Роскошная скромность - Холли Престон

— Держись подальше от Джека Фри, — сказал вдруг Уорнер, чем очень удивил девушку.

— Мы с ним сегодня и увиделись-то второй раз. Я ведь без тебя никуда не хожу. Он мне совсем не нравится. И если честно, они оба мне не нравятся.

В этот раз Филипп не стал напоминать ей, что речь идет о его друзьях. Вместо этого он, помолчав минутку, сказал:

— Если ты хочешь куда-нибудь пойти, скажи мне.

— Я… я вполне довольна своей жизнью. После бирмингемской суматохи это просто каникулы.

— Давай прогуляемся по пляжу, — предложил Филипп. — Сегодня не холодно, а ты одета теплее, чем в прошлый наш визит к Мэдж и Джеку.

Линда поджала губы. Он, конечно, не хотел обидеть ее своим замечанием, но ей ли не помнить, какой дурой она чувствовала себя в тот вечер.

Был час прилива, Филипп посчитал нужным успокоить девушку: — В это время суток море забирается на берег дальше всего, но здесь оно всегда спокойно.

— Живя в таком доме, невозможно не знать моря, — заметила она.

— Что верно, то верно. У всех, чья жизнь связана с морем, особое отношение к нему. Пора бы и тебе выучить его причуды.

Он взял девушку за руку. Какое вокруг умиротворение! Лишь прибой тихо шепчет о чем-то своем. Когда Линда попыталась выразить это состояние спокойного соединения с природой, Филипп рассмеялся.

— Спокойствие это обманчиво. Не успеешь оглянуться, как волны вновь разбушуются.

— Я, наверное, побоялась бы остаться здесь ночью одна, — тихо произнесла девушка. — Место как будто специально создано для пиратов.

— По местным преданиям, в этих пещерах когда-то скрывались контрабандисты. Если их призраки существуют, то они именно здесь.

Призраки? В лунную ночь их представлять себе не страшно. Но не успела она об этом подумать, как вдруг из пещеры вылетела какая-то ночная птица. Линда от неожиданности вскрикнула и уткнулась лицом в грудь Филиппу. Сильные руки крепко и нежно обняли ее. Когда она наконец осмелилась поднять глаза, мужчина насмешливо смотрел на нее.

— Дорогая мисс Бекли, — рассмеялся он. — Ты самая странная женщина из всех, кого я знаю. Снова забыл, сколько тебе лет? Порой ты ведешь себя как ребенок.

Она бы с удовольствием унеслась с ним хоть на край света. Как это было бы прекрасно — следовать за любимым человеком, куда бы тот ни позвал. Девушка доверчиво смотрела ему в глаза. С лица Уорнера сошла его насмешливая улыбка.

— Не надо! — резко бросил Филипп, но Линда не отвела взгляда.

— Я же ничего не делаю, — прошептала она.

Руки Уорнера сильно сжали хрупкие плечи девушки.

— Нет, делаешь, — хрипло ответил мужчина. — Ты стоишь здесь как невольница — покорная, смиренная, будто ждешь чего-то неотвратимого.

Слова и особенно тон, каким они были высказаны, удивили. Линда попыталась было освободиться из его объятий, но не сумела. Или не захотела? Филипп быстро расстегнул ее пальто и его руки обвили хрупкое податливое тело девушки, а губы приникли к нежному рту в страстном поцелуе.

— Ты как черный бархат, — прошептал он. — Здесь, у моря, теряется реальность. Ничто не имеет значения, кроме тебя, твоих объятий, твоих поцелуев.

Линда не могла сопротивляться его напору. Горячие поцелуи покрывали ее лицо, шею, а она, обхватив руками сильные мужские плечи, радостно отдавалась любовному натиску. Филипп прав: ничто не имеет значения. Реальность исчезла — остался лишь этот короткий миг посреди вечности: лунный свет, шепот моря и этот изумительный мужчина.

Он оторвался от губ Линды, но она вновь потянулась к нему, и Филипп еще сильнее прижал ее к себе, и требовательные губы в который уже раз прильнули к зовущему рту девушки. Ее руки непроизвольно все крепче сжимали сильные мужские плечи, словно она старалась слиться с ним в единое целое.

Он страстно желал Линду, все его существо трепетало от каждого нового прикосновения к разгоряченному юному телу. И девушка с неистовым пылом отвечала на его поцелуи, возбуждение разливалось в ней огненной лавой. Сердце отчаянно стучало.

Но вдруг Уорнер остановил это полуночное безумие. Не разжимая рук, он отстранил Линду, не давая той возможности дотянуться до него губами.

— Хватит, мисс Бекли, — тихо произнес он. — Хватит!

Девушка еле слышно всхлипнула. Горечь и разочарование смешались в этом звуке, что не скрылось от Филиппа.

— Ты ничего такого не сделала, за что должна себя корить, — сказал он. — Я привел тебя сюда. Это была целиком моя идея. Все начал именно я, но теперь пора остановиться.

— Почему? — печально спросила Линда.

— Ты когда-нибудь раньше испытывала такие чувства? — мягко спросил Уорнер и, когда она в ответ покачала головой, взял ее лицо в ладони. — Я так и понял, при первой же нашей встрече. Ты совсем неопытна, и именно поэтому-то мы должны остановиться.

Не успела Линда ничего толком понять, как он уже помогал ей подниматься наверх. Они вошли в дом, и волшебство исчезло.

Девушка стеснялась поднять на него глаза. И, может быть, именно поэтому Филипп, угадав ее состояние, взял ее за руку и повел в гостиную. Линда робко присела на краешек дивана, а тот пошел к бару.

— Выпьем немного бренди, — заявил он, протягивая ей бокал. Немой укор в глазах девушки почему-то развеселил его. Но через секунду, серьезно взглянул ей в лицо, он твердо сказал. — Я должен уехать отсюда.

Она вскинула голову, и, видя ее печальные глаза, мужчина в ответ лишь пожал плечами.

— Черт побери, ты же сама прекрасно знаешь, что мне не остается ничего иного. Так не может продолжаться. С тех пор как ты здесь, я просто потерял себя. Я совершенно пленен всем, что ты делаешь. Я хочу удержать тебя здесь навсегда. Сам себя не узнаю. Живу как лунатик. Ненавижу твоих друзей только за то, что они знают тебя. Одно желание: чтобы ты принадлежала мне одному. Но я не имею на это права, потому что ты дочь Джона.

Линда не смогла сдержать улыбки, хоть внутренняя скованность не отступила.

— Но… но если ты меня любишь… — начала девушка.

— Я сказал, что хочу тебя, — оборвал он. — Хочу спать с тобой, владеть тобой. Но это не любовь, а чисто физиологическое влечение.

Ну не человек, а дьявол какой-то! Увлек, очаровал, был в шаге от желаемой им близости, сам укротил свою страсть и сам снова заявляет о всепоглощающей силе страсти.

— Тебе незачем уезжать, — дрожащим голосом произнесла Линда. — Уеду я, теперь у меня для этого есть и причина, и возможность. — Филипп хотел что-то сказать, но она жестом пресекла попытку возражения. — Думаю, что смогу получить деньги, оставленные мне в наследство. В Бирмингеме я виделась со своим адвокатом. Он считает, банк не вправе задерживать выплату денег, потому что я поступаю в университет. За четыре года к капиталу добавились проценты. Так что проблем у меня не будет. Поэтому я вполне могу уехать.

— Нет! — почти закричал взволнованный собеседник и в два шага оказался возле нее. — Категорически возражаю! Здесь намного безопаснее. Возможно, Салли согласится ночевать в доме, и ты сможешь спокойно продолжать свои занятия. — Он вдруг понял, что вновь навязывает свое мнение, но тем не менее уже более спокойным голосом твердо заявил: — Как бы то ни было, мне лучше пишется в Бирмингеме. А так я буду знать, где ты и что с тобой.

Линда мгновение оценивающе смотрела на него, потом снова присела на диван. Она не станет вести себя как томящаяся от любви девчонка. Не одному мистеру Уорнеру демонстрировать свои деловые качества, мисс Бекли тоже не лишена жизненной хватки.

— Отлично, — спокойно согласилась она. — Но и у меня есть кое-какие соображения на этот счет, есть и свои планы на будущее. Я поступаю в университет и начинаю новую жизнь, но что будет с Робби? Через месяц он заканчивает учебу.

— К этому времени я вернусь, — пожал плечами Филипп. Судя по всему, до этого мгновения мысль о сыне не слишком тревожила его, а может быть, и вовсе не приходила в голову. — Но если ты хочешь это время тоже побыть в городе…

— Нет, не хочу! — резко заявила девушка. — Я обещала Робби помощь, и ты сказал, что мы это обсудим.

— О господи! — простонал Филипп, закрыв ладонью глаза. — Я не желаю обсуждать судьбу моего сына в такой момент.

— Хорошо, поговорим на эту тему завтра, — не ослабила напора Линда.

— Завтра я уезжаю, — заявил он. Девушка плотно сжала губы, стараясь подавить слезы, готовые брызнуть из глаз. Она поднялась и решительно двинулась к двери, бросив через плечо: — Значит, найдем минуту для беседы до твоего отъезда.

Уорнер обратил к ней усталое лицо.

— Ты когда-нибудь хоть в чем-нибудь мне уступишь? — с мягкой усмешкой спросил он. Девушка уже была в дверях. Вцепившись пальцами в дверной косяк, она твердо ответила: — Нет! Не уступлю.

9

Странно, но прислушиваясь к себе, она вдруг со всей полнотой ощутила свою причастность к дому, в котором безраздельно властвует Уорнер. Почувствовать родство с домом, ну не глупо ли? Именно это ощущение придавало ей силы, когда на следующий день после завтрака она отправилась на поиски Уорнера.