Зелёный патруль - Райдо Витич

— Стася?! — вызвал по переговорнику капитан.

— Ну? — остановилась, вглядываясь в силуэты деревьев впереди.

— Что видишь?

— Догадайся, — буркнула, на Сван покосилась. Тот за дерево спрятался и жестом показал: вижу впереди двух чужаков. Женщина тоже за стволом притаилась, передала:

— Замрите.

— Сколько?

— Двое.

— Пропусти.

— Лишь бы нас пропустили, — вклинился Сван. Через минуту мимо него промчались два подростка, с гиканьем догоняя друг друга. Колоритные, хоть с боку, хоть со спины. Глянешь и не ошибешься — ацтеки. Набедренные повязки — маштли, в ушах заглушки из элитного кирпича, на лицах и теле татуировки, на шее сумки — гонцы.

Просвистели как торнадо и опять тихо стало. Первая пара вновь движение начала и оба присели, услышав далекий утробный звук — в городе утро объявили и побудку по всем правилам ацтекской общины. Сейчас весь город дружно потянется на омовение, потом на завтрак и по рабочим местам. Это знали «старики» — довелось с ацтеками познакомиться, было горячее дело, почти в точности такое же хоть и севернее этого места и много раньше — лет триста назад. Тогда ацтеки еще поселеньями обходились и пройти проще было.

— Ну, все, братцы, экстренная молитва, — прошептал Иштван. — У меня четверо по курсу. Охотники, мать их Коатликуэ. Идут на меня.

— Уходи.

— Куда?

— Да хоть в небо!

— Понял.

И выпустив из дополнительного ствола пистолета стрелу, взмыл по леске вверх, завис в воздухе.

— А впереди кактусы командир, за что там зацепимся? — спросил.

— А левее топь.

— Справа тоже топь и тростниковые заросли, — передали, кто что увидел.

— Сбор в тростнике, — объявил Федорович.

И хоть до него было метров триста, добирались почти час, то и дело, пережидая пока не пройдут ацтеки. Время работало против патруля и собравшиеся в тростниковых зарослях это понимали. Капитан снял берет, обтер лицо и объявил:

— Рискнем. Иштван, Ян, занимаете позицию с максимальным обзором, берете под прицел каждого и прикрываете нас. На дислокацию десять минут. Мы двумя группами идем в город напрямую, не скрываясь прочесываем улицы. Очки не снимать, оружие держать наготове.

— Самоубийство командир, — предупредил Сван.

— Дома обсудим, — и нажал кнопку на наушнике. — Аким прикрываешь.

— Понял.

— Что с «зеленкой»?

— Канал держат.

— Хорошо. Разбежались, ребятки.

Пеши и Пацавичус разошлись в разные стороны.

— Предлагаю перевести ботинки на воздушные подошвы. Во-первых, топь и канал иначе не перейдем, во-вторых, аборигенов это наверняка потрясет, — сказала Стася.

— Логично, — кивнул Иван. Бойцы перевели блок стрелы на ботинках и приготовились к выходу на сцену. Сван зажал под мышками пистолеты-автоматы, по одному на каждую руку, и капитан, заметив его решительность, объявил всем. — Работаем чисто, чтобы не вызывать и не подставлять «синих».

— Потом возвращаемся домой и дружно убиваем «оранжевых», чтобы они больше трассы в гиблых местах не прокладывали, — тем же тоном передал Иштван. — Второй позицию занял.

— Седьмой позицию занял, — доложил следом Ян.

— Двинулись, — приказал капитан.

Когда они вышли из тростниковых зарослей, работающие у канала женщины в длинных, расшитых рубашках замерли, кто-то вытянулся, бросив кувшины, но ни одна не закричала и не побежала с визгом в город. Уже хорошо.

Капитан рубанул ладонью, давая понять своим: разделились. И пошел с Николаем чуть левее, а Сван и Стася чуть правее, плавно обтекая глазеющих.

— Спокойно, ребята, главное, спокойно.

Вид здоровяков в черном с зелеными головными уборами, бредущих по воде яки посуху произвел неизгладимое впечатление на аборигенов — пара женщин, как только патрульные поплыли уже над землей, рухнули на колени и запричитали благословление Крылатому Змею, пославшему им своих друзей. Остальные так и остались истуканами стоять.

Патруль вышел с «набережной» в город без препятствий.

Стася и Сван переглянулись, увидев почти проспект, прямой, как перпендикуляр.

— Нормально, — ухмыльнулся мужчина.

Улочка идущая меж тростниковых, обмазанных и раскрашенных хижин без окон, прямо к ступенчатому храму была людной. Женщины в каждом дворе занимались одним и тем же — терли маис, готовили пищу. Дети: кто играл, кто помогал родителям. Худой мужчина и подросток поднимали в огромный вкопанный в землю кувшин зерно в корзинах по лестнице. Девушка выкладывала лепешки на плоское блюдо, другая скручивала волокна хлопка веретеном, некоторые детишки крутились возле ритуального столба — жизнь кипела, но как только взгляд ацтеков встречался с фигурами в черном, спокойно идущими по улице — замирала.

Слева на поле юноши играли в тлачтли — разновидность баскетбола, но как только нападающий увидел патруль, мяч выпал из его рук. Команда застыла. Пара секунд и трое сорвались с места, помчались вверх по улице.

— Гонцы ушли, — бросила Стася в переговорник.

— Будьте готовы.

— Вижу тельпочкалли, — бросил Сван и кивнул напарнице на двор справа. Мужчины с завязанными на плече плащами обучали мальчишек от пяти до десяти лет воинскому искусству, один хлопал видно провинившегося мальчика шипастой веткой магея.

При виде незнакомцев в черном все замерли. Дети опустили палки и луки, взрослые настороженно впились глазами в лица пришельцев. Острые взгляды были нехорошими, пытливыми и чуть недоуменными. Было ясно, что ацтеки кинулись бы на гостей, но что-то непонятное сдерживало их.

Сван остановился перед татуированным пожилым индейцем с орлиным носом, решив, что он старший, и, занял позицию так, что под прицелом сразу оказался и двор школы и улица. Стася пошла искать мальчиков. К ее сожалению их нигде не было, только краснокожие, черноволосые ацтеки темными глазенками следили за каждым ее шагом:

— У меня чисто, — буркнула в переговорник.

— Жаль, — вздохнул Иван и Сван. Последний кивнул Русановой — уходим.

Путешествие по древнему городу продолжалось.

Народ начал стекаться, чтобы посмотреть на пришлых, тихо переговаривался, обсуждая их и строил предположения, зачем появились. Из обрывочных разговоров стало ясно, почему их не трогают: черный цвет ацтеки считали высшим воинским — жреческим, а зеленый королевским. И явление людей в черном с зелеными головными уборами большинством расценивалось, как высокая честь, знак Богов о избранности народа, который посетили не иначе посланники Тлалока, самого требовательного и бескомпромиссного божества.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});