Пепельное солнце - Алина Смирнова

Более всего меня ужасала не возможность повторных терактов, которые управление не сможет предотвратить…. А убийства, что скрывают теракты. Настолько отвратительных и ужасающих преступлений я никогда не видел. Первую жертву — старушку нашли в собственной квартире. Точнее нашли, громко сказано. От нее осталась полупереваренная берцовая кость, которая вместе с какой-то слизью, вероятно, была выплюнута после основной трапезы. Ни один из наших криминалистов не смог даже предположительно выдвинуть рациональную причину смерти. Все сходились во мнении, что ее просто съели заживо. Съели заживо?! Как это звучит!

Вода, белки, различные соли, глюкоза, немного холестерина и прочих составляющих слюны — эта слизь слюна. Однако химики подтвердили наличие других веществ в жидкости, и вывод — слюна нечеловеческая…. Наши ученые, не могут определить, что за живое существо съело старушку? Ну ни ее же собачка, которую, кстати, нашли мертвой в той же квартире. И умерло животное от разрыва сердца. Что могло так напугать бедную псину?

Мне до сих пор было не по себе. Это было первое убийство. Вторым из свидетелей взрыва Ходена был найден мальчик. Опознать пятнадцатилетнего подростка удалось только после анализа ДНК, оставшихся от него зубов. Помимо зубов от него осталась также кровавая лужица слизи. Сразу же после обнаружения «трупа», Джон отправился к его семье и столкнулся с маленьким препятствием. Его родители и младшая сестра были также съедены заживо. Джон в квартире обнаружил только их обглоданные кости. Мы попытались взять под защиту последнюю свидетельницу, о существовании которой знали точно, это Амата Санори — тридцативосьмилетняя банковская служащая. Она переходила мост каждый день по пути на работу, поэтому за ней было установлено двадцатичетырех часовое наблюдение. Мы даже успели взять ее показания, женщина рассказала, что видела собственными глазами, как после землетрясения, которое она ощутила, мост рухнул. Мы взяли с нее подписку о не выезде за пределы города, а также слово о неразглашении. Я лично подтвердил, что управление гарантирует ее безопасность. Наши оперативники отвозили и привозили ее на работу. Кто-то из бригады детективов постоянно дежурил у ее дома, даже по ночам. И убили ее как раз ночью. В доме не зажегся свет и дежурные не слышали криков. Следов проникновения и взлома не было найдено. Как убийцы попали в дом? Как им удалось убить женщину, чтобы она не успела подать никаких криков о помощи? И самое главное, каким же способом все-таки совершались убийства! Я никогда не поверю, что их действительно кто-то съел. Какой-то очень хитроумный способ, загадку которого я никак не мог разгадать…. Судя по прошлым убийствам нужно было немедленно взять под защиту ее ближайших родственников, но было уже поздно. Ее престарелая мать также не смогла спастись от рук кровавых убийц.

Кто же убивал? И самое главное как? У нас только вопросы и ни одного ответа. Я впадаю в отчаянье, когда смотрю на весь этот кошмар. Меня волнует только одна мысль — если я допустил подобный хаос то как его остановить? Что я должен сделать? Чего добивается Пепельное Солнце? Кто они? И почему так жестоко уничтожают жителей города? Сколько на самом деле уже умерло людей, если брать в рассмотрение и криминальный передел власти в городе три года назад?

Пока еще не было поздно, нужно было поговорить с одним человеком. Общаться с ним мне хотелось менее всего в сложившейся обстановке, но, похоже, это единственный выход. Нужно непременно успеть до того как произойдет очередной теракт. А интуиция подсказывает мне, что он непременно произойдет.

Я набрал номер на сенсорной панели. Как и обычно, по этому телефону мне ответил дежурный старший офицер, дежуривший в этот день 23-го июня.

— Здравствуйте, директор «Управления безопасности», я бы хотел поговорить с главнокомандующим…. - пятиминутное молчание в трубке всегда означало, он обдумывает степень конфиденциальности. Он знает с какого номера звонят и должность его похоже тоже не удивляет. Значит, все решиться быстро….

— Подождите несколько минут, я доложу….

Я ждал. Ум этого человека, несомненно, привел его к мысли, что я позвоню первым. Может он считал это юношеской неопытностью или еще чем-то, не важно…. Важно, чтобы до него дошел смысл — положение критическое, если я пошел на сближение. Пять минут доклада означали, что главнокомандующий решал, стою ли я его внимания?

Дежурный офицер говорил холодно, личные подчиненные уж точно знали, что управление — армии не товарищ….

— Главнокомандующий ждет вас сегодня в половине восьмого в главной резиденции Фимино, в Камакуре. И вам лучше явиться без сопровождения, во избежание недоразумений, всего хорошего…. - как сухо, похоже, меня ни во что не ставят даже армейские капитаны? Или то, что меня пригласили в главную резиденцию, после стольких лет полного игнорирования, есть сигнал к потеплению отношений?

Мой отец был верным другом и соратником этого человека почти сорок лет. Управление создавалось при благоприятном влиянии семьи Фимино, так как наш клан имел тогда менее значимое влияние в стране. Но двадцать лет назад они разошлись в вопросах обеспечения порядка в стране, и управление смогло существовать отдельно с финансированием за счет государства. Однако, с момента разрыва Фимино никогда не позволял себе в тихую перебегать дорогу мне, после смерти отца, наоборот, если он был не доволен чем-то, то высказывался открыто. Так было правильно, этот человек невероятно умен, менее умен, чем его сын и менее добродушен. Но умен и решителен. Он готов действовать в тот момент, когда я еще сомневаюсь. Мозгов ему хватало, чтобы в нужный момент осознать опасность положения и прекратить незримую войну между управлением и армией и начать действовать сообща. Может быть поэтому, я приглашен в Камакуру — главную резиденцию клана Фимино. Камакура — их исторически завоеванная земля, на которой жили, сражались и умирали их предки. В центре огромной по площади территории стоит камень времен смуты, где высечены имена великих героев клана. Я был там в детстве, когда мы еще были вместе с ним. И мне всегда становилось ужасно грустно и одиноко, когда Фей уезжал из нашего поместья в Камакуру.

В его лице, когда он был вынужден еще ребенком покидать наш дом и возвращаться к отцу, отражалась бездонная печаль. Главнокомандующий, как и все его предки, был более всего строг к своим детям. Но мне казалось, что он был и вовсе бессердечным, когда дело касалось Фея. Понимая это уже тогда, я поставил себе цель помочь Фею, чтобы не произошло у них с отцом в будущем….

Вспоминая наши старые деньки в поместье Фимино, я садился в машину. Ночи стали длиннее, будто возвещая приход еще большей тьмы в город. С тяжелыми мыслями я отправился в Камакуру.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});