Ведьма с Лайм-стрит - Дэвид Джаэр

Они вместе прибыли из Англии четвертого апреля – проповедник спиритуализма и представитель «В мире науки». Газетчики назвали приезд Дойла в Америку и его лекционный тур 1923 года «вторым пришествием сэра Артура». Судя по приему, оказанному Малкольму Берду, «новый сыщик, расследующий дела медиумов» и его международная охота за привидениями интересовали прессу не меньше, чем создатель великого детектива. «Во времена, когда половина Европы, похоже, погрязла в спиритуализме, да и в Соединенных Штатах находятся тысячи сторонников этой теории», отчеты Берда о проделанной работе пришлись по душе читателям.

Он многое повидал на спиритических сеансах. «Столы действительно приподнимались над полом, зажигались загадочные огоньки, из труб для сеанса доносились голоса, как слетали они и с губ медиумов, вазы летали в воздухе, и все это, похоже, становилось возможным благодаря некой таинственной силе, источник которой до сих так и не был обнаружен. Мистер Берд утверждал, что видел все, о чем говорил ему сэр Артур, кроме эктоплазмы – странного вещества, выделяемого телом медиума».

Но, невзирая на все это, Берд был удивлен тем вниманием, которое обрушилось на него сразу после прибытия в Нью-Йорк. Всего несколько лет назад он был талантливым, но безвестным преподавателем Колумбийского университета. Теперь же журналисты в своих статьях самовольно провозгласили его уже не секретарем, а «главой» соревнования «В мире науки». Они не понимали, что Берд не был ни экспертом, ни членом комиссии, он просто организовывал состязание экстрасенсов. Тем не менее, когда Берд сошел на берег с палубы трансатлантического лайнера «Олимпик» вместе с Дойлом, его встретили как важную новую фигуру в «поиске ответа на извечный вопрос».

– Я предложил мистеру Берду обратиться ко мне и полностью положиться на меня, – заявил прессе сэр Артур.

Создав гениального сыщика, он теперь, похоже, намеревался сотворить еще одного.

Едва ли люди, делящие одно ложе, более близки, чем участники спиритического сеанса. Но сэр Артур проникся симпатией к Берду не только поэтому: медиумы в Европе утверждали, что присутствие мистера Берда укрепляет гармонию спиритического сеанса.

Один из духов, призванных миссис Леонард, предрек, что Берд «со временем внесет огромный вклад в движение спиритуалистов»; другие духи уверяли, что он сам медиум.

Малкольм Берд укреплял свою репутацию и приобретал ценный опыт на поприще сверхъестественного, поэтому, по словам сэра Артура, «если он будет критиковать наше движение, к его критике надлежит прислушиваться со всем должным уважением». И напротив, Дойл предупредил, что Гудини «отпугнет любого порядочного медиума, ибо и они люди, а не машины, и не терпят оскорблений… они не станут проводить сеанс в недоброжелательной атмосфере».

Чтобы развеять опасения медиумов, сэр Артур намеревался присутствовать на спиритических сеансах, которые Берд организовал в мае. Также он сообщил репортерам, что собирается помочь «В мире науки» отыскать того все еще скрывающегося от них медиума, достойного награды.

Выполняя свое обещание, сэр Артур отправился с Бердом на спиритический сеанс в сельский домик неподалеку от озера Эри. Рядом с ними в кресле сидела погрузившаяся в транс Ада Бессинет.

Медиум тяжело дышала, и слышалось в этом звуке что-то зловещее. Но комната полнилась ее витальной энергией, названной бароном фон Райхенбахом «одической». Над головами участников спиритического сеанса вспыхнули призрачные огоньки – желтоватые, с красным отливом. Затем в комнате взвился серый дым и в нем проступили полупрозрачные лица – тридцать? сорок? Сэр Артур пытался распознать в них знакомые черты.

– Мне кажется, это Оскар [его покойный племянник]! – воскликнул он.

В другом призраке он узнал свою мать. Сам Берд не мог разглядеть никого знакомого, но, впрочем, он не терял никого близкого. Этот факт в какой-то степени делал его идеальным наблюдателем. «Я остаюсь бесстрастным при подобных проявлениях, – писал он, – и полагаю, что мне удается сохранять полное спокойствие».

Но у Берда, выполнявшего функции секретаря конкурса, была склонность преувеличивать. Дойл посоветовал ему посетить сеанс в Индиане, и, убежденный в искренности пожилой женщины-медиума, писавшей послания духов на грифельной доске, Берд заявил:

– Если она мошенница, то нет никакого смысла верить в саму возможность искренности кого-либо из рода человеческого… Все мое естество восстает против мысли о том, что эта пожилая леди может оказаться обманщицей.

Членов комиссии не очень-то радовали такие его заявления.

Некоторое время назад Уолтер Принс посетил сеанс той самой старушки в Индиане и счел ее методы подозрительными. Оценивая экстрасенсов еще до проверки, Берд вызвал у Принса опасения: что, если «В мире науки» ставит во главу угла журналистику, а не науку? Официальные эксперты – Принс, Каррингтон, Комсток, Макдугалл и Гудини – были обеспокоены тем, что выводы Берда могут принять за их собственные.

– Этот редактор – новичок в таких вопросах, – ворчал Гудини. – Он станет легкой добычей для любого медиума-афериста.

После каждой статьи Берда «В мире науки» напоминал читателям, что их редактор присутствует при предварительных спиритических сеансах и не следует путать их с предстоящим научным исследованием медиумов, которое проведет комиссия.

Но нью-йоркская пресса не всегда следила за разграничением подготовительных сеансов и предстоящих суровых испытаний. В Англии Берд присутствовал на сеансе астрального фотографа Уильяма Хоупа, которого и Принс, и Гудини подозревали в мошенничестве. К их ужасу, Берд положительно отозвался об астральных снимках Хоупа.

«Мистер Берд, похоже, заявил о своей уверенности в подлинности астральных снимков. Этот факт вызывает не только удивление, но и сомнение в надлежащем проведении дальнейшего мероприятия», – писали в «Трибьюн». Редакция «Трибьюн» призывала провести непредвзятое научное исследование медиумизма, как и планировалось вначале. Уолтер Принс, в целом хваливший наблюдательность Берда, на этот раз высказался довольно резко: «Если мистер Берд желает укрепить свою репутацию серьезного исследователя паранормальных явлений, чего я ему искренне желаю, он должен в дальнейшем избегать ситуаций, когда он словно влюбляется в медиума».

Эксперимент Кроуфорда

В то же время в мае Крэндоны устроили необычную вечеринку. Тем вечером Рой сохранял безукоризненную трезвость, как подобает скорее врачу, а не радушному хозяину дома, гости последовали его примеру. Дворецкий Ногуччи едва ли подал им хотя бы бокал вина, но сама атмосфера в гостиной пьянила: все с нетерпением ждали, что же будет дальше. Доктор запланировал немного пугающее развлечение. Даже погода, как пошутила миссис Крэндон, была на их стороне – за окном моросил дождик.

Мина понимала, что этот вечер станет кульминацией долгой работы Роя: он готовился к этому событию несколько месяцев. До встречи с сэром Оливером Лоджем ее муж был столь же убежденным атеистом, сколь убежденным верующим был ее отец. Когда-то Рой освободил ее от пут религии, показал, насколько глупо поклоняться придуманному людьми божеству. Позже он стал говорить, что с Библией связано куда больше суеверий, чем со спиритическими сеансами. И он уже не относился столь скептически к словам медиума о том, что его жена обладает сверхъестественными способностями. Доктор отправился к тому же священнику-спиритуалисту, якобы не сказав медиуму, ни кто он сам такой, ни кто его жена. Но на сеансе священник заявил, что с ним вновь желает поговорить покойный брат миссис Крэндон. В этом-то и состояла проблема исследования ментальных проявлений паранормальных способностей – невозможно было получить эмпирические доказательства. Правоту медиумов всегда можно было объяснить случайностью, интуицией или мошенничеством. А вот физические проявления медиумизма проверить легче – по словам доктора Крэндона, они могли оказаться либо подлинными, либо нет.

Особенно его заинтересовали эксперименты, которые проводил на спиритических сеансах в Ирландии доктор Уильям Джексон Кроуфорд – преподаватель инженерной механики и машиностроения, увлекавшийся парапсихологией. Знакомая доктора Кроуфорда, Кэтлин Голигер, была медиумом, но не зарабатывала на этом. В гостиной дома своих родителей в Белфасте она провела для Кроуфорда сто семьдесят спиритических сеансов. Доктор был уверен, что из ее влагалища выделяется эктоплазма, формирующая отростки, которые способны поднять стол над полом. Он видел, как стол покачивался в воздухе, точно на волнах, затем резко повернулся в сторону… и перевернулся вверх тормашками. И все это происходило из-за воздействия духов, использовавших дар этой хрупкой ирландской девушки. На сеансах Голигер прибегала к методу, который назывался «использование контактных явлений»: участники сеанса опускали руки на стол и призывали духа, тот же заставлял стол вибрировать, двигаться, поскрипывать или стучать об пол. В результате, как полагал доктор Кроуфорд, в этот стол вселялся дух. Кроуфорд применял для исследований обширный инструментарий: динамометр, датчики давления, электроскоп – и говорил о сокращениях и мощности силовых полей. Он интересовал Роя именно тем, что исследовал явления с научной точки зрения. Как и всегда в таких ситуациях, Крэндон попытался связаться с ученым, чтобы узнать подробности его работы. К сожалению, обмен данными на тот момент уже был невозможен. Доктор Кроуфорд утопился в озере неподалеку от Белфаста. В предсмертной записке семье он не винил духов в своем самоубийстве: «Я полностью выгорел интеллектуально… Дело не в моих исследованиях паранормального, они приносили мне радость».