Особенности воспитания небожителей (СИ) - Лебедева Ива

Успокоив пациентку, я на всякий случай прилепила один из изготовленных Юншеном амулетов тишины на ширму, чтобы снова не напугать младенца. Затем медленно обошла кровать и остановилась перед безмозглым придурком, сложив руки на груди и вперив в него пристальный взгляд. Лун Вайер сначала пытался поиграть со мной в гляделки и задирал подбородок в попытке показать свою спесь, но потом сдался.

— За что ты меня так ненавидишь? — стараясь сохранять спокойствие, выдавил он.

— За что? — тихо переспросила я. — А сам не догадываешься? После того что ты сделал с моим мужем, я тебя не просто ненавижу, я тебя презираю. Ты, тупой самодовольный болван и предатель, даже не попытался ему помочь! Не стал ничего выяснять, не подумал о том, что твой друг, который был рядом с детства и всегда помогал даже во вред себе, теперь сам нуждается в твоей помощи! Ты задал один вопрос, не дослушал ответ и ушел, весь такой праведный, бросив брата там, где его ждала участь хуже, чем смерть! Сразу осудил, даже не пытался… Ты! А когда сам попал в беду — спокойно принял помощь, как так и надо! Ты! Даже! Не извинился! За все это время! Даже не пытался!

Я не орала, выдавая все эти восклицательные знаки свистящим шепотом, и, только выплюнув последнюю фразу, заметила, что давно уже держу его обеими руками за отвороты халата, слегка встряхиваю и шиплю прямо в лицо — наши носы почти соприкасались.

— Я… я пытался! Я пытался вытащить! Из тюрьмы вытащить… пытался… — вдруг потерянно забормотал шиди, пряча от меня глаза. — Я просто… я опоздал… я… я сначала правда поверил… — он говорил так, будто задыхался, — я был так зол… ничего не хотел слышать… а потом… потом начал сомневаться. Я… я стал искать… и спрятал вещи шисюна, когда их хотели уничтожить, сказал, что сам это сделаю…

— И как долго ты сомневался, Лун Вайер? — безжалостно припечатала я. — М-м-м? Успел разобраться до того, как твоему брату выжгли его совершенство?

Шиди побледнел, хотя казалось бы — куда уж больше, он и так был похож на статуэтку из лучшего императорского фарфора.

— Нет… — Бледность начала покрываться лихорадочными красными пятнами.

— Тогда какой толк от твоих сомнений? — Я чувствовала, как наливается гноем нарыв в его душе, и резала по живому.

— Я думал, мы убежим. Уйдем из ордена вместе, потому собирал в цянькунь все. И свои вещи, и шисюна, и даже… даже выкрал пилюли у пика Целителей. Меч не отдавали, тоже пришлось… — Шиди вцепился дрожащими пальцами в рукав моего ханьфу, но мои руки от своего горла убрать даже не пытался.

— Зачем ему был нужен меч, он даже не смог бы вынуть его из ножен, — устало покачала я головой, отпуская его одежду и садясь рядом на кровать.

— В мече часть души заклинателя! — непреклонно посмотрел на меня шиди.

— Дурак ты. Душа заклинателя — в его сердце и разуме, а не в железяке. Пока ты сначала сомневался, а потом выжидал, чтобы добыть этот кусок металла, твой шисюн медленно умирал в тюрьме. И успел оказаться на рабском помосте в таком состоянии, что тебе и не снилось. Ты думаешь, что тебе было плохо? Так вот, ему было хуже.

— Я… когда я понял… я не мог сразу… Если бы я не продолжал осуждать его его на глазах у других, за мной бы поставили слежку. Надо было… притупить бдительность остальных.

— И чего ты добился? Тебя не заподозрили? Не следили? М-м-м? Зато твой брат умирал с мыслью, что ты от него отказался. И все равно кинулся тебя выручать там, на площади. Шуйсяо с два бы меня даже демоница с хвостом заставила тебя выкупить и лечить, если бы он этого не хотел!

Тут я, признаться, слегка кривила душой. Лечила бы все равно, конечно. Но сейчас моя злость была сильнее моего милосердия.

— Да знаю я! Знаю! Умные мысли и стратегия никогда не были моими достоинствами! Я воин, а не политик… но я пытался… правда. Пытался… — Его голос скатился до едва слышного шепота.

— Да, и именно поэтому теперь ты метешь языком, как помелом, снова повторяя старые ошибки? Ты сам понимаешь, что несешь, или от злости вообще себя не контролируешь? Одного раза недостаточно? Ты мало наплевал ему в душу? Да все равно мне, что ты делал это из лучших побуждений! Сейчас ты лил свою грязь тоже для того, чтобы запутать врагов, или просто ужалить побольнее хотел?!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я боюсь! Что его снова обвинят в связи с демонами! Понятно?! Вдруг твои слуги донесут, и…

— Где ты тут видишь слуг? А кроме того, громко орет о демонах тут только один человек, и это ты. Если слуги и прибегут, то только на твои вопли.

— Я… я не хотел…

— Янли… — Внезапно бамбуковая дверь отодвинулась в сторону, и на пороге возник Юншен. — Хватит, пожалуйста. Не надо. Шиди уже достаточно наказан…

Ух, я понимаю, что муж хотел как лучше. Но на самом деле его вмешательство окончательно добило нашего придурочного воина. Глаза Лун Вайера расширились, а потом…

— Вот идиот! Ты что творишь, безмозглый?!

М-да, кажется, я успела испортить даже мужа, не то что брата. Иначе мой возвышенный небожитель ни за что не стал бы так ругаться, выбивая из рук брата меч, которым тот попытался зарезаться. Не, я согласна с формулировкой — идиот безмозглый он и есть. Силенок даже ножны с лезвия стряхнуть не хватило, а туда же… зато получил по физиономии от шисюна, тихо охнул и без сил уткнулся тому лбом в плечо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Совсем рехнулся? Зря мы тебя с того света вытаскивали? — все еще сердито высказал брату супруг, но я видела, как беспомощно дрогнули его губы.

— Держи его крепче. — Я кивнула Юншену, указав на кровать. — Крепче держи. Обними. Пусть… Ему надо все это выплеснуть, а то он так и будет то орать, то злиться и заталкивать вину внутрь, пока она там ему дыру не разъест и язву желудка не организует. Самоубийца гуев. Мозгов как у палочки для еды… Ну все, все. Шиди. Все.

И сама обняла их обоих.

А хорошо, что в местной культуре нет запрета на мужские слезы. Ни один житель Поднебесной никогда не ляпнет про то, что, дескать, настоящие мужчины не плачут. Иногда плачут, и еще как… и это правильно.

Им обоим нужно.

И мне тоже.

Глава 28

Юншен:

Шиди еще вздрагивал и шмыгал носом, уткнувшись в подушку. Пытался хоть так отгородиться от наших «отвратительно понимающих и снисходительных морд». На Янли он вообще старался не оглядываться. Моя жена впечатлила его так, что Лун Вайер теперь не знал, как на нее реагировать.

О том, сколько времени мне пришлось уговаривать его отцепиться от моего ханьфу и перестать твердить «прости… прости!», он вспоминать тоже не хотел.

— За эти годы ты так и не вырос, — вздохнул я, втайне надеясь, что мне такого не скажут. Достаточно того, что я сам про себя понял.

— Зато я сильнее тебя, — буркнул брат, но тут же себя поправил: — Был…

— И будешь, — спокойно пожал я плечами. — А-Ер, перестань прятаться за маской дурачка. Ты ведь понял, что мое ядро было выжжено и восстановлено.

— Я не о том, — покачал он головой. — У тебя теперь несколько ядер. Даже если я восстановлю одно, вряд ли мне угнаться за тобой, шисюн.

— Не жадничай, — хмыкнула Янли, возвращаясь к кровати со своим набором иголок в руках. — Одно сначала раскачай.

— Дрянной из меня защитник вышел. Я даже забыл, как обещал тебе… обещал себе защищать эту «маленькую пельмешку», — продолжал бурчать шиди.

— Лун Вайер! — Я чуть поспешнее, чем следовало бы, зажал ему рот, покосился на жену и предупреждающе вытянул руку в ее сторону: — Вот не вздумай… повторять!

— Почему? — Янли сделала бровки домиком. — Разве он не прав? Ты и правда был такой кругленький и вкусный, мне бы тоже хотелось кусочек откусить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Бессовестный шиди зафыркал мне в ладонь, оттолкнул ее и вдруг сказал:

— У него были очень большие глаза, очень белая кожа и ужасно круглые румяные щеки, за которые его сразу захотелось ущипнуть… Шисюн был самым красивым ребенком, какого я видел в своей жизни, и самым серьезным. Когда он споткнулся, несколько человек кинулись ему помочь, но я успел первым. И дальше мы шли, держась за руки.