Люди легенд. Выпуск первый - В. Павлов

…Сегодняшний Делятин и похож на прежний и отличен от него. Электростанция, станция железной дороги — все на месте, будто не было ни взрывов, ни артиллерийского огня, ни боев. Но есть и приметы войны: улица Ковпака, 12. Такой улицы прежде здесь не знали. А сейчас по этому адресу живет проводник, который в памятные дни рейда помог отставшему от роты Бакрадзе добраться до своих.

Неподалеку от города, в селе Белая Ослава, где стоял штаб 9–й роты, Давид Ильич увиделся с Дмитрием Стругом — другим проводником. В кадре фильма — дом, где живет Дмитрий Струг. Дом этот… ранен. Со времен войны осталась пометка на его стене — следы немецкой автоматной очереди.

На экране — митинг в городе Делятине. Море голов. Да, в местном клубе имени Руднева никак не разместиться всем желающим. Митинг выплеснулся из клубного зала на поле стадиона.

Выступает Ковпак — прославленный партизанский генерал. Многим памятны события, о которых он говорит. Притихли и дети в красных галстуках и с букетами в руках.

Одного за другим Сидор Артемьевич представляет участникам митинга героев Карпатского рейда и первым среди них называет Давида Ильича Бакрадзе.

О Карпатском рейде в Яремче напоминает небольшой ковпаковский музей. С удивлением обнаружил здесь Давид Бакрадзе неизвестную ему фотографию. На ней — он сам с товарищами, обросшими, худыми, с усталыми лицами. Видно, сразу после боя. Кто снимал их? Когда?..

Недавно в Тбилиси Давид Ильич получил письмо от директора Яремчанского партизанского музея Михаила Музыря. Он писал, что из Киева привезен переломившийся в бою на реке Немане автомат Бакрадзе. Давид Ильич до сих пор не может понять, как уцелел он сам тогда, в ту минуту. Осколок снаряда разворотил автомат, который он держал в руках, а самого Бакрадзе только опрокинуло навзничь взрывной волной. Да мало ли таких случаев пережил Давид Ильич во время войны! Однажды пулеметная очередь прошила полы его партизанской шинели, в другой раз пуля свалила под ним коня. Было и такое: взрывом отбросило партизанского командира в сторону и засыпало землей… И при всем этом — ни одного ранения за три года бесконечных боев и походов! Правду говорят: смелого пуля боится!..

Время не может стереть в памяти ничего из той трудной и необыкновенной жизни, которую прожил в несколько военных лет украинский партизан Давид Бакрадзе, как не в силах они вычеркнуть войну из памяти народа…

А. Бринский, Герой Советского Союза

ПОСЛАНЕЦ МОСКВЫ

Бывает так: встретишь человека, познакомишься, и на всю жизнь останется в твоей памяти большой след от первой встречи с ним. Такой след оставил в моей памяти Иван Николаевич Банов, носивший в тылу врага фамилию Черный.

Было это летом 1942 года — в один из самых тяжелых периодов Великой Отечественной войны. Гитлеровцы захватили Севастополь, рвались к Волге, достигли предгорьев Кавказа.

В это трудное время партизанские отряды нашего соединения совершили шестисоткилометровый рейд по тылам врага и из Витебщины вышли в Западное Полесье. Командир соединения — полковник Линьков Григорий Матвеевич, Батя, остановился со своим штабом в районе Червонного озера, а я с отрядом вышел к Выгоновскому озеру, севернее Пинска. Перед нами стояла задача — развернуть диверсионно–разведывательную работу на железнодорожных узлах — Брестском, Барановичском, Лунинецком, задерживать резервы врага на важнейших коммуникациях. Вот тогда и появился у нас Иван Николаевич Банов, сыгравший большую роль в развитии партизанского движения в Западном Полесье.

От нас до центральной базы было не менее полутораста километров, но связь с ней мы поддерживали аккуратно — и по радио, и живую. На Червонном озере Батя принимал самолеты, которые доставляли с Большой земли взрывчатку, оружие, боеприпасы и различную литературу. В литературе, особенно в газетах, мы нуждались почти так же остро, как и в взрывчатке: необходимо было знать и доносить до народа правду о войне, о положении внутри нашей страны и о международном положении, правду, которую так хитро и так нахально искажала или замалчивала гитлеровская пропаганда.

Через каждые десять дней на центральную базу отправлялись группы связи, которые преодолевали 150 километров лесов и болот туда и столько же обратно, чтобы поддерживать боеспособность отряда.

В пасмурный, не по–августовски холодный день ждали мы возвращения с базы группы капитана Гончарука. После обеда я вышел на восточную опушку лесного островка, на котором расположен был партизанский лагерь. Часовой (с вышки наблюдательного пункта далеко видно) доложил, что по лесной дороге движется большая группа партизан во главе с Гончаруком. Вскоре они показались на нашей тропке. Шли медленно, тяжело нагруженные. Это нас обрадовало. Значит, несут нам подарки Большой земли.

Среди знакомых фигур наших бойцов мы сразу заметили нескольких новичков, одетых в одинаковые черно–синие куртки десантников. Один из них шагал рядом с Гончаруком. Когда подошли, Гончарук доложил о выполнении задания: взрывчатку принесли, никаких происшествий по пути не было. И, отступив на полшага, вполоборота к своему спутнику, представил его:

— С нами прибыл товарищ Черный, заместитель Бати.

Он и на самом деле был черным — молодой, хорошо сложенный брюнет с правильными чертами смуглого лица и густыми бровями. И новенькая десантка с цигейковым воротником, и добротные сапоги — все на нем было хорошо пригнано, ладно сидело.

Здороваясь, он представился четко, по–военному:

— Капитан Черный!

— Майор Бринский, — ответил я, пожимая его руку. — Откуда?

— С Большой земли… А точнее — недавно из Москвы.

По правде сказать, вопрос был лишним, так же как и ответ: слишком уж выделялись чистые костюмы десантников среди разношерстной и поношенной, видавшей всякие виды одежды наших партизан.

Возвращение связных с центральной базы всегда было для нас радостным событием, а теперь особенно: прилетел человек из Москвы, привез радиостанцию, литературу, свежие газеты, а главное, сам он расскажет, что творится за линией фронта, как живут наши советские люди.

В тот же день вечером Черный провел беседу с партизанами о положении на Большой земле и на фронтах. Казалось, конца не будет вопросам. Говорили обо всем, любая мелочь была для нас интересной, дорогой, важной. Подумать только: ведь мы больше года находились во вражеском тылу.

Иногда бывает, что старший начальник или его представитель, прибывая в часть, сразу начинает искать недостатки, вмешиваться в работу, отдавать всякие приказания и распоряжения от имени командования, подчеркивая свое начальническое «я». Кое‑кто из моих помощников ждал этого и от Черного. Капитан Анищенко так и сказал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});