Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перефотографировала я групповой фотоснимок «Работники блокадного Ботанического сада». Снимок сделан на фоне оранжереи, что придаёт фотографии особую эмоциональность, вероятно, – где-то сразу после войны. У многих на пиджаках и даже на платьях – медали, скорее всего, – «За оборону Ленинграда» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Я насчитала семнадцать человек. Возможно, кто-то не вошёл в кадр, кого-то не оказалось на месте, но все они, несомненно, – гвардия ботаников блокадного города!
Особенно впечатлила меня фотография ученого Николая Ивановича Курнакова, причём, именно – своей обыденностью: он просто-напросто в блокадную пору занят своим делом, продолжает его так, как будто бы нет ни обстрелов, ни бомбёжек, ни лютых голода и холода.
Потряс меня контраст: скелет большой пальмовой оранжереи (одни стальные каркасы остались!) и современной здание этой оранжереи, изящное, словно выставочный павильон.
И всё же больше всего меня потрясли самые живые экспонаты – спасённые деревья. Стояли дивные дни золотой осени, и дерево, пережившее блокаду, было особенно прекрасно в солнечных лучах. Словно в какие-то волшебные чащи уходит Аллея славы и побед, удивительное живописное творение, созданное природой, людьми и Победой 1945 года.
2010
Николай Ударов. Ода Ботаническому саду
Остров растений,Аптекарский островс памятью нашейне расстаётся.Я с биофакомсудьбу не связал,но Ботанический садвеличал.По́ сердцу мневсепланетная флора.Море растений.Воистину море!Подвиг чаруетблокадной поры:даже и здесьбыл блокады прорыв!Наш дорогойБотанический садтоже тебя защищал,Ленинград!Здесь создавалисьпродукты питания,снадобья новыедля врачеваний,хитрости мудрыедля маскировки…Вот ведь какой героическийостров!Мне дорог онкинокадрами детства:рай этотс домом почти по соседству.Оранжерейныминас не назвать,но мы любилив мечтаньях витатьв этих диковинныхнаших теплицах.Как чудесам этимне восхититься!Злой теснотыприговор так суров:комнатных не было дажецветов!Разве чтов вазочке – ветка сирени…Мы с восхищеньемна пальмы смотрели,а повзрослели —всё ждали мгновения,как же, когда зацветёт альба-регия![18]
Н.А. Сотников. Бронзовая стража
Поведал я вам о живой природе, о царстве растений в море огня и стали. Настала пора рассказать о том, как были героически спасены произведения городской скульптуры, без которых невозможно представить себе город на Неве.
Скульптуры сравнительно небольшие, комнатные, либо укрывались в недрах музеев, либо были эвакуированы. А как эвакуируешь, скажем, Медного всадника! Так он и простоял на своём месте все блокадные дни, укрытый мешками с песком. Не очень-то с точки зрения сопротивления материалов надёжное укрытие, но всё же гарантия от «ранений» осколками и маскировка. Думаю, что прямого попадания тяжёлого снаряда и тяжёлой авиабомбы он бы не выдержал!
Чудом сохранились у меня журналистские блокадные блокноты. В одном из них – цитата из нашего разведдонесения: «В разорённом Стрельнинском дворце, превращенном фашистами в склад своих снарядов, найдены таблицы артиллерийских стрельб с указанием стратегических целей…». Какие же цели враг именовал «стратегическими»? Вот, например, Эрмитаж (номер 9), вот Институт охраны материнства и детства (номер 708)… Думается, здесь никакие комментарии не нужны!
Артиллерийские выстрелы могли быть прицельными, бывали и наобум, но, разумеется, не в пустыри, а в любом случае – в места социально и культурно значимые. Беззащитнее всех оказывались городские памятники, но добрые натруженные руки спешили внести свой вклад в их спасение. У меня нет всех точнейших сведений о том, когда, как и персонально кто спасал тот или иной памятник. Это дело будущих историков культуры. Но своими глазами я видел, как укладывался прочный каркас из дерева на памятник дедушке Крылову в Летнем саду. Футляр состоял из двух частей: верхняя оберегала самого баснописца, а нижняя – знаменитых героев его басен.
Знаменитых на весь мир клодтовских коней сняли с пьедесталов и укрыли совсем неподалёку – они были зарыты в землю в сквере возле Аничкова дворца. Так что путь к спасению для коней и их укротителей был недолог.
Бронзовую статую Пушкина-лицеиста в бывшем Царском Селе зарыли в землю рядом с постаментом. Это было настолько просто, что оккупанты не догадались, что памятник никуда не был увезён.
Медного всадника закрывали большими мешками с песком тоже на моих глазах и тоже маскируя широкими досками под цвет асфальта, как и памятник В. И. Ленину у Финляндского вокзала.
Как демонтировали и куда увозили знаменитых бронзовых быков скульптора Демута-Малиновского (они украшали вход в мясокомбинат имени Кирова), я лично не видел, но был свидетелем их транспортировки – огромный трактор-тягач, управляемый солдатом, на стальных катках вёз их… в центр города! Грохот, конечно, стоял страшный. Скорость передвижения была мала, и все редкие прохожие затыкали уши, пропуская странный движущийся груз. Лишь весной 1942 года я, после тяжёлой контузии поправляясь в батальоне выздоравливающих (квартировал он в бывших монастырских кельях Александр о-Невской Лавры), случайно узнал, что в кустарнике вблизи могилы своего создателя были укрыты наполовину закопанные в землю его бронзовые быки!
Небывалое, подлинно возвышенное и трагедийное по своей силе совпадение! Ведь не мог же рядовой солдат под огнём в глухом уголке кладбища отыскать могилу скульптора и именно там оставить свой бронзовый груз! Воистину, как писал великий кинорежиссер и писатель А. П. Довженко, «жизнь послала нам сюжеты необычайные, они взывают к художественной обработке»! И это уже задача не очерка, не записок очевидца, а прозы, драматургии, поэзии.
Спустя почти тридцать лет я побывал на местах былых боёв, где протекали мои блокадные будни, и вновь увидел быков на своём месте. Они вернулись на свои посты, оставив навсегда в одиночестве своего автора и творца…
Возникает закономерный вопрос: «А кто же выполнял эти кропотливые, напряжённые и длительные работы?» Разумеется, были специально назначенные люди. Я и в Летнем саду у памятника Крылову, и у Медного всадника видел и выделял зрительно явных лидеров, организаторов. Но многие, в том числе даже обыкновенные прохожие, присоединялись охотно и решительно к этим работам! Как мне стало известно, среди них были и бойцы МПВО, и рабочие, и служащие, и студенты, и школьники… Одним словом, – ЛЕНИНГРАДЦЫ. Они защищали свой город, как свой дом.
Единственно какие памятники не укрывались сознательно, это скульптуры полководцев Суворова на Марсовом поле, Кутузова и Барклая де Толли возле Казанского собора. В этом был глубокий поэтический смысл. Сам видел, как проходившие мимо этих монументов военнослужащие не только строем, но и в одиночку им отдавали честь Это тоже огромной силы художественный образ, к сожалению, не получивший своё воплощение в известных мне фильмах и спектаклях о блокадной поре.
Но вот об одном израненном памятнике мне посчастливилось поведать в своем документальном фильме «Город поэта». Вы, конечно, догадались, что речь идет о памятнике Пушкину у Египетских ворот, ведущих в город его имени. Стоял этот монумент возле переднего края обороны. Спасти его не успели, а вражьи руки и глаза упражнялись в стрельбе по такой забавной для фашистов мишени! Образ родился сам собой и был единственно верным: немецкие фашисты – это дантесы ХХ века.
Уже после войны я узнал, что многими работами по спасению шедевров городской скульптуры и зодчества руководил заслуженный деятель искусств России скульптор Игорь Крестовский, сын известного прозаика Всеволода Крестовского, автора нашумевшего в своё время романа «Петербургские трущобы». Игоря Всеволодовича я знал лично ещё до войны, консультировался с ним в процессе работы над сценариями научно-популярных фильмов об архитектуре и скульптуре города на Неве, но в блокадную пору наши дороги не совпадали. Я видел лишь результат его трудов и замыслов.
Пришлось Игорю Всеволодовичу поработать не только как организатору, скульптору и реставратору, но и как… химику: он предложил варианты охранительной для скульптур смазки, рекомендовал использовать для сохранности бронзы непромокаемую бумагу. Определял Крестовский и места для подземных укрытий, и их габариты.
В результате этих невероятно сложных в блокадных условиях трудов почти все довоенные шедевры городской скульптуры горожане и туристы могут увидеть на своих местах! Не в этом ли каждодневная даже ежесекундная оценка подвигов тех, кто сберёг для нас городское убранство Северной Пальмиры!
- Суди меня по кодексу любви (стихи и поэма) - Расул Гамзатов - Поэзия
- Горянка - Расул Гамзатов - Поэзия
- Сочинения (с иллюстрациями) - М. В. Ломоносов - Поэзия
- Аул Бастунджи - Михаил Лермонтов - Поэзия
- Urban Soul. Сборник стихов и песен - Даниил Тагилский - Поэзия
- Ах, Курортные Романы!.. - Николай Войченко - Поэзия
- Послевкусие. Лирическая история о любви - Алина Весенняя - Поэзия
- Избранные стихотворения - Уистан Хью Оден - Поэзия
- Хроники ускоренного сердцебиения (сборник) - Валерий Шитуев - Поэзия
- Легенда о счастье. Стихи и проза русских художников - Павел Федотов - Поэзия