Рейтинговые книги
Читем онлайн Самая красивая женщина в городе и другие рассказы - Чарлз Буковски

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 52

но если приходишь на следующий день, тебе подбрасывают шесть или семь вполне разумных победителей по нормальной цене. так постоянно бывает, только большинство не возвращается. тут требуется терпение, это трудная работа: думать нужно. это поле боя, а тебя может контузить. я как-то раз увидел там одного своего друга: взгляд остекленевший, весь выбит. день уже клонился к концу, формуляр был нормальный, но все как-то пролетело мимо него, и мне было ясно, что ставил он чересчур много, только чтобы выкарабкаться. он прошел мимо меня, не соображая, где вообще находится. я наблюдал за ним. он зашел прямиком в женский сральник. там завопили, и он выскочил. как раз то, что было нужно. это его вышибло, и он преспокойно захватил победителя в следующем заезде. но я бы не советовал такую систему всем неудачникам.

и смех там есть, и печаль. один старый приятель подошел как-то ко мне.

- Буковски, - сказал он очень серьезно, - я хочу выиграть у лошадок прежде, чем умру.

волосы у него седые, совершенно седые, зубы выпали, и я мог разглядеть в нем себя лет через 15-20, если доживу.

- мне нравится шестая, - сказал он.

- удачи, - пожелал ему я.

и он выбрал жмурика, как обычно. безмазового фаворита, выигравшего всего один заезд из 15 стартов в том году. у общественных гандикапперов эта лошадь тоже наверху была. она выиграла 88,000 долларов в ПРОШЛОМ году. самое лучшее время. я поставил десять на победителя на Мисс Похотливый Город, победителя девяти заездов в этом году. Мисс Похотливый Город оплачивалась 4/1, безмазовый пришел последним.

старик снова подбежал ко мне, весь в ярости:

- какого дьявола! Парадные Тряпки бежал 2:01 и 1/5 в последний раз, и его бьет кобыла с 2:02 и 1/5! эту лавочку вообще пора закрыть!

он колотит по своей программке, рычит на меня. лицо у него так побагровело, что похоже на солнечный ожог. я отхожу от него, иду к окошечку кассы и получаю свою наличку.

когда я добираюсь до дому, в ящике лежит один журнал, КУЗНЕЦ[21], который пародирует стиль моей прозы, и другой журнал, ШЕСТИДЕСЯТЫЕ, который пародирует мой поэтический стиль.

писанина? а это еще что такое, к чертовой матери? кого-то волнует или злит моя писанина. я оглядываюсь - ну, точно: в комнате стоит пишущая машинка. я - какой-то писатель, там существует другой мир - маневров, надувательства, групп и методов.

я пускаю теплую воду, залезаю в ванну, открываю пиво, открываю скаковый формуляр. звонит телефон. пускай звонит. для меня (для вас-то, может, и нет)

сегодня слишком жарко - как ебаться, так и выслушивать какого-нибудь малозначительного поэтишку. у Хемингуэя были свои преимущества. а мне дайте конскую задницу - она доберется туда первой.

РОЖДЕНИЕ, ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ ОДНОЙ ПОДПОЛЬНОЙ ГАЗЕТЕНКИ

Сначала дома у Джона Хайанса встречались довольно часто, и я обычно заявлялся под газом, поэтому не очень много помню о зачатии Раскрытой Пизды, подпольной газетенки, и мне только много позже рассказали, что там произошло. Или, скорее, чего я натворил.

Хайанс:

- Ты сказал, что вычистишь сейчас всех отсюда, а начнешь с парня в кресле-инвалидке. Потом он заплакал, а народ стал расходиться. Ты ударил парня по голове бутылкой.

Черри (жена Хайанса):

- Ты отказывался уходить и выпил целую квинту виски, а также твердил, что выебешь меня, прислонив к книжному шкафу.

- И выеб?

- Нет.

- Ах, тогда в следующий раз.

Хайанс:

- Слушай, Буковски, мы тут пытаемся сорганизоваться, а ты только приходишь и все крушишь. Ты - самый мерзкий пьянчуга, которого я в жизни видел!

- Ладно, с меня хватит. На хуй. Кому нужны газеты?

- Нет, мы хотим, чтобы ты делал колонку. Мы тебя считаем лучшим писателем в Лос-Анжелесе.

Я поднял стакан:

- Да это, ебаный в рот, оскорбление! Я сюда не оскорбления слушать пришел!

- Ладно, тогда, может быть, ты лучший писатель в Калифорнии.

- Ну вот, опять! По-прежнему меня оскорбляют!

- Как бы то ни было, мы хотим, чтобы ты делал колонку.

- Я - поэт.

- Какая разница - поэзия, проза?

- Поэзия говорит слишком много за слишком короткое время; проза говорит слишком мало и занимает слишком много.

- Нам нужна колонка в Раскрытую Пизду.

- Наливайте, и я с вами играю.

Хайанс налил. Я вступил в игру. Допил и пошел к себе в трущобный двор, размышляя о том, какую ошибку совершаю. Мне почти полтинник, а ебусь с этими длинноволосыми бородатыми сопляками. Ох, Господи, ништяк, папаша, ох ништяк!

Война - говно. Война - ад. Ёбть, так не воюй тогда. Я уже пятьдесят лет это знаю. Меня это так уже не возбуждает. О, и про дурь не забудьте. Про шмаль.

Ништяк, крошка!

У себя я нашел пинту, выпил, плюс четыре банки пива, и написал первую колонку.

Про трехсотфунтовую блядину, которую я как-то выеб в Филадельфии. Хорошая колонка получилась. Я исправил опечатки, сдрочил и лег спать...

Началось все в нижнем этаже двухэтажного дома, который снимали Хайансы. Возникли какие-то полудурочные добровольцы, затея была новой, и все от нее торчали, кроме меня. Я всё пристреливался к бабам на предмет задницы, но все они выглядели и вели себя одинаково - всем по девятнадцать лет, грязно-блондинистые, маленькие жопки, крошечные титьки, деловые, дуровые и, в каком-то смысле, чванливые, толком и не зная, с чего. Когда бы я ни возлагал на них свои пьяные лапы, они реагировали весьма прохладно. Весьма.

- Слушай, Дедуля, нам хочется, чтобы ты только одну штуку поднимал северовьетнамский флаг!

- А-а, из твоей пизды, наверное, все равно воняет.

- Ох, так ты в самом деле грязный старик! Ты в самом деле... такой отвратительный!

И они отходили прочь, покачивая у меня перед носом этими своими аппетитными яблочками ягодиц, а в руках держа - вместо моей славной лиловой головки - статью какого-нибудь малолетки про то, как легавые трясут на Сансет-Стрипе пацанов и отбирают у них батончики "Бэби Рут". Вот я какой - величайший из живущих на свете поэтов после Одена, а даже собаку в очко вдуть не могу...

Газета слишком распухала. Или же Черри начинала сипятиться, что я валяюсь на диване бухой и пожираю глазами ее пятилетнюю дочурку. Еще хуже стало тогда, когда дочурка начала забираться мне на колени, елозить там, заглядывая мне в лицо, и говорить:

- Ты мне нравишься, Буковски. Поговори со мной. Давай я тебе еще Пиво принесу, Буковски.

- Давай скорее, лапонька!

Черри:

- Слушай, Буковски, старый ты развратник...

- Черри, дети меня любят. Что я с этим сделаю?

Малышка, Заза, вбегала в комнату с пивом и снова лезла ко мне на колени. Я открывал банку.

- Ты мне нравишься, Буковски, расскажи мне сказку.

- Ладно, лапонька. Жили-были, значит, один старик и одна миленькая маленькая девочка, и заблудились они однажды вместе в лесу...

Черри:

- Слушай, старый развратник...

- Та-та, Черри, у тебя в голове действительно грязные мысли...

Черри побежала наверх искать Хайанса, который в это время срал.

- Джо, Джо, мы должны вывезти эту газету отсюда! Я не шучу!..

Они нашли незанятое здание сразу же, два этажа, и как-то в полночь, допивая портвейн, я подсвечивал фонариком Джо, пока тот взламывал телефонный щиток на стене дома и переключал провода, чтобы можно было, не платя, поставить себе отводные трубки. Примерно в это же время вторая в Л.А. подпольная газета обвинила Джо в том, что он украл второй экземпляр их подписного листа.

Разумеется, я знал, что у Джо есть и своя мораль, и принципы, и идеалы - именно поэтому он ушел из крупной городской газеты. Именно поэтому он бросил и вторую подпольную газету. Джо был чем-то вроде Христа. Еще бы.

- Держи фонарик ровнее, - сказал он...

Утром у меня зазвонил телефон. То был мой приятель Монго, Гигант Вечного Торча.

- Хэнк?

- Ну?

- Ко мне Черри вчера ночью заходила.

- Ну?

- У нее был этот подписной лист. Она очень нервничала. Хотела, чтобы я его спрятал. Сказала, что Дженсен вышел на след. Я его спрятал в подвале, под пачкой набросков, которые Джимми-Карлик рисовал индийской тушью, пока не умер.

- Ты ее трахнул?

- Зачем? В ней одни кости. Эти ее ребра бы меня на ломтики располосовали, пока я бы ебся.

- Ну, ты ж ебал Джимми-Карлика, хотя в нем всего восемьдесят три фунта.

- В нем душа была.

- Да?

- Да.

Я повесил трубку...

Следующие четыре или пять номеров Раскрытая Пизда выходила с поговорками типа:

"МЫ ЛЮБИМ СВОБОДНУЮ ПРЕССУ ЛОС-АНЖЕЛЕСА", "ОХ, КАК ЖЕ МЫ ЛЮБИМ СВОБОДНУЮ ПРЕССУ ЛОС-АНЖЕЛЕСА", "ЛЮБИТЕ, ЛЮБИТЕ, ЛЮБИТЕ СВОБОДНУЮ ПРЕССУ ЛОС-АНЖЕЛЕСА".

Любить стоило. Ведь они отымели их подписной лист.

Однажды вечером Дженсен и Джо пообедали вместе. Позже Джо сказал мне, что теперь все стало "в порядке". Уж не знаю, кто кому вставил или что происходило под столом. И мне было все равно...

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 52
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Самая красивая женщина в городе и другие рассказы - Чарлз Буковски бесплатно.

Оставить комментарий