Железное золото - Пирс Браун

нами люди, которых надо эвакуировать.

– Если я подойду, они меня увидят, – говорит Пита.

– У них могут быть пушки, но у нас-то есть двигатели, – отвечает Кассий.

– Принято.

– Вы все способны передвигаться на своих ногах? – обращается Кассий к членам экипажа, но те молча таращатся на него. – Что ж, а придется. Черные все еще рядом. Вы видите их. Держитесь вместе и пробирайтесь к шлюзу. Драться предоставьте нам. Вы повинуетесь каждому моему слову, или я оставлю вас тут умирать. Кто понял – кивните. – (Они кивают.) – Хорошо.

– А как же та золотая? – тормошу я Кассия. – Возможно, она еще жива.

– Ты слышал, что сообщила Пита, – бросает Кассий. – У нас нет времени.

– Я не оставлю никого на милость этих варваров. Особенно одну из нас. Это непорядочно.

– Я сказал «нет»! – рявкает Кассий, едва не назвав мое имя при контрабандистах. – Оно того не стоит – рисковать жизнью многих ради одного человека. – Он осматривает дрожащих членов экипажа. – Соблюдать тишину. Держаться вместе. А теперь следуйте за мной.

Кассий, как всегда, выходит первым, прежде чем я успеваю ответить.

Пленники изо всех сил спешат за ним по коридору – тем путем, которым мы сюда пришли. Я прикрываю тыл и поддерживаю хромающего бурого. Кость его правой руки торчит из прорехи в зеленом комбинезоне. Кассий оглядывается – проверить, не отстаю ли я. Мы входим в лифт, чтобы спуститься на третью палубу. Но за миг до того, как двери закрываются, я выскакиваю оттуда, даже не взглянув на Кассия.

– Черт побери, мальчишка! – кричит он по интеркому, когда двери уже сомкнулись и лифт двинулся вниз. – Ты вообще соображаешь, что делаешь?

– То, что сделал бы Лорн, – отвечаю я и возвращаюсь прежним маршрутом. Кассий говорит, что у нас нет времени, но я знаю, как он трясется надо мной и как оберегает мою жизнь. – Я буду благоразумен. Проведу быструю разведку.

Кассий некоторое время молчит, и я знаю, что он решил отложить нравоучения на более подходящий момент.

– Поторапливайся и будь осторожен.

– Само собой.

Я перехватываю понадежнее рукоять лезвия-хлыста и иду обратно по коридору. Стараюсь успокоить дыхание, но за каждым поворотом мне мерещится дикарь с окровавленными зубами и пустым взглядом. Страх одолевает меня, но я вспоминаю слова бабушки: «Не позволяй страху коснуться тебя. Страх – это поток. Бушующая река. Станешь бороться с ним – сломаешься и утонешь. Но если подняться над ним, ты будешь видеть, ощущать его и использовать его течение для собственных целей».

Я хозяин своего страха. Позволяю себе погрузиться в особое состояние, чтобы окинуть происходящее мысленным взором. Мое дыхание замедляется. На меня снисходит холодная, отстраненная ясность. Я слышу дребезжание очистителей воздуха, забитых пылью, пульсацию генераторов; вибрация передается по металлическому полу и ощущается через подошвы ботинок.

И тут я слышу их.

Низкий негромкий рокот голосов дрейфует по темному металлу коридора, словно ворчащий ледник. Мои ладони под перчатками мокры от пота. Все, чему учили меня Айя и Кассий, кажется сейчас таким же далеким, как скрежет металла под моими ботинками. Мне уже доводилось убивать аскоманов, но никогда – в одиночку.

В конце коридора я заглядываю за угол. Черных не видно. В круглом помещении пищеблока стоит несколько столов; центральный завален грудами одежды. Собираюсь войти туда, но тут груда шевелится, и я понимаю свою ошибку. За центральным столом сидят трое аскоманов. Их длинные, заплетенные в косички волосы грязно-белыми каскадами ниспадают на широкие спины. Из-под металлолома брони проглядывает бледная, покрытая шрамами кожа. Аскоманы переговариваются на нагальском языке; сбившись в кучу и сгорбившись, они едят и пьют, распотрошив здешние запасы. Внутри у меня смешиваются воедино отвращение и страх.

Спокойствие!

Я отодвигаюсь обратно за угол и прислушиваюсь к беседе. Дикари говорят с сильным акцентом, пьяная речь звучит замедленно. Они с земного Северного полюса. Один критикует вкус человеческого мяса и мечтает поесть свежей лосятины. Его друг говорит что-то непонятное для меня. Что-то про лед. Третья злится, что ей не досталось рабов при захвате корабля. Она спрашивает, продаст ли ей первый Солнцерожденную. Собеседник смеется над ней и с набитым ртом поясняет, что та принадлежит ярлу, телом и мясом. Солнцерожденная… Золотая.

Полагаю, Лорн убил бы их. Гордость велит мне сделать то же самое, чтобы доказать себе: я превозмог свой страх. Но гордость – это тщеславие, то, чего я не могу себе позволить. Уроки бабушки побеждают. Зачем драться, если можно маневрировать? Я нахожу обходной путь вокруг пищеблока и продолжаю поиски, прислушиваясь, не раздастся ли хоть какой-нибудь звук, говорящий о присутствии живых. Предварительно отведенное мне время истекает. Через две минуты придется поворачивать обратно. Вокруг ничего, кроме эха голосов черных в коридорах да недовольного дребезжания далеких генераторов. А потом… потом я что-то улавливаю. Негромкий скрип за перегородкой. Я нахожу дверь и берусь за узкую ручку. Дверь медленно, со скрипом скользит в сторону. Я вздрагиваю и молю Юпитера, чтобы никто этого не услышал. Жду, направив лезвие-хлыст в сторону коридора: не прибегут ли черные? Никого. Я проскальзываю в каюту.

Она переполнена. Остальные члены экипажа как попало валяются на полу, тела сдавлены сетчатыми клетками. Сплошь низшие цвета. А над ними с потолка темной каюты свисает тонкая проволочная сеть, привязанная к газовой трубе. Сеть покачивается из стороны в сторону, и в ней, так, что проволока врезается в кожу, вниз головой висит нагая женщина с золотыми знаками на тыльной стороне запястий.

9. Лисандр

Пассажир

Сперва я кидаюсь к золотой.

Ее тело искривлено, скрючено внутри сетчатой тюрьмы. Под ней стоит изогнутый металлический стул; кажется, пленницу избивали этим стулом, пока она висела в сетке. Ее правая рука превратилась в обугленное месиво – результат воздействия стоящей на столе газовой горелки. Из руки сочится кровь и капает на пол. Запах горелой кожи и волос терзает мои ноздри, глаза слезятся.

Она мертва. Должна быть мертва.

– Помогите нам! – шепчет окровавленным ртом какая-то алая. – Господин…

– Тихо! – рявкаю я, оглядываясь на дверь.

Десятки пар глаз смотрят на меня из клеток. Каждый взгляд умоляет о спасении.

Я пробираюсь ближе к золотой, протягиваю руку к сетке, и в этот миг ее глаза открываются и вспыхивают в тусклом свете. Черт побери! Я чуть не падаю. Она жива! Ее тело залито черным моторным маслом и еще какими-то дурно пахнущими веществами.

– Господин… – бормочет бурый.

– Сальве, – говорю я с фессалоникийским акцентом, обращаясь к золотой. – Я пришел помочь. Меня зовут Кастор Янус. – Женщина молча смотрит на меня, никак не показывая,