Пророчица (СИ) - Ксюша Ангел

— По правилам племени старший отпрыск вождя становится следующим вождем, если не возникнет споров… — он замялся, словно задумался о чем‑то своем, но тут же встрепенулся. — Но их обычно не возникает.

Я вспомнила нашу неумелую попытку свергнуть вождя и улыбнулась. Но тут же одернула себя.

— А тогда возник спор?

— Вождь питал нездоровую страсть к одной девушке в племени. Однажды ночью он пробрался к ней в шатер и силой сделал своей. На следующее утро провозгласил ее женой, жрец венчал их, а в скором времени у них родился сын.

— Вождь сказал, что отдаст ему престол? Так ведь? И отказался от сына той, которая его любила?

— Он не мог так просто нарушить закон племени. Но жрец был его другом, и они провели ритуал. В итоге первенство было передано младшему сыну. Тогда мать мальчика прокляла вождя и его возлюбленную. Она изучала темные искусства много лет. И хотя вождь со временем передал свою жену другому воину племени, это не отменило проклятия. У женщины в скорости родилась дочь. После посвящения девочку начали посещать странные сны, которые стали сбываться. Так появилась первая пророчица.

— И все? Проклятие — в видениях?

— Не совсем. Вскоре она и ее брат — вождь полюбили друг друга. Как мужчина и женщина.

— Подожди, ты хочешь сказать… Они ведь не…

— О да! — улыбнулся Филипп. — И не раз.

Потом добавил почти шепотом:

— Они не могли сопротивляться. В этом и заключается проклятие.

Внезапно я поняла. Валила на собственную слабость, неправильные принципы, а все оказалось проще. Необъяснимый трепет от прикосновений Влада, смесь ужаса и желания, с которым почти невозможно бороться. Все потому что есть проклятие. Проклятие любить его, хотеть его, грезить им. Потому что я гребаная пророчица, а он вождь!

Внезапно вспыхнувшая ярость усилила головную боль, висок прострелило, и я зажмурилась.

Меня разрывали противоречивые чувства. С одной стороны проклятие все объясняло. И мою неудачу с Матвеем, и те сны.

С другой же стороны, это не сулило ничего хорошего в будущем.

Если только…

— Если мы свергнем его, это пройдет? — спросила я, не глядя на Филиппа.

— Не знаю, Полина. Никто не знает. Даже если бы вы смогли построить что‑то… Эти союзы никогда не приносили счастья. За всю историю племени.

— Это проклятие можно как‑то обойти? Снять?

Я готовилась услышать «нет». Если бы было можно, его бы уже сняли до нас. Наши предки.

— Легенда гласит, есть один способ, но он тебе не понравится.

Я отстранилась.

— Что за способ?

— Там говорится, проклятие будет существовать, пока кто‑нибудь из них не убьет другого.

Я даже не сразу поняла, что он сказал. Может, не хотела слушать, а может, это было просто дикостью для меня. А потом понимание вползло в мозг холодным ужасом.

Получается, чтобы избавиться от наваждения, мне нужно убить Влада?

Бред какой‑то!

— Филипп… — голова Глеба просунулась в приоткрытую дверь. Он смущенно улыбнулся и вошел. Посмотрел на меня с жалостью: — Ты как?

— Уже и не знаю… — прошептала я и закрыла глаза.

Нужно подумать, побыть одной и все хорошенько взвесить. Что это значит для меня? Как я буду с этим жить? Теперь стало ясно, что Филипп имел в виду, когда говорил о моей проблемности — он думал, я передумаю и на совете проголосую за Влада. Я подняла голову и посмотрела на жреца атли.

— Я не отступлю. Несмотря на проклятие. У вас есть мой голос.

— Видишь, я говорил тебе! — просиял Глеб, но тут же поник. — Мы мятежники, но не анархисты. И пока совет не состоялся, должны сообщить о том, что ты видела.

— Сообщить… кому? — осторожно спросила я. Они молчали. Глеб смотрел прямо на меня, а Филипп отвернулся, словно сама мысль об этом претила ему. Я поняла через несколько секунд и покачала головой. — Нет…

— Я скажу ему, — решительно произнес Филипп. — Сейчас же поеду и сообщу.

— Ага, а он тебя так и послушает. Не гони, брат, Вермунд не будет играть в испорченный телефон.

Я села на кровати и поджала ноги. Головная боль вернулась, но, скорее всего, уже на нервной почве. Осознание, что мне снова придется увидеться с Владом, говорить с ним, внушало тревогу и ужас. Я думала, до совета не нужно даже думать о встрече. Ну, почему со мной вечно происходят подобные вещи?!

Филипп подумал с минуту, потом взглянул на меня жалобно. Убить готова за такой взгляд! Разве я просила себя жалеть?

— Скорее всего, придется ехать, — сказал он. — Но я буду рядом, слышишь! Ничего не бойся.

— Так же, как был вчера? — вырвалось у меня, и я тут же пожалела об этом. Я не имела права так с ним разговаривать, ведь пока Влад — вождь атли, Филипп не может ослушаться его. Как и я. — Извини…

— Ничего. Ты права, я не должен был бросать тебя. Но обещаю, как только все закончится, твоя жизнь станет спокойной. Сможешь вернуться домой, заняться любимым делом, учиться. Ты ведь так и не получила образования?

— Думаю, не стоит делить шкуру неубитого медведя, — тихо сказал Глеб.

Филипп ничего не ответил, встал и вышел, прикрыв за собой дверь.

Наверное, сложно нас всех контролировать, боясь потерять каждый голос на совете. Странно, что главным выбрали его, ведь у Глеба намного больше шансов — родство с Владом позволяет ему возглавить оппозицию.

— Боишься? — спросил Глеб, пристально глядя мне в лицо.

— Почему не ты? Разве закон крови в твоем случае не работает?

Я сменила тему. Говорить о страхе не хотелось — хватало того, что я его чувствую. К тому же, история Глеба заинтересовала неимоверно. Ведь если кто‑то и может претендовать на пост вождя в атли, так это брат Влада, но выдвинули Филиппа, а это было по меньшей мере странно.

— Мне это не нужно. Я люблю свободу, могу на месяц свалить из города, слушая ветер и шум мотора. Жизнь — это миг, и нужно ловить волну.

— Кому как… — ответила я. — Филипп вон будет доволен, если у нас все выгорит.

— Кесарю — кесарево, — улыбнулся Глеб, и я только сейчас заметила, какие очаровательные у него ямочки на щеках. Что ж, возможно, мы и подружимся. Я даже готова уступить ради этого лишний кусок пирога.

— Они жуткие. — Он кивнул на совят, таращившиеся на нас с подоконника. — Глазищи безумные.

— Я их с детства собираю. Есть в них что‑то… Забавные птички на первый взгляд, пушистые. А ночью превращаются в быстрых и беспощадных охотников. Диких. Ночные создания. Я тоже больше люблю ночь. Ночью все… ярче. Ощущения, мысли, чувства.