Сокровища тамплиеров (СИ) - Чинцов Вадим Владимирович

Мне граф отвел почетное место — рядом с собой, с другой стороны сидела его жена. Ко мне подошел сзади Жан и шепотом доложил — Один из псарей видел, как в круп лошади отца вонзилась арбалетная стрела и поэтому погибли она и ее всадник. Вот эта стрела! — мой валет показал мне обломанное древко с деревянным оперением длиной около двадцати сантиметров. Я вернул стрелу и Жан продолжил — Стрелял в вашего отца оруженосец из свиты бывших хозяев вашего виконтства. Псарь хотел было доложить графу, но ему вручили десяток денье и пригрозили смертью за длинный язык.

Я почувствовал как заурчал желудок, хотя в отличие от принятого распорядка питания я утром подкрепился яичницей с колбасой.

Завтрака в это время не было — в основном, поднявшись на рассвете, а то и несколько ранее, подкреплялись куском хлеба и чаркой вина, после чего простецы принимались за ежедневную работу, а в случае принадлежности к двух привилегированным сословиям отправлялись в церковь на долгую утреннюю мессу. Первым, по-настоящему сытным приемом пищи был обед, который для наемных работников обязательно должен был устроить хозяин, а те, кто наемных работников не имели, довольствовались стряпней жены или матери.

Я неспеша жевал, поглядывая на довольные морды семейки Транкавелей, являющиеся родственниками Раймунда Седьмого и надеющиеся получить его титулы. Знаком подозвал Жана и дал ему задание — Сегодня ночью глава семейства сойдет с ума и прирежет всю свою семью, всю, ты понял? — дождавшись кивка, продолжил — Затем гнусный убийца должен проснуться в крови и с кинжалом в руке.

Следующим утром из покоев Транкавелей вышел виконт с кинжалом в руке, перепачканный кровью с головы до ног. Проходящая мимо служанка подняла крик, на который сбежались стражники. Обезумевший Транкавель указал кинжалом в сторону спален и двинулся к стражникам, которые недолго думая достали мечи, один стражник не выдержал и срубил голову похожему на восставшего мертвеца виконту. На шум подтянулись все гости и хозяева дома.

Я вернулся с утренней пробежки, меня сразу перехватили граф Альфонс и герцогиня Жанна. Уединившись, граф меня удивил — Арман! Сначала твой отец, сегодня пять трупов Транкавелей! Жанна просто в ужасе и мы немедленно выезжаем в Каркассон. Но сначала мы приняли решение тебя усыновить! Бог не дал нам пока детей и мы хотим заменить тебе родителей. Ты не против?

— А что на это скажут ваши родственники? Ведь они при наличии наследника потеряют право на ваши земли после вашей смерти.

Жанна улыбнулась — Фигу им, а не наши земли! После нашей кончины твоим сеньором будет король Франции, которому ты стань полезным своей верной службой.

— Королю прежде всего нужны льстецы, а я задницу лизать никому не намерен. Если Людовик Девятый рыцарь до глубины души, то кто ему придет на смену?

— Конечно же Людовик, чьи регентом являемся я и мой брат! — развел руками граф — Он растет неплохим правителем.

— Я видел пророческий сон! В шестнадцать лет принц умрет от воспаления живота.

Жанна испуганно схватилась за голову — Какой милый ребенок! И что, его невозможно спасти? Неужели это правда?

— Это правда! Для его спасения нужна сложная операция, причем нет никакой гарантии, что операция пройдет успешно. Такого еще никто не делает. Филипп же слабохарактерен и на него будут влиять его приближенные.

Граф минуты три смотрел мне прямо в глаза, не отрывая взгляда, затем спросил — Так ты согласен на усыновление?

— Да, ваше высочество! Я согласен, великой честью для меня обрести новых родителей в ваших лицах!

Глава 13

В целом, средневековая Европа не приветствовала практику усыновления. В ее истории строго и неукоснительно блюлась чистота родословной. Если правящая власть не имела наследника, то попросту заменялась другой, резко отличаясь от римских традиций. Однако Альфонс приклонялся перед римским правом и зачитывался Цицероном, Ливием Андронником, Титом Макцием Плавтом, Квинтом Эннием и Марком Порцием Катоном. Для принца усыновление становилось ярко выраженным следованием римскому праву, он даже немного гордился в душе, тем более что его жена с радостью восприняла идею мужа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Альфонс внезапно вспомнил своего второго старшего брата, графа д’Артуа Роберта I. В 1250 году в Египте он с небольшим отрядом на плечах у мусульман ворвался в крепость Мансуру. Но враги успели закрыть ворота и отрезали Роберта от основных сил. Он был растерзан мусульманами. Брата было жаль — настоящий рыцарь, бесстрашный и наивный. Процедуру усыновления решено было провести в Париже, получив официальное одобрение от второго регента, младшего брата Карла.

Альфонс открыл глаза и довольно плеснул теплой водой. После невыносимо жаркой парной ледяная купель взбодрила, затем в восточной парной приставленная банщица натерла его мылом и отмыла губкой, после отвела в помещение, где под струями воды с него смыли всю грязь вместе с пеной. То же самое вторая служанка проделала с Жанной, которая теперь лежит в отдельном бассейне, не в силах пошевелить даже пальцем.

— Дорогой, я не хочу отсюда никуда уезжать, тем более в вонючий и грязный Париж. Несчастные наши придворные, которые остались в Тулузе! Почему мы тайно всех бросили, за исключением десятка приближенных? Им бы тоже не мешало полюбоваться на достижения Армана.

— До появления Армана ты как раз таки старалась не покидать парижских стен! — рассмеялся принц, нежась в теплой воде — И на столичную вонь ты тоже старательно не обращала внимания. А оставить двор и не тащить его в Каркассон попросил Арман — он боялся, что наши непритязательные вельможи, их жены, дети, огромное количество слуг просто загадят подаренный ему замок. И я его понимаю — меня самого уже мои придворные порядком достали, постоянно обливая меня реками лести и выпрашивая земли и преференции!

— Когда не с чем сравнивать, не видишь разницы. Каркассон после окончания строительства стал просто сказочно чистым. В нем как и в Римских городах устроены даже уличные общественные туалеты. Улицы замощены и постоянно убираются дворниками. Около милого сквера поставлены скамейки для отдыха. А как перестроен рынок! Арман все эти примитивные лотки отправил в мусор, сам рынок вынесен наружу, товары остались храниться внутри города, а торговля ведется недалеко от моста в крытых крышей прилавках. В случае нападения торговцы успеют уйти внутрь Каркассона.

— Ты еще не обратила внимания на строящиеся пред-мостовые укрепления, которые задержат противника, пока в крепость будут уходить окрестные сельчане. Эти же возводимые башни и стены смогут полностью контролировать реку Од и станут защитой водопроводу. Через тройку лет Тулуза станет такой же чистой и свежей — строители уже начали изготавливать бетон, правда в отличии от Каркассона я отдал приказ начинать перекапывать окраины, затем трубы придут и в центр города. Арман обещал мне построить настоящие термы, как у римлян — с постройкой не только залов для отдыха, но даже и спортплощадки, сады, храм, библиотеку.

— И что бы обязательно такие же колонны и статуи были! — Жанна показала на мраморные мужские и женские статуи богов. Епископ не будет ли против языческих статуй? Как думаешь?

— Думаю нет, это неграмотные фанатики уничтожают римскую культуру. А наш епископ любит красоту и удовольствия. Поди уже от нетерпения Арману весь мозг выел.

Альфонс был прав, как только супруги покинули баню, вперед всех туда ринулся епископ, от нетерпения снимающий одежду на ходу. Вместе с ним помылись пятеро приближенных графа, я и мои валеты. Затем после нас отправились дамы. После бани все отдыхали до вечера, когда наконец-то позвали к столу. Вместо обычного мяса на столе стояли блюда с вареными и жаренными креветками, вареные очищенные хвосты раков. Все это нам предстояло запивать пивом и сидром, изготовленными по моим рецептам будущего. Епископ и граф с герцогиней и из вельможи сначала косились на раков, но когда немного захмелели, то налегли на них наравне с нами. Через полчаса все развалились в креслах, отдуваясь и расслабляя пояса, Жанна с помощью служанки ушла в отведенную ей опочивальню, уже привычно раскинувшись на кровати, над которой был балдахин из тончайших тканей, ограждавший от насекомых.