Полное собрание стихотворений - Федор Тютчев

1830

"Через ливонские я проезжал поля…"*

Через ливонские я проезжал поля*,Вокруг меня всё было так уныло…Бесцветный грунт небес, песчаная земля —Всё на́ душу раздумье наводило.Я вспомнил о былом печальной сей земли —Кровавую и мрачную ту пору*,Когда сыны ее, простертые в пыли,        Лобзали рыцарскую шпору.

И, глядя на тебя, пустынная река*,И на тебя, прибрежная дуброва,«Вы, — мыслил я, — пришли издалека,        Вы, сверстники сего былого!»Так! вам одним лишь удалосьДойти до нас с брегов другого света.О, если б про него хоть на один вопрос        Мог допроситься я ответа!..Но твой, природа, мир о днях былых молчитС улыбкою двусмысленной и тайной, —Так отрок, чар ночных свидетель быв случайный,Про них и днем молчание хранит*.

Начало октября 1830

"Песок сыпучий по колени…"*

Песок сыпучий по колени…Мы едем — поздно — меркнет день,И сосен, по дороге, тениУже в одну слилися тень.Черней и чаще бор глубокий —Какие грустные места!Ночь хмурая, как зверь стоокий,Глядит из каждого куста!*

Октябрь 1830

Осенний вечер*

Есть в светлости осенних вечеровУмильная, таинственная прелесть!..Зловещий блеск и пестрота дерёв,Багряных листьев томный, легкий шелест,Туманная и тихая лазурьНад грустно-сиротеющей землеюИ, как предчувствие сходящих бурь,Порывистый, холодный ветр порою,Ущерб, изнеможенье — и на всемТа кроткая улыбка увяданья,Что в существе разумном мы зовемБожественной стыдливостью страданья!

Октябрь 1830

Листья*

Пусть сосны и елиВсю зиму торчат,В снега и метелиЗакутавшись, спят, —Их тощая зелень,Как иглы ежа,Хоть ввек не желтеет,Но ввек не свежа.Мы ж, легкое племя,Цветем и блестимИ краткое времяНа сучьях гостим.Всё красное летоМы были в красе —Играли с лучами,Купались в росе!..Но птички отпели,Цветы отцвели,Лучи побледнели,Зефиры ушли.Так что же нам даромВисеть и желтеть?Не лучше ль за нимиИ нам улететь!О буйные ветры,Скорее, скорей!Скорей нас сорвитеС докучных ветвей!Сорвите, умчите,Мы ждать не хотим,Летите, летите!Мы с вами летим!..

Октябрь 1830

Альпы*

Сквозь лазурный сумрак ночиАльпы снежные глядят;Помертвелые их очиЛьдистым ужасом разят.Властью некой обаянны,До восшествия ЗариДремлют, грозны и туманны,Словно падшие цари!..Но Восток лишь заалеет,Чарам гибельным конец —Первый в небе просветлеетБрата старшего венец.И с главы большого братаНа меньших бежит струя,И блестит в венцах из златаВся воскресшая семья!..

Октябрь? 1830

Mala aria[19]*

Люблю сей божий гнев! Люблю сие незримоВо всем разлитое, таинственное Зло —В цветах, в источнике прозрачном, как стекло,И в радужных лучах, и в самом небе Рима!Всё та ж высокая, безоблачная твердь,Всё так же грудь твоя легко и сладко дышит,Всё тот же теплый ветр верхи дерев колышет,Всё тот же запах роз… и это всё есть Смерть!..Как ведать, может быть, и есть в природе звуки,Благоухания, цветы и голоса —Предвестники для нас последнего часа́И усладители последней нашей муки, —И ими-то Судеб посланник роковой,Когда сынов Земли из жизни вызывает,Как тканью легкою, свой образ прикрывает…Да утаит от них приход ужасный свой!..

1830

"Сей день, я помню, для меня…"*

Сей день, я помню, для меняБыл утром жизненного дня:Стояла молча предо мною,Вздымалась грудь ее волною,Алели щеки, как заря,Всё жарче рдея и горя!И вдруг, как солнце молодое,Любви признанье золотоеИсторглось из груди ея…И новый мир увидел я!..

1830

Из «Фауста» Гёте*

1

   Звучит, как древле, пред тобою   Светило дня в строю планет   И предначертанной стезею,   Гремя, свершает свой полет!   Ему дивятся серафимы,   Но кто досель его постиг?   Как в первый день, непостижимы   Дела, всевышний, рук твоих!   И быстро, с быстротой чудесной,   Кругом вратится шар земной,   Меняя тихий свет небесный   С глубокой ночи темнотой.   Морская хлябь гремит валами   И роет каменный свой брег,   И бездну вод с ее скалами   Земли уносит быстрый бег!   И беспрерывно бури воют,   И землю с края в край метут,   И зыбь гнетут, и воздух роют,   И цепь таинственную вьют.   Вспылал предтеча-истребитель,   Сорвавшись с тучи, грянул гром,

   Но мы во свете, вседержитель,   Твой хвалим день и мир поем.   Тебе дивятся серафимы!   Тебе гремит небес хвала!   Как в первый день, непостижимы,   Господь! руки твоей дела!

2

   «Кто звал меня?»

            — «О страшный вид!»   — «Ты сильным и упрямым чаром   Мой круг волшебный грыз недаром —   И днесь…»             — «Твой взор меня мертвит!»   — «Не ты ль молил, как исступленный,        Да узришь лик и глас услышишь мой?        Склонился я на клич упорный твой        И се предстал! Какой же страх презренный        Вдруг овладел, титан, твоей душой?..        Та ль эта грудь, чья творческая силаМир целый создала, взлелеяла, взрастила        И, в упоении отваги неземной,   С неутомимым напряженьем        До нас, духо́в, возвыситься рвалась?        Ты ль это, Фауст? И твой ли был то глас,Теснившийся ко мне с отчаянным моленьем?        Ты, Фауст? Сей бедный, беспомо́щный прах,        Проникнутый насквозь моим дхновеньем,Во всех души своей дрожащий глубинах?..»        — «Не удручай сим пламенным презреньем        Главы моей! Не склонишь ты ея!Так, Фауст я, дух, как ты! твой равный я!..»— «Событий бурю и вал судеб       Вращаю я,       Воздвигаю я,   Вею здесь, вею там, и высок и глубок!   Смерть и Рождение, Воля и Рок,      Волны в боренье,      Стихии во пренье,      Жизнь в измененье —      Вечный, единый поток!..

         Так шумит на стану моем ткань роковая,         И богу прядется риза живая!»         — «Каким сродством неодолимым,  Бессмертный дух! влечешь меня к себе!»  — «Лишь естествам, тобою постижимым,      Подобен ты — не мне!..»

3

         Чего вы от меня хотите,  Чего в пыли вы ищете моей,         Святые гласы, там звучите,  Там, где сердца и чище и нежней.  Я слышу весть — но веры нет для ней!  О вера, вера, мать чудес родная,         Дерзну ли взор туда поднять,         Откуда весть летит благая!  Ах, но, к нему с младенчества привычный,         Сей звук родимый, звук владычный, —  Он к бытию манит меня опять!         Небес, бывало, лобызаньеСрывалось на меня в воскресной тишине,Святых колоколов я слышал содроганье   В моей душевной глубине,И сладостью живой была молитва мне!        Порыв души в союзе с небесами        Меня в леса и долы уводил —        И, обливаясь теплыми слезами,   Я новый мир себе творил.   Про игры юности веселой,Про светлую весну благовестил сей глас —   Ах, и в торжественный сей часВоспоминанье их мне душу одолело!        Звучите ж, гласы, вторься, гимн святой!        Слеза бежит! Земля, я снова твой!

4

        Зачем губить в унынии пустом        Сего часа благое достоянье?Смотри, как хижины с их зеленью кругом        Осыпало вечернее сиянье.

        День пережит, — и к небесам иным        Светило дня несет животворенье.        О, где крыло, чтоб взвиться вслед за ним,Прильнуть к его лучам, следить его теченье?        У ног моих лежит прекрасный мир        И, вечно вечереющий, смеется…Все выси в зареве, во всех долинах мир,        Сребристый ключ в златые реки льется.        Над цепью диких гор, лесистых стран   Полет богоподобный веет,        И уж вдали открылся и светлеет        С заливами своими океан.        Но светлый бог главу в пучины клонит,        И вдруг крыла таинственная мощьВновь ожила и вслед за уходящим гонит,        И вновь душа в потоках света тонет.        Передо мною день, за мною нощь.В ногах равнина вод, и небо над главою.        Прелестный сон!.. и суетный!.. прости!..        К крылам души, парящим над землею,        Не скоро нам телесные найти.Но сей порыв, сие и ввыспрь и вдаль стремленье,   Оно природное внушенье,   У всех людей оно в груди…   И оживает в нас порою,        Когда весной, над нашей головою,        Из облаков песнь жавронка звенит,        Когда над крутизной лесистой   Орел, ширяяся, парит,   Поверх озер иль степи чистой   Журавль на родину спешит.

5

  Державный дух! Ты дал мне, дал мне всё,  О чем молил я! Не вотще ко мне  Склонил в лучах сияющий свой лик!  Дал всю природу во владенье мне  И вразумил ее любить. Ты дал мне  Не гостем праздно-изумленным быть  На пиршестве у ней, но допустил  Во глубину груди ее проникнуть,  Как в сердце друга! Земнородных строй

  Провел передо мной и научил —  В дуброве ль, в воздухе иль в лоне вод —  В них братии познавать и их любить!  Когда ж в бору скрыпит и свищет буря,  Ель-великан дерев соседних с треском  Крушит в паденье ветви, глухо гул  Встает окрест и, зыблясь, стонет холм,  Ты в мирную ведешь меня пещеру,  И самого меня являешь ты  Очам души моей — и мир ее,  Чудесный мир, разоблачаешь мне!  Подымется ль, всеуслаждая, месяц  В сиянье кротком, и ко мне летят  С утеса гор, с увлажненного бора  Сребристые веков минувших тени  И строгую утеху созерцанья  Таинственным влияньем умиляют!

Конец 1820-х — начало 1830-х годов