Драконы и ведьмы - Мартиша Риш

говорит?

— Он без сознания, по ходу накачали чем-то, может, это и к лучшему. Главное — лечат.

— Хо, я даже не думал. Повезло, просто повезло. Только я теперь, точно, ничего не понимаю.

— Я тоже.

— Могли нас захватить, чтобы выкрасть кадета, иначе, зачем с ним возиться? Может он и был нужен?

— Да ну, бред, его чуть за борт не сбросили. Помнишь?

— Да помню я. Что еще видел?

— За кадетом приглядывает парнишка с косой до пояса и в собачьем ошейнике. Мы вошли, он сидел на полу у кровати. Нас заметил, так подлетел и начал кланяться.

— Ничего себе. И где мы? У какого больного на голову идиота??

Драконихи

— Хлоя, они уже должны были приплыть! Вдруг что-то случилось? Я не переживу такую потерю! Просто не переживу!

— Я тоже. Думаю, что надежда есть. Тебе же говорили, море, всякое может быть. Может, эти милые люди заболтались с русалками?

— А если те выпросят кого-нибудь самого лучшего? Ты об этом подумала?

— Ой, я все больше дичаю! Давай слетаем их поискать?

— Это опасно! Надо еще подождать.

— А если и этих пиратов убьют? Что тогда? Как наши любимчики до нас доберутся? Совсем одни они же могут пропасть!

— Еще день подождем и отправимся на поиски!

— Надо попросить Корша помочь, он наверняка что-нибудь умное подскажет!

— Полетели?

— В море?

— Нет, не в море, а к Коршу конечно.

— Полетели. Надеюсь, он у своего нового дома.

Глава 18

На судне. Капитан.

Парней увели, люк заперли. Над головами лишь изредка слышны неясные голоса, будто бы захватчики к чему-то готовятся. Потом резкий всплеск раздался со стороны левого борта, что-то довольно крупное улетело в воду. Минуту команда оглушенно молчала. Общую для всех мысль выдал старпом:

— Хорошие были парни. Серджо… с ним и так было ясно. Джинджер и Лукас… наверное, им теперь в раю будут петь ангелочки.

Старпому никто не ответил, даже у меня язык присох к небу и в горле встал ком. Джинджер… Весельчак, балагур и сказочник. Столько лет вместе в море. Что же так по-глупому вышло? Я ведь мог его остановить. А может, мы ошибаемся? Да нет, не может. Всплеск был слишком сильным, от одного тела такого всплеска быть просто не может. Только не ясно, почему они выбросили людей прямо у своего берега. Или это не их место? Главное, лиц никто из захватчиков не скрывает, а значит, нам тоже не дадут выбраться.

Из раздумий выбил внезапный холод, что пополз по бортам, образуя изморозь на стенах. Как такое возможно, мы же в теплых краях! Таких холодильных установок тут просто быть не должно, слишком мощно! Гулкие хлопки парусины, будто огромные птицы решили взлететь прямо с палубы. Откуда у нас столько парусины на борту, и что они с ней делают?

Судно дернулось и подлетело вверх. Кран-балка? Какого черта! Нас поднимают? От резкого удара днищем гора ящиков за нашими спинами шатнулась. Команда со мной во главе отбежала в противоположный угол, здесь, может, и не зацепит. Нас взяли на буксир, и мы снова налетели на отмель?

Судно куда-то тащат. Ноги обдувает неимоверным холодом. Влетели во что-то бортами. В проем? Так тут проема, вроде, не было, меня же выводили наружу!

Судно ускорилось, от очередного удара люк в трюм распахнулся, но никто не вошел.

«Плюх» — раздалось из-за борта. И тишина, ни шагов, ничего. Только люк немного болтается, да море плавно баюкает судно.

— Может, выйти? — спросил матрос.

Боязно, а ведь придется. И мне первому, черт.

Встал с умным и строгим видом, силясь тем самым приободрить команду. Вслушиваюсь, вроде, тихо. Чего ждать-то? Так ли, иначе ли, надо выйти. За мной следом увязался старпом. Пришлось оттормозить героя. Если на судне есть опасность, то с командой должен остаться хоть кто-то из нас двоих, мало ли что. Опытных и шарящих в деле нас теперь всего-то двое. Джинджер, как же так-то, а? И зачем ты только вступился за кадета? И ему не помог, и наш кок за тобой встал следом. Два героических дурака, два идиота. Как же нам всем будет вас не хватать, да и вездесущего, по-щенячьи любопытного во всем, что касается морского дела, Серджо тоже. Соберись, капитан, надо вылезти на разведку.

— Капитан, нужно подниматься всем вместе. Вдруг они напились и спят или обдолбались? Будет больше шансов отправить их за борт.

Чтоб мне и давал команды матрос? Хотя, он ведь собирается рискнуть и своей шкурой. Остальные, вон, тоже встали.

— Идёмте. Будут шансы заплатить за парней — вперед. Никто ничего не узнает.

— Верно.

Тихо как мыши взошли на палубу. Никого, только парусина трепещет. Мужики бросились проверять судно, каюты, машинное отделение, я бегом влетел в рубку. Связь есть! Удалось передать сигнал бедствия военным!

Спустя минут пять ко мне влетел старпом.

— На борту посторонних нет. Только трупы.

— Наши?!

— Нет, их. Может, наши живы? Иначе, зачем этих пиратов оставлять на борту, а наших — того, за борт.

— Будем думать, что так.

— Где мы?

— Не поверишь, в двух сутках пути до Суэцкого канала. Ровно в той точке, в которую меня тыкала носом та девица на палубе.

— А замок, бухта, вы говорили?

— Черт его знает! Где мы вообще были? Море то встало, то замерзло. А что с оборудованием?

— Все цело, только разгромлено по мелочи в каютах, не без этого. Да на камбузе тоже погром, половину провизии сожрали. Я толком еще не смотрел. Мы искали захватчиков и… наших.

— Нужно срочно и подробно все осмотреть, отдай приказ команде. Все, что найдете из трофейного барахла, сложите в одном месте. После необходимо запустить двигатель, дождаться военных.

— Зачем так срочно собирать чужие манатки по всей посудине?

— Хочу понять, кто нас захватил вторым номером.

Спустя полчаса команда рассматривала трофеи. Гора автоматов свалена кое-как у борта, чьи-то брюки аккуратно расстелены на палубе, рядом с ними разложено содержимое некогда плотно набитых карманов.

— Ну, дела!

— Брюки, точно, оставили те, вторые. Все трупы в штанах, вряд ли они лезли на борт, имея смену одежды.

— От этого не легче. Может, военные нам что-нибудь разъяснят.

— Жди. Сам будешь объяснять, почему на всех автоматах оплавлено железо внутри. Вот как такое возможно? Я же сам слышал очереди по берегу!

— И я! — дружно загудела команда.

Кадет Серджо

Проснулся, словно вынырнул из мутного бреда куда-то на поверхность. Во рту невероятная горечь, сейчас бы попить воды. Где я? Лежу на мягком. Открывать глаза или послушать, что происходит