На ближних подступах - Николай Васильевич Второв

сердито.

Володя кое-как смотал жерлицу. Поднял ведерко.

Углубляясь в кусты, вздохнул, подумал: «Геройская щука. Честное комсомольское, я отпустил бы ее обратно в речку…»

Вдоль края оврага девушка в телогрейке и в черном платке собирала хворост. Володя тихо подошел к ней сзади. Чуть слышно окликнул:

— Катя!

Да, это была она. Секретарь райкома комсомола Вера Прохорова жила под видом дочери Кати в доме мельника. Вера спросила:

— С каким заданием прибыл?

— Наблюдать за дорогой у деревни Курово.

— Запомни. За пятницу и субботу на Рузу прошли тридцать шесть грузовиков с автоматчиками, двадцать пушек, шестнадцать легковых машин, сорок мотоциклов. Танков всего шесть. Сведения точные, вчера вечером передал их мне наш наблюдатель в Курове. Сегодня вечером схожу опять, а ты приходи в это же время завтра. Тебе у дороги дежурить нет необходимости. В Курово не ходи — немцев полно, проверяют документы у всех, с какой-то целью обыскивают дома. Запомнил?

— Да.

— Передай также Бормотову, что хорошо бы напечатать листовки о том, что Москву немцы не возьмут. Гитлеровцы вдалбливают населению сводки о своих победах. Объявили, что седьмого ноября состоится парад их войск на Красной площади. Мне в доме мельника жить пока можно. Все. Завтра жду тебя здесь же.

Вера вскинула на плечо небольшую вязанку хвороста, стала спускаться в овраг. Обернулась на ходу, сказала:

— До свиданья, Володя!

— До свиданья!

А на мельницу все прибывали люди. Уезжали и приезжали телеги, многие приходили пешком с мешком зерна за спиной.

Валя и Женя ходили от телеги к телеге, предлагали возчикам шелковую блузку в обмен на муку. Блузку никто не брал — уж очень мала. И если бы хоть ситцевая, сгодилась бы ребенку, а то шелковая. Поговорив у одной повозки, девушки шли к другой. Шли уверенно: у них было дело. На мельницу часто приходили женщины, чтобы обменять вещи на хлеб.

Женя бойко расхваливала «товар». Разворачивала блузку, показывала ее предполагаемому покупателю со всех сторон. Больше она старалась для немца, который стоял у дома мельника: пусть видит — идет торговля. Валя тоже принимала участие в разговоре и, улучив момент, совала в повозку, под сено, листовки, отпечатанные в партизанской типографии.

Девушки подошли к телеге с двумя мешками. Хозяина рядом не было, и Валя сунула в рукав пальто во много раз сложенные листки. Но положить их в повозку не успела…

Со стороны Курова на дороге показались немцы. Двое. Они торопились, почти бежали. Увидев телеги и людей, что-то закричали, замахали автоматами.

Один немец остановился, другой стал сгонять людей, строить в колонну.

Валя и Женя стояли рядом. У каждой за пазухой листовки. «Сестры» не глядели друг на друга. Женя комкала в руках шелковую блузку, никак не могла догадаться, куда ее деть. Девушки думали об одном и том же: «Конец… Сейчас начнут обыскивать…» Старались казаться спокойными, но предательская слабость разлилась по телу.

Подбежал немец от мельницы. Что-то спросил. Двое суетившихся немцев что-то ему крикнули. Валя поняла одно слово: «ауто»… Немцы велели выйти из строя двум старухам и Вале с Женей. Мужчин погнали по дороге.

Все произошло так неожиданно и быстро, что никто ничего не понял. Старухи хотели о чем-то спросить девушек, но только покачали головой и рысцой побежали за лошадью, которая направилась к кустам. Оставшийся немец торопливо зашагал прочь и вскоре скрылся в доме мельника.

Валя и Женя остались одни. Они посмотрели друг на друга, и каждой показалось, что лицо подруги стало старше.

Не пропуская ни одной телеги, девушки рассовали под сено листовки. Последний сверточек Валя положила в телегу, хозяин которой куда-то отлучился перед приходом немцев. Не успела Валя отойти от повозки, как из кустов вышел возчик с черной кучерявой бородой. Он на ходу обстругивал ножом ореховую палку. Взглянул на девушек, спросил:

— Вы что тут, красавицы?

— Вот, не купите, дядя? — засуетилась Женя, развертывая блузку.

— У меня дочек нет, сыновья все. Да и те теперь далеко… — Возчик вздохнул и, взяв с повозки охапку сена, подкинул лошади. Из сена выпали сложенные в несколько раз листовки. Старик нагнулся, поднял их. Поспешно сунул в карман брюк, только тогда выпрямился.

— Так не возьмете блузку… дядя? — спросила Женя, и голос ее, дрогнув, осекся.

— А ну, покажи, — неожиданно согласился старик и взял блузку из рук Жени. Он разглядывал кофточку, смотрел на девушек. Опять вздохнул. Возвращая блузку, сказал спокойно:

— Мала очень. Ее никто не купит. Идите-ка вы лучше домой.

Девушки повернулись, пошли. И тогда вслед им послышался приглушенный, но отчетливый голос:

— Спасибо! Будьте осторожны…

Валя и Женя вздрогнули, обернулись словно по команде. Никого рядом не было. Возчик с бородой цыгана не глядел в их сторону. Он сосредоточенно прилаживал ременный кнут к новому кнутовищу…

Девушки шли к хутору. Поднявшись на пригорок, увидели легковую автомашину. Это возвращались на мельницу офицеры из Курова. Машина на ухабах ныряла в грязь. За ней брели люди, согнанные немцами от мельницы.

— Машину вытаскивать гоняли, — сказала Женя и устало взглянула на подругу.

Над лесом из-за облаков проглянуло низкое солнце. Осветило излучину реки, темные елки, корявые, серые стволы берез. И тут же набежали тени — свет переместился правее.

— Ты слышала, что сказал старик? — спросила Валя.

— Да.

11

В конце октября потеплело, но почти не переставая лили дожди. Колонны немецких машин забили все дороги, застревая в непролазной грязи.

Разведка осташевских партизан установила: основной удар моторизованные части врага наносят в направлении Волоколамского шоссе. Все сведения, какие удалось собрать партизанам, своевременно были отправлены через линию фронта командованию Красной Армии.

Однако в отряде Ивана Николаевича Назарова стало известно, что в Сумарокове разместились крупные вражеские силы. Сведения эти вызвали тревогу. Почему немцы стягивают войска в Сумарокове, если главный удар их направлен к Волоколамскому шоссе? Или враг затевает какой-то маневр и перегруппировку сил? Решено было выяснить все точно и в случае необходимости отправить за линию фронта дополнительные сведения.

В разведгруппу вошли учитель Иван Иванович Зорин, Шумов, Колядов и Сухнев. Старшим был назначен молодой коммунист, работник райкома комсомола Афанасий Аксенов.

Всю ночь лил дождь. На рассвете разведчики, промокшие до нитки, вышли на опушку Сумароковского леса. Аксенов, вынув из чехла трофейный бинокль, влез на высокую елку. Сверху ему были видны окрестные села и деревни: Ащерино с церковной колокольней, Кокшино, Рябцево, Сумароково.

— Вижу автомашины и орудия… Из леса не вышли. Почему они там стоят? Надо выяснить… — доносился сверху голос командира группы.

Поняв, что сейчас последует приказ «выяснять», Шумов, Колядов и Сухнев вынули из вещмешков сухие портянки,