Порочный Принц (ЛП) - Кент Рина

— Я сейчас выйду, мама.

Он звучит нормально, или, по крайней мере, немного нормально, учитывая обстоятельства.

Он вновь фокусируется на мне и шепчет полным вожделения голосом.

— Как ты относишься к тому, что кто-то зайдёт и увидит тебя в таком виде: мой член у тебя во рту?

Я отчаянно качаю головой, но он только ухмыляется.

— Ты хочешь быть моей невестой, но теперь ты моя шлюха.

Его хватка на моих волосах становится сильнее, более контролируемой.

— Сделана только для меня.

От этих слов у меня кружится голова, и не только из-за нехватки воздуха.

Чем больше он так со мной разговаривает, тем влажнее я становлюсь. Чем более развращенным становится он, тем глубже я попадаю в его паутину.

Он снова начинает входить и выходить из моего рта, на этот раз быстрее и сильнее. Он использует мои волосы, направляя меня, не позволяя двигаться без его одобрения.

Я марионетка в его руках, распутная, готовая на все марионетка, которой все мало.

Его плечи напрягаются, а голова слегка откидывается назад. Я не могу не смотреть на его мужскую красоту и полный контроль, когда он перестает входить в мой рот. Что-то соленое попадает мне в горло, а затем капает на подбородок, смешиваясь со слюной и слезами, покрывающими лицо.

Ронан хмыкает, пристально наблюдая за мной, почти как в тумане, когда выходит из моего больного рта. Он собирает свою сперму большим пальцем и покрывает ею мои губы, размазывая ее по всему телу, будто не хочет пропустить ни сантиметра, не хочет терять ни капли.

Когда он толкается в открытый рот, я без колебаний беру его большой палец и высасываю дочиста. Он проводит своим единственным пальцем по моему языку, издавая глубокий горловой стон.

Этот звук что-то делает со мной. Я чувствую гордость, потому что причина этого. Я причина, по которой его богоподобные черты лица морщатся от удовлетворения.

Я чувствую вожделение, потому что даже после двух оргазмов я жажду большего. Я хочу, чтобы его руки вновь оказались на мне. Его сильные, худые руки, которые знают, как вырвать меня из моей добровольной крепости.

Есть еще одна эмоция, которую я не могу точно определить, та, которая сводит мои плечи вместе и заставляет хотеть убежать и никогда не возвращаться.

— Ронан? — снова раздается голос Шарлотты.

Чары рассеиваются, когда он натягивает свои боксеры и брюки, и вот так он выглядит нормальным, а не как кто-то, кто только что испортил всю мою вселенную.

Он бросает на меня последний вопросительный взгляд и жестом велит молчать, прежде чем направиться к двери.

Я остаюсь, ссутулившись у кровати, мое сердце почти выпрыгивает из груди, когда я смотрю, как его спина исчезает за углом.

Впервые в своей жизни я чувствую себя использованной и в то же время довольной.

Вот тогда я наконец-то признаю, что у меня большие проблемы.

  

Глава 15

Ронан

Преимущество притворства со дня моего рождения в том, что большинство людей не могут увидеть меня настоящего.

Черт, даже я иногда не могу увидеть этого ублюдка. Это прекрасно работало в течение многих лет, и мы говорим о пожизненной подписке.

Разница между мной и, скажем, кем-то вроде Тил, которая в настоящее время пристально смотрит на меня с верхней ступеньки лестницы в своем доме, заключается в том, что она не может спрятаться.

Она слишком настоящая, слишком грубая, даже если у нее аура «отвали». Она не может притворяться или говорить то, чего не имеет в виду, и именно поэтому она никогда не вписывалась в лицемерную игру залов КЭШ.

Когда девушки делали все, чтобы вписаться, она просто следовала тому, что ей нравилось. Она ни разу не засмеялась и не улыбнулась, потому что этого ожидали. Она социально неловкая девушка с изюминкой. Большинство социально неловких людей не хотят находиться в этой категории, в то время как Тил это нравится — во всяком случае, она может даже гордиться этим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ее взгляды тоже настоящие. Они, наверное, самое настоящее в ней, то, как хмурятся ее густые брови, а кожа краснеет от сдерживаемого гнева. Без слов она сообщает, что ненавидит мое присутствие. По сути, она ненавидит меня до глубины души и мое существование.

Становись в очередь, belle — красавица.

Всю прошлую неделю я подвозил ее в школу, несмотря на ее протесты, уколы и попытки бросить меня под автобус, как механика, каждый раз, когда рядом оказывается взрослый.

Она пытается проскользнуть мимо меня, игнорировать, притвориться, что меня не существует. Когда это не срабатывает, она пытается выставить меня в плохом свете.

Тил все еще не понимает, что она не может победить меня в игре с людьми. Я слишком любим, слишком доступен, и от меня не исходит обманчивое спокойствие, как от Коула. По этой причине люди любят меня и, естественно, тяготеют ко мне.

Это не подарок. Это обязательство, которое я взял на себя, когда решил, что никогда не буду одинок.

Ни на секунду.

Ни на мгновение.

Чтобы добиться этого, людям нужно проникнуться ко мне симпатией. Не успел я опомниться, как стал воплощением фантазии любого человека, стремящегося к общению.

Тил и я находимся в противоположной стороне. Она одиночка по собственному выбору, а не по принуждению. Ее не принуждали к этому, потому что даже когда люди называли ее изгоем общества и поклонницей сатаны, она не обращала на них внимания. Она просто смирилась с этим и показала им средний палец.

Так как же получается, что кто-то вроде нее, кто-то, кто не вписывается в мой образ людей, может поглощать мои мысли?

Я не переставал думать о ней. После того дня, когда она ушла из моего дома в помятой одежде и с растрепанными волосами, а ее губы распухли от того, что я трахал ее рот. Она стала воплощением фантазии Рона Астора Второго.

Каждую ночь мне снятся ее черные глаза, то, как она смотрит на меня, и я почти до сих пор чувствую ее вкус на своем языке.

Я все еще слышу ее тихий голос, говорящий, что я буду хорошей. Блядь. Я никогда так не любил слова, как эти, никогда не думал о девушке так сильно, как о ней.

К счастью, у меня есть лучшее решение, чтобы избавиться от этого нежелательного внимания. Если я подойду достаточно близко, то в конце концов устану от нее. Причина, по которой она занимает мои мысли, заключается в том, что я до сих пор почти ничего о ней не знаю, кроме того, что с ней плохо обращаются и что у нее плохой вкус на мужчин.

Я должен стать ее типом.

В любом случае, именно поэтому с тех пор я появляюсь каждый день. Она начинает ускользать, избегая любого времени наедине со мной, вероятно, боясь того, что я с ней сделаю.

С того дня у меня голова пошла кругом, я зациклился на том, как лучше всего трахнуть ее так основательно, что она забудет всех до меня — и после.

Подождите. Она натравливает на меня людей? Мне не нравится эта мысль.

Нокс сжимает мое плечо, когда она пыхтит и возвращается туда, откуда пришла. Она выиграет больше времени, прежде чем ей придется ехать в школу — это ее привычка. Не имеет значения. Рано или поздно она придет за мной.

Намеренный каламбур.

— Не обращай на нее внимания. Она всегда такая.

Нокс хватает яблоко из вазы на столе и громко хрустит.

— Она всегда была такой?

Я тоже беру яблоко и подбрасываю его в воздух, притворяясь беззаботным.

Мы с Ноксом сблизились за эти недели, но в последнее время он держался отстраненно, даже во время тренировок. Он также не любит говорить о своей сестре, что я понимаю, учитывая отношения между братьями и сестрами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но что-то подсказывает мне, что он пытается скрыть что-то.

Так долго хранить тайну дает мне определенные преимущества; самое главное, что я чувствую, когда кто-то что-то скрывает.

Нокс, например.

— Почему ты спрашиваешь? — он откусывает яблоко. — Хочешь, чтобы я раскрыл тебе ее самую глубокую, самую темную тайну, чтобы ты мог использовать ее против нее?