В ритме неспящего города (СИ) - Муравская Ирина

Йен нашелся в стороне, любезничающий с кучкой девиц, томно хлопающих глазками и накручивающих на пальцы спалённые от плойки локоны. Девочки смеялись и что-то щебетали. Правда Келлеру их разговоры были, мягко говоря, до одного места. Отвечал он неохотно, флиртовать не пытался… вот только у Лорелеи всё равно невольно сжались зубы.

Так, сестрёнка пустила в ход тяжелую артиллерию и ей пора. Надо разобраться, с чего это вдруг ей снятся всякие мутные типы, и чем это грозит конкретно ей, так что Лори, выскочив из машины, решительно направилась к размалёванному сборищу.

― Так вот откуда так разит… ― она демонстративно принюхалась. ― Да, точно. Шлюхами, ― Лори грубо растолкала щебечущих пташек. ― Пошли отсюда, пока ноги не переломала! ― давно заработанная репутация и сверкнувший совсем не по-ангельски взгляд возымел эффект — девочки поспешно отвалили, не желая связываться с местной истеричкой. Остался один Йен. Не сказать, что сильно потрясенный, собственно, даже в лице не изменившийся. Лорелея требовательно сложила руки на груди, воззрившись на него. ― Хочу гонку. С тобой.

― Ты ведь знаешь… ― начал было Келлер, но та остановила его жестом.

― Ни ставок, ни других участников. Вдвоём… Пожалуйста, ― последнее слово далось ей ой как непросто, и Йен это почувствовал.

Более того, было видно, как пошатнулась его решительность от данного самому себе обещания. Пошатнулась не столько от просьбы, сколько от того, кто и как его произнёс. Почему-то Лори это правда было нужно. Не прихоть. Необходимость.

― Езжай за мной, ― наконец, кивнул Келлер и направился к Шелби.

Лорелея облегченно прикрыла глаза, всего на мгновение и так, чтобы никто не увидел, после чего поспешила обратно к Камаро. Да, ей реально это необходимо. Зачем? Для чего? Ответ на этот вопрос она получит совсем скоро. Гонка всё решит и расставит по местам. Как и всегда.

Они ехали молча. Пока что. Оуэн нервозно стискивал руль. Ханна наблюдала за неспешно проплывающей мимо улицей. Роджерс не то, что не гнал ― правильнее сказать, плёлся как черепаха ― можно было без проблем рассмотреть полосы висящих на проводах кроссовок ― давно известный всем, даже полиции, но до сих пор популярный среди барыг знак, что где-то неподалеку торгуют наркотой.

― Ускорься, ― в какой-то момент попросила Ханна.

― Что?

― Ускорься. Езжай так, как вы привыкли.

― Зачем?

― Нужно.

― А если копы?

― А вас это когда-нибудь останавливало? ― усмехнулась она.

― Но ты же…

― Просто сделай, как я прошу.

Оуэн молча кивнул. В первое мгновение Ханне показалось, что её внутренности остались где-то там, сзади, настолько резко Ниссан, взревев, сорвался с места. Рука непроизвольно потянулась ухватиться за что-нибудь, но Ханна себя переборола, заставляя тело расслабиться. Глубокий вдох, ладони на коленях…

Машина выписывала крутые виражи, толком не притормаживая на поворотах и без страха обгоняя припозднившиеся машины. Иногда и зазевавшихся пешеходов. Налево, направо, снова налево, по прямой. Ханна старалась не смотреть на спидометр. Только вперед, концентрируясь на собственных ощущениях.

И иногда на Оуэна. На его сосредоточенное лицо. Ни растерянности, ни страха, ни смущения, что имели место быть всего минуту назад. Совершенно другой Оуэн Роджерс, которого она пока не знала. Вопрос в другом: а хотела ли она его узнать?

― Всё, достаточно, ― через несколько минут остановила его Ханна. Ниссан послушно снизил скорость, возвращаясь к приемлемому скоростному режиму. ― Притормози… здесь.

Оуэн свернул на обочину. Обе руки на руль, взгляд обращен на маячащую впереди вывеску закрытого в этот час ресторана. Головы не поворачивает. Радовало одно ― Ханна продолжала сидеть рядом, а значит попросила остановиться не для того, чтобы в ужасе выскочить из машины. Десять секунд молчания, двадцать, тридцать…

― И… как? ― нарушил тишину Роджерс.

― Не знаю… ― честно ответила та. ― Странно, но в целом нормально… По крайней мере, начинаю понимать, что вы в этом находите. Если отбросить страх погибнуть и кого-нибудь покалечить… ― она бросила беглый взгляд на свои чуть трясущиеся руки. ― Адреналин зашкаливает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

― Это больше, чем адреналин. Это жизнь.

― Лори говорит, что скорость и машины не позволяют ей потерять вкус к жизни.

― Так и есть.

― И как ты пришёл к этому пониманию?

Роджерс неуверенно покачал головой.

― Даже не знаю. Любовь к тачкам, наверное, с рождения у меня в крови.

― В детстве тайком брал у отца машину и катался по городу?

― Если бы, ― печально усмехнулся Оуэн. ― Скорее уж машины заменили родительскую любовь, ― Ханна непонимающе нахмурилась. ― Я сирота. Только и делал, что кочевал из семьи в семью, но особо нигде не приживался.

― Я… я не знала, ― смутилась она. Тему детства они за всё время знакомства ещё не затрагивали.

― Конечно, не знала. Я мало об этом рассказываю. Как и о том, почему от меня каждый раз отказывались.

― И… почему?

― Я из Стоктона. Этот город не с самой лестной репутацией.

― Говорят, там высокий уровень преступности.

― Скажу так, ограбление магазина посреди дня ― вполне привычное занятие. Стоктон давно поделён на районы местными бандами. Если ты с улицы, тебе прямая дорога к ним. Будешь сопротивляться ― уберут и не почешутся.

― И ты состоял в одной из таких… группировок? ― едва заметный кивок. ― И чем вы занимались?

― В основном угоном машин. Остальное так, по мелочи… Тогда и понял, что люблю не воровать тачки, а ездить на них. Но несколько лет пришлось играть по чужим правилам, пока не удалось откупиться и уехать из города. И то… это только так называлось. Своих эти ребята отпускать не любят. Но к тому времени я обзавёлся парочкой надежных знакомых из стритрейсеров, они и помогли уладить вопрос. Так что можно в каком-то смысле сказать, гонки спасли меня от тюрьмы, в которую у меня были все шансы загреметь. Или чего похуже. Кто уж теперь может знать.

Ханна слегка ошарашенно бегала глазами по светящейся в темноте приборной панели, переваривая услышанное. Да уж, она такой бурной историей похвастаться точно не могла. Её максимум ― сбежать из бара, не заплатив за коктейль, а на следующий день вернуться, сгорая от стыда и с извинениями. М-да, преступница из неё выходила паршивая.

― Есть ещё тайны? ― спросила Ханна.

― Нет. Уехал из Стоктона, осел в Карсон-Сити, вплотную занялся гонками, открыл автомастерскую. Влюбился…

Ханна с трудом сдержалась, но уголки губ всё же предательски дрогнули, намекая на улыбку. Ну а какой девушке не будет приятно? Когда Оуэн впервые сказал ей об этом тогда, у дома после поцелуя, она почувствовала настолько приятное волнение, смешанное с неконтролируемым всплеском эндорфинов, что чуть не забыла об их главной проблеме… О которой и сейчас не стоит забывать.

― Я не люблю ложь, ― покачала головой Ханна. ― Мне хватает её дома. Да и как можно строить отношения, которые с первого дня завязаны на вранье?

― Я не врал, ― на полном серьёзе отозвался Роджерс. ― Просто о кое-чём умолчал. Это разные вещи.

― Правда так думаешь? ― скептично воззрилась на него та.

Оуэн обернулся к Ханне вполоборота, чтобы они встретились взглядом.

― Слушай, я испугался. Когда ты упомянула Лорибет, а потом ещё и так нелестно отозвалась о её образе жизни, я… я запаниковал. Но ты мне понравилась… ещё в первую встречу… Не знаю на что я рассчитывал… Наверное, надеялся, что мы узнаем друг друга получше и тогда… ― он замялся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

― И тогда?

― Тебе будет проще принять правду.

Ханна кивнула, как бы говоря, что услышала его и приняла к сведению. Однако… Однако обо всём этом нужно хорошенько подумать. Оуэн ей нравился. Очень. Но по жизни она предпочитала мыслить рационально. Вот только в чём загвоздка ― с чувствами ведь такое не прокатывало. Тут работал другой принцип ― интуитивный.