Оставь мир позади - Румаан Алам

понимала этого полностью.

– Фильмы. Медийная грамотность. Интернет. Правда и все такое.

– В Колумбии?

– В Сити-колледже. – Это казалось разочарованием, поскольку собеседница первым делом предположила колледж из Лиги плюща, но Аманда гордилась и этим.

– Я училась в Барнарде. Потом в Тичерс-колледже[20], – Рут вела этот банальный разговор, потому что хотела немного лучше понять этих людей. Ты – мне, я – тебе.

– Настоящая жительница Нью-Йорка. Я училась в Пенн[21]. Филадельфия казалась мне такой урбанистичной. Такой экзотичной. – Она вспомнила, как ехала в кампус: в «Королле» ее родителей были плотно уложены покрывала из джерси, настольная лампа, подставка для банных принадлежностей, постер с Тори Амос. Город выглядел плоским. Она слышала слово «сити» и воображала здания, тянущиеся к небу. Тем не менее там было лучше, чем в Роквилле. Группа REM была права: никто не скажет тебе «привет», никто не говорит с незнакомцами[22]. – Хотела бы я учиться в колледже в Нью-Йорке.

– Ну, я из Чикаго, – Рут сказала это так, словно это лучшее место, откуда только можно быть родом. – Но теперь я полагаю, что я настоящий житель Нью-Йорка. Прожила там дольше, чем где-либо еще.

Д. Х. оделся, пропустив грязное белье и потные носки, не утруждая себя галстуком, и заправил кровать. Не заправлять кровать – это не жизнь. Он пытался подготовить себя с помощью обычных омовений, но не вполне понимал, к чему именно он себя готовил.

– Доброе утро.

Аманда встала, чтобы поприветствовать его: церемония, которую она и не подозревала в своей природе.

– Что новенького? – Он слушал отчет Аманды о том, что они и сами особо не знали, и желал видеть новости, а еще желал изучить рынок. Он хотел информации, но также и подтверждения. – Гроза, я уверен. Какая-нибудь упавшая ветка.

– Стационарные телефонные линии проложены под землей. Поэтому Дэнни и велел его установить. – Рут не возражала, чтобы ее успокаивали, но не хотела, чтобы ей лгали.

– Электричество все еще есть. – Д. Х. не хотел, чтобы это упускали из виду. – Может, сегодня нам стоит поехать к Дэнни.

Оказавшись в зоне террористической атаки, ты бы хотел быть с Дэнни.

– Кто такой Дэнни? Есть ли рядом соседи? Мы проезжали фермерскую палатку, прямо перед поворотом на подъездную дорожку. Там должен кто-то быть. Может, они что-то знают. – Аманда не знала, что зуд, который она чувствовала, был очень похож на зуд, который мучил ее мужа, когда он слишком долго оставался без никотина. Ей хотелось уехать прочь.

– А что, если… Коллективная истерия. Некоторые группы людей охватывает какое-то заболевание, которое потом оказывается просто общим помешательством. Сотни людей с тремором и лихорадкой, воображающие у себя сыпь. Они даже могут заставить кожу порозоветь, – Д. Х. лишь предлагал теорию.

Рут принесла мужу кофе.

– Ты сейчас собираешься назвать меня истеричкой – ведь это слово люди, мужчины, используют по отношению к женщинам.

Кассандра, конечно, была права насчет Трои.

– Мы видели одно и то же. Что-то случилось, я думаю, в этом мы можем согласиться.

Но это была формальность, для мира вообще характерно, что в нем что-то происходит.

– За рулем был ты, – она имела в виду, что он бежал. – Ты был напуган не меньше меня.

– Ну, из-за лифта.

Их этаж назывался четырнадцатым, но он им не был. В здании отсутствовал тринадцатый этаж, потому что это было несчастливое число. Просто притвориться, что его не существует, было лучше.

Аманда чувствовала смущение. Она не знала этих людей и не могла наблюдать, как они препираются.

– А где живет Дэнни?

– Недалеко. Ничего в жизни нельзя делать без достоверной информации. Я поеду туда. – Д. Х. посмотрел на дневной свет. Утро показалось ему странным, но он не мог объяснить почему, не был уверен, что дело не в контексте.

– Не хочу, чтобы ты куда-то уезжал. – Рут посмеивалась над идеей искать убежища у Дэнни, как будто он был их сыном, а не человеком, которому они платили. Она прорабатывала все возможные сценарии. Какой-то мусульманин, которому незачем жить, привязанный к взрывчатке. Еще одна авиакатастрофа – и почему они не случаются чаще? Это же была блестящая идея – превратить самолет в оружие.

Этот маленький дом казался безопасным. Аманда поняла.

– Мне нужна моя одежда. Мне нужна чистая одежда. – Рут посмотрела в сторону Аманды.

– Ой. Конечно.

– Мне нужно зайти в гардеробную. – Они сдавали дом, но никогда не видели в нем посторонних. У них всегда убиралась Роза перед тем, как они выезжали. Они всегда видели дом безупречным и идеально чистым, проветренным и готовым их принять.

– Клэй как раз одевается, я попрошу его поторопиться.

Рут не нужно было ничего говорить о выражении их лиц, когда они открыли им дверь. Угадай, кто придет к обеду?[23]

– Спасибо.

Рут было шестьдесят три года. Она была воспитана не действовать – хотя это и ожидалось – но убеждать. Именно так, считала ее мать, женщины и пробиваются в мире: убеждая мужчин делать то, что они хотят.

– Мне страшно, – призналась она, – Майя и мальчики. Она, наверное, пытается дозвониться до нас.

– Наша дочь, – пояснил Д. Х. Он положил руку на плечо жены. – Не беспокойся об этом сейчас.

Ей в целом удавалось не думать про таянье льдов или про президента. Она могла сдерживать страх, сосредоточившись на мелочах