но оставлять подранка в тылу не следовало. Как ни противно, дела надо доводить до конца.

На секунду Данилов отвлекся, прислушиваясь к перемещениям остальных. А когда обернулся, раненый поднимался, тряся головой и яростно матерясь. Он был черным как негр, сильно пахло паленым мясом. На обгоревшем лице виднелся только один глаз, другой вытек и напоминал пережаренное яйцо.

Данилов не стал ждать. Разыгрывать из себя джентльмена, когда ты один против четверых, смешно. В два прыжка он оказался рядом и, не давая противнику распрямиться, обрушил ему на голову приклад. Тот рухнул с копыт. Александр ударил его еще дважды, пока тот не перестал дергаться. Кровь так громко стучала у парня в ушах, что он не уловил момента, когда хрустнул череп. Приклад ружья, которое явно когда-то с раболепием в глазах преподнесли большому начальнику, покрылся липкой кровью и клочками волос.

Прошло минут десять…

Огонь почти прогорел, засыпанный пепельным снегом, пошедшим вдруг с удвоенной силой, будто на небесах горел свой костер.

Больше желающих кидаться на Данилова очертя голову не было. Один раз по нему выстрелили, но пуля прожужжала далеко. Ситуация сложилась патовая, но этот пат вел к выгодной для Александра ничьей.

Начавшийся пеплопад тоже был ему на руку. Видимость резко ухудшилась, и он теперь мог покинуть свое укрытие и исчезнуть в любом направлении. Пусть попробуют найти его без собак.

Похоже, любители «розовой свинины» это поняли. Они еще могли взять его, окружив и напав разом. Но одному или нескольким это могло стоить жизни. Саша это уже доказал.

Он сидел в своем укрытии и прислушивался…

Внезапно моторы снова зафырчали и через секунду два снегохода помчались прочь.

Они уходили. Поле боя осталось за Сашей.

Свет фар еще не скрылся вдали, а Александр уже вспомнил о трофеях. Обыскал труп, но почти ничего ценного не нашел. Кусок вяленого мяса, завернутый в целлофан, он выбросил, но сухарями не побрезговал. В подсумке было с десяток патронов.

Ружье врага он нашел не сразу — оно упало в рыхлый снег на обочине. Эта находка была самой полезной. И пусть в прежние времена стоимость отечественной двустволки была несравнима с ценой на изделие итальянских оружейников с золотой гравировкой, теперь от нее гораздо больше проку.

Адреналин схлынул из крови, вернулось чувство голода. Данилов вспомнил, что в рюкзаке у него только объедки. Он очень надеялся на жаренную собачатину, но когда добрался до места пожара, не нашел ничего. Охотники забрали обгорелый труп своего питомца с собой.

Глава 2. ЦАРЬ ГОЛОД

День семьдесят четвертый

Саша понимал, что по логике обстоятельств он обречен, даже если больше не встретится ни с одичавшими псами, ни с озверевшими людьми.

Стать хорошим охотником оказалось еще труднее, чем бойцом.

Зайди он чуть дальше на «темную сторону» — не стал бы бегать с проволочной петлей за собаками, а пошел бы к ближайшей деревне, чтобы сидеть там в засаде, убивая и грабя одиноких путников. Проще всего — женщин и подростков.

Но ему это не подходило, и потому он умирал.

Сколько времени человек может прожить без еды? Месяц? Ему предстояло проверить это опытным путем. Помнится, какой-то целитель говорил, что если не есть день — два — три, то можно вовсе избавиться от этой привычки и перейти на азот из воздуха, а заодно очистить организм от шлаков. Странно, что такой возможности не оценили потерпевшие кораблекрушение, блокадники и узники концлагерей.

Многие животные околели бы от той дряни, которой он теперь набивал пустой желудок. Саше случалось есть спрессованные картофельные очистки из мусорных контейнеров, рыбные головы, мерзлые гнилые овощи с полей, оставшиеся с прошлогодней уборки урожая. Он давно избавился от брезгливости, и когда живот сводило голодной судорогой, мог сожрать даже крысу. И жрал.

В какой-то момент он принялся искать еду не только в домах и магазинах. Его внимание привлекли свалки и помойки. Кое-где под слоем снега можно было найти не только сгнившие отбросы. Несколько раз Данилову случалось находить колбасу, хлеб, сыр с плесенью (почти рокфор, хе-хе), а однажды — даже четыре йогурта. Основательно просроченные, они оказались не прокисшими — химии в них явно было больше, чем бифидобактерий. Конечно, не все такие продукты были одинаково полезны, но его луженый желудок, оказалось, мог переварить почти все.

Но бывало, что за три-четыре дня он не находил ничего.

Сказать, что Саша голодал, значило ничего не сказать. Но еще существовало табу, которое он не нарушил, и нарушать пока не собирался… Саша не пробовал «постной свинины». Правда, никаких внутренних мотивов соблюдать этот запрет у него давно не оставалось, одни лишь внешние. Запрещено. Нехорошо. Грех.

Конечно, в уголовном кодексе нет статьи за людоедство. И Библия на этот счет молчок. Хотя там и про запрет на педофилию с некрофилией не сказано, потому что наивные древние евреи не могли представить себе такие вещи.

Так почему нельзя? Да потому…

Оставалось потуже затянуть пояс. Хотя куда уж туже, и так талия у него, как у манекенщицы, епт… Он постоянно думал о мясе и ничего не мог с собой поделать.

«В мире есть царь, это царь беспощаден, Голод названье ему».

Чем дольше он жил как Робинзон, тем больше убеждался, что человек быстро привыкает не только к хорошему. Когда оказываешься по уши в дерьме, срабатывает защитный механизм, который говорит: «Все не так уж плохо, бывает гораздо хуже…». Синдром самосохранения не дает захлебнуться и жизнь продолжается.