Данте - Рихард Вейфер

Принц Валуа презрительно скривил губы:

— Вам это не стоило ни одного флорентийского гульдена. А кроме того, вы прекрасно понимали, что, так называя его, вы повышаете скорее собственный авторитет, нежели честь французского королевского дома.

Теперь терпению наместника Бога на земле пришел конец.

— Так вот какова она, благодарность французов! — вскричал он.

— Не нужно выходить из роли, святой отец! — прервал его принц Карл. — Как христианин-католик Карл Валуа я почитаю вас и как послушный сын Святой Церкви готов почтительно поцеловать вашу туфлю. Но когда я говорю с вами как брат и уполномоченный короля Франции, мы с вами просто деловые люди, которые обязаны блюсти собственную выгоду. Вы нужны нам, а мы — вам.

— Для какой же это цели вы могли бы потребоваться мне? — с презрительной миной спросил Бонифаций.

— Например, для проведения в жизнь ваших отлучений от Церкви и булл о низложении монархов, — улыбнулся гость из Парижа.

Поразившись такой проницательности принца, Папа предпочел не развивать тему дальше.

— Оставим наши споры и перейдем к делу. Я намеревался привлечь вашу светлость, как вы уже правильно выразились, для выполнения некой дипломатической, а кроме того, и военной миссии и полагаю, что не ошибусь, предположив, что вы превосходно подходите как для первой, так и для второй. Вы прославились покорением строптивой Фландрии. Теперь вам предоставляется возможность снискать себе славу апостола мира.

На лице принца снова заиграла насмешливая улыбка, но Папа сделал вид, что не заметил ее.

— Вы должны отнять Сицилию у ее нынешнего владыки! — сказал он. — Как верховный сюзерен я не могу смириться, что этот прекрасный остров лишен влияния апостольского престола. Папские наемники к вашим услугам, да еще наемники неаполитанского короля, который в ближайшие дни прибудет сюда для обстоятельных переговоров. Вы согласны с такой помощью вести войну?

— Разумеется, святой отец!

— Иного ответа я и не ожидал. Но прежде вам предстоит решить другую задачу. В Тоскане сейчас происходит полнейшая неразбериха. Там живет беспокойный народ, который истребляет друг друга в бессмысленной партийной борьбе. Одна из тамошних партий обратилась ко мне как к третейскому судье.

— Только одна?

— Да, и мне этого достаточно. Нери, черные гвельфы, передали мне через своего главу, Корсо Донати, просьбу восстановить во Флоренции и во всей Тоскане порядок. Я согласен, что обычно вмешательство третейского судьи происходит только в тех случаях, когда его просят об этом обе соперничающие партии. В этом же случае исключение можно сделать уже потому, что я — сюзерен Тосканы, а потому имею право без проволочек решать возникающие споры.

Карл Валуа подумал про себя: «Тосканцы вряд ли признают за тобой это право, но мне-то все равно, ведь мы, французы, так или иначе только выиграем».

А вслух он сказал:

— Для меня будет большой радостью, если я сумею исполнить миссию миротворца для удовлетворения вашего святейшества.

Бонифаций одобрительно кивнул:

— Чтобы восстановить мир во Флоренции, вам придется обезвредить действующие там злые силы. При этом я думаю о некоем Данте Алигьери, который решительно противится всякому влиянию святого престола.

— Я покончу с подобными людьми, можете быть спокойны на этот счет, ваше святейшество.

— Я желаю вам счастья и да благословит вас Бог!

Когда принц ушел, Папа сказал своему помощнику в красном кардинальском облачении:

— Вы потрясены не меньше моего, монсиньор! Какая бездна разверзлась перед нами! Мои предшественники всегда уделяли самое пристальное внимание лишь Германии и Италии, и это было правильно. Мы не должны были допустить образования сплоченных и сильных наций, с которыми будет трудно или просто невозможно справиться. Но, к сожалению, мы обращали мало внимания на Францию. Королевская власть исподволь набрала там большую силу, и Филипп и его самонадеянный братец обнаружили передо мной нехристианскую самоуверенность, но, клянусь Господом и Святой Девой, в свое время я возьму их за горло!

Папа остался недоволен своим гостем из Парижа; принц Карл Валуа, когда покинул зал для аудиенций и шел, сопровождаемый папским камердинером в отведенные ему покои, тоже не испытывал радости. Он слишком хорошо понимал, что в глазах владыки Церкви он не более чем орудие, которое пока необходимо, но сразу же, как только выполнит поставленную задачу, будет заброшено в самый дальний угол. Французская политика в отношении Папы придерживалась точно такой же точки зрения. Как только для него, брата Филиппа Красивого, будет завоевана Сицилия, а во Флоренции будут созданы всякого рода преимущества для французской политики, Бонифаций может проститься со всеми своими надеждами и ожиданиями. Париж не испытывает перед Римом ни малейшего страха!

Такими тайными рассуждениями принц приправил свою трапезу.

Индейка, форель и вино «Слезы Христовы» пришлись ему как нельзя больше по вкусу и когда его светлость приступил к десерту, прошедшая аудиенция предстала перед ним иначе, чем прежде.

Теперь француз был твердо убежден, что произвел блестящее впечатление и своим дипломатическим искусством поставил старого пройдоху Бонифация в довольно затруднительное положение.

На вопрос камердинера, остался ли его светлость граф Фландрский доволен обедом, гость снисходительно поблагодарил. Затем принц осведомился, нет ли при дворе его святейшества флорентийцев.

— О да, их тут целая толпа, — почтительно ответил камердинер и перечислил ряд имен. Карл попросил прислать к нему мессера Корсо Донати, и камердинер заверил, что незамедлительно исполнит приказ его светлости.

По прошествии некоторого времени французский принц и флорентийский дворянин в изгнании уже вели между собой серьезный разговор. В сравнении с изящным отпрыском королевского дома, с его напудренным, почти женственным лицом и ухоженными тонкими руками Корсо Донати походил больше на кряжистый корявый дуб. Он отнюдь не чувствовал себя приговоренным к смерти изгнанником, который живет из милости при чужом дворе, а скорее считал себя крупным политическим деятелем, чья крепкая рука оказывает немалую помощь вельможе, до службы которому он снизошел. И принц Карл вскоре заметил, что высокомерие, с которым он привык обращаться с людьми, применительно к этому вспыльчивому беглецу из Тосканы совершенно неуместно.

— Не забывайте, мессер Корсо, что от меня зависит, когда вы сможете перерезать глотки своим землякам, которые уже предназначили ваши останки на съедение воронам и коршунам!

Глаза флорентийца блеснули из-под кустистых бровей.

— Совершенно верно, ваша светлость помнит о договоре, который мы заключили! Я свое обязательство уже давно выполнил. С наших черных я собрал для вас семьдесят тысяч гульденов — поверьте, это было нелегко! — чтобы вам нашлось, чем платить своим наемникам. Почва во Флоренции для вас хорошо подготовлена. Ваше же обязательство — прошу не забывать об этом! — еще не выполнено. Но думаю, я вправе надеяться, что в ближайшем будущем вы исполните свое обещание и вступите во Флоренцию. Все прочее пойдет само собой!

Принц закусил губу. Как нагло держится это ничтожество — ему это так не пройдет! Но пока он еще нужен.

— Никакие разочарования вас не должны страшить, мессер Корсо! Моя аудиенция у его святейшества весьма способствовала нашему доброму делу. Как же обстоят дела во Флоренции? Я слышал, будто Гвидо Кавальканти, песни которого я, кстати, очень ценил, умер в изгнании.

— Верно, умер, но только на родине. Изгнанник белых вернулся, а черных — нет. По мере сил я, разумеется, исправил эту несправедливость городских властей. Собравшись в большом количестве, дворяне и пополаны потребовали возвращения наших сторонников. Если бы приоры отказались дать согласие, мы намеревались добиться своей цели силой. Приоры обещали вернуть изгнанных черных, если мы, бунтовщики и мятежники, как они нас именуют, сложим оружие. Сами же они тайно вооружались, готовясь к борьбе, и призвали четыре сотни всадников из Болоньи. А теперь они заочно приговорили меня и моих друзей, организаторов собрания, к изгнанию. Такое вероломство вызвало огромное возмущение. Потом стало известно, что я договорился с предводителями партии черных в церкви Санта Тринита обратиться за помощью к святому отцу и просить его прислать во Флоренцию вас в качестве миротворца.

— Известие о вашем тайном сборище вызвало, вероятно, страшное негодование?

— Можете мне поверить! Эти недоумки собирались отрубить мне голову как государственному преступнику.

— Но вы ее вовремя успели избавить от топора, — заметил принц, дружески улыбнувшись, — это никто не может поставить вам в вину!