Пуаро расследует. XII дел из архива капитана Гастингса - Агата Кристи

рука, подбиравшаяся к заветной платяной щеточке, застыла на полпути.

– Неужели еще одна смерть? – пробормотал он.

– Увы.

– Но это же не сэр Гай Уиллард? – воскликнул я.

– Нет, капитан Гастингс. Это мой американский коллега, доктор Шнайдер.

– А причина смерти? – резко спросил Пуаро.

– Столбняк.

Несмотря на жару, меня прошиб холодный пот. Воздух был словно пропитан злом, невидимым и неотвратимым. Ужасная мысль посетила меня: кто станет следующей жертвой? Быть может, я?

– Мон дьё, какой непостижимый ужас, – тихонько произнес Пуаро. – Мсье, вы уверены, что это был столбняк?

– У меня нет оснований для сомнений. Но доктор Эймс, конечно, сможет рассказать куда больше.

– А! Так, стало быть, вы…

– Моя фамилия Тоссвилл.

Так вот он какой, эксперт из Британского музея, «мелкая сошка», как выразилась леди Уиллард. На меня он произвел иное впечатление– была во всем его облике какая-то затаенная скорбь, а в манере держаться нечто суровое и непреклонное, с первого взгляда внушавшее почтение.

– Соблаговолите следовать за мной, – продолжал доктор Тоссвилл, – я представлю вас сэру Гаю Уилларду. Он настаивал, чтобы его тотчас уведомили о вашем прибытии.

Нас провели через весь лагерь к самой большой палатке. Доктор Тоссвил поднял полог, и мы проскользнули внутрь.

– Сэр Гай, мсье Пуаро и капитан Гастингс благополучно добрались, – сообщил Тоссвилл.

Самый молодой из троих сидевших в палатке мужчин вскочил и кинулся здороваться. Поведению сэра Гая была свойственна некоторая порывистость, напомнившая мне его мать. Он был не таким загорелым, как другие участники экспедиции, и эта бледность, а также глубокие тени вокруг глаз, делали его старше своих двадцати двух лет. Им явно владело какое-то сильное умственное напряжение, из-за которого ему постоянно приходилось сдерживать себя.

Он представил своих соратников – доктора Эймса, смышленого на вид человека лет тридцати с небольшим, но с рано поседевшими висками, и секретаря экспедиции мистера Харпера, симпатичного тощего паренька в очках в роговой оправе, по которым в любом уголке света можно опознать американского интеллектуала.

Поболтав с нами пару минут на отвлеченные темы, Харпер откланялся, доктор Тоссвилл последовал за ним. Остались мы, сэр Гай и доктор Эймс.

– Не стесняйтесь, мсье Пуаро, спрашивайте обо всем, что вас интересует, – сказал Уиллард. – Но, разумеется, цепь странных несчастий, поразивших нас, объясняется лишь роковым совпадением.

Впрочем, в поведении баронета чувствовалась нервозность, противоречащая его уверенным словам. Я заметил, что Пуаро пристально изучает молодого человека.

– Вы твердо намерены закончить работу вашего отца, сэр Гай? – спросил маленький бельгиец.

– Во что бы то ни стало! Что бы ни случилось, раскопки будут продолжаться, так и знайте!

Пуаро повернулся к другому участнику экспедиции:

– А вы что на это скажете, мсье доктор?

– Что ж, – пожал плечами доктор Эймс, – я не привык сдаваться без боя.

Пуаро скорчил одну из своих выразительных гримас.

– Ну, осталось выяснить, против кого мы сражаемся. Когда скончался мистер Шнайдер?

– Три дня назад.

– Вы уверены в том, что это был столбняк?

– Абсолютно уверен.

– А не могли бы вы принять за проявление столбняка, скажем, симптомы отравления стрихнином?

– Нет, мсье Пуаро. Я понимаю к чему вы клоните. Признаки действительно во многом схожи, но уверяю вас – это был классический случай столбняка.

– Вы впрыскивали больному анатоксин?

– Конечно. Я испробовал все, что могло бы ему помочь, – сухо сказал доктор.

– Вы привезли противостолбнячную сыворотку с собой?

– Нет, мы запаслись ею в Каире.

– Были в лагере еще случаи столбняка?

– Ни одного.

– А смерть мистера Блайбнера не могла быть вызвана этим заболеванием?

– Ни в коем случае. Он поранил большой палец, туда попала инфекция и начался обширный сепсис. Простите, может на взгляд дилетанта эти два заболевания и схожи, но профессионал ни за что их не спутает.

– В таком случае у нас имеются четыре смерти от совершенно разных причин: один сердечный приступ, одно заражение крови, одно самоубийство и один столбняк.

– Совершенно верно, мсье Пуаро.

– Вы уверены, что эти четыре случая абсолютно ничего не связывает?

– Кажется, я не совсем вас понимаю.

– Выскажусь напрямик. Не совершали ли эти четверо каких-либо поступков, которые могли быть сочтены неуважением к духу Менхер-Ра?

Доктор смерил Пуаро взглядом, в котором сквозило бесконечное изумление.

– Ну и ну, мсье Пуаро, что еще за бредни? Не хотите ли вы сказать, что поверили газетным байкам о проклятии?

– Полная ерунда! – сердито пробормотал Уиллард.

Пуаро остался безмятежен, но в его глазах мерцали зеленые кошачьи искорки.

– Значит, вы не верите в проклятье, мсье лё докте́р?

– Нет, сэр, решительно не верю, – выпалил доктор. – Я человек просвещенный и верю лишь в то, что может объяснить наука.

– Но разве в Древнем Египте не существовало науки? – мягко спросил Пуаро. – Казалось, доктор Эймс на какое-то время лишился дара речи, и Пуаро замахал руками: – Нет-нет, не отвечайте. Лучше расскажите мне, что обо всем этом думают ваши рабочие, они ведь из местных?

– Если белые теряют голову, что уж говорить о туземцах, – буркнул доктор Эймс. – Признаю́, они, как говорится, напуганы до чертиков. Но никаких оснований для паники у них нет.

– Любопытная точка зрения, – заметил Пуаро.

Сэр Гай подался к нему.

– Не хотите же вы сказать… что всерьез воспринимаете эту чепуху? – недоверчиво спросил он. – Абсурд! Если вы повторяете подобные измышления, значит вы ровным счетом ничего не знаете о Древнем Египте.

Вместо ответа Пуаро помахал у него перед носом маленькой книжкой – старинным томиком с ветхой обложкой, который он вытащил из кармана. Я успел прочитать название: «Магия египтян и халдеев». Затем Пуаро развернулся и вышел из палатки.

Доктор ошарашенно уставился на меня.

– У него что, есть какая-то особенная маленькая идея?

Я улыбнулся, услышав знакомое выражение – сколько раз мне доводилось слышать его от Пуаро!

– Точно не знаю, – признался я. – Кажется, он собирается изгонять из лагеря злых духов, или что-то в этом роде.

Я отправился на поиски Пуаро и обнаружил его в компании юного американца, секретаря покойного мистера Блайбнера.

– Нет, – говорил мистер Харпер. – С экспедицией я работаю всего шесть месяцев. Да, состояние дел мистера Блайбнера мне хорошо известно.

– А что вы можете рассказать о его племяннике?

– Однажды он появился здесь – как снег на голову. Вроде симпатичный парень. Я его в первый раз тогда увидел, но кое-кто из наших знавал его прежде – Шнайдер, и, по-моему, Эймс. Старикан, скажу я вам, был совсем не в восторге от встречи с племянником. Они моментально поцапались. «Ни единого цента!» – вопил старик. «Ты не получишь ни гроша – ни сейчас, ни после моей смерти! Я уже пообещал мистеру Шнайдеру, что все мои деньги пойдут на завершение главного дела моей жизни!» И так далее в том же духе. Молодой Блайбнер плюнул и повернул назад в Каир.

– Он выглядел здоровым в этот день?

– Кто, старик?

– Нет, племянник.

– Кажется, он действительно упоминал о каком-то недомогании, но ничего серьезного, иначе я бы запомнил.

– А скажите, мистер Блайбнер составил завещание?

– Насколько я знаю – нет.

– Вы остаетесь с экспедицией, мистер Харпер?

– Нет, сэр, вернусь в Нью-Йорк, как только приведу в порядок