Новый швейцарский Робинзон - П Сталь

Я взял ступу, подобную тем, которые употребляются на кухнях, и толстую доску и принялся устраивать разрывной снаряд. В доску я всадил железные крючья, а на ней выдолбил бороздку, в которую вставил пушечный фитиль такой длины, чтобы он мог тлеть два часа. Я положил в ступку пороху и накрыл ее доской, крючья которой захватили ручки ступки. Засмолив щель между доской и ступкой, я устроил таким образом большую петарду, которая, разорвавшись, должна была проломить проход из пространства над средней палубой, где стояла пинка, на поверхность моря. Я поместил свою петарду в отделении корабля, где стояла пинка, зажег фитиль и поспешно удалился от корабля с детьми, не сообщая им своего предприятия, на успех которого не мог рассчитывать. Когда мы прибыли к Палатке и принялись за разгрузку привезенных вещей, мы услышали страшный взрыв.

Жена и дети с удивлением переглянулись.

- Это выстрел с погибающего корабля, - сказал Фриц, - отправимся ему на помощь.

- Нет, - возразила мать, взрыв слышался со стороны нашего корабля; вы, вероятно, заронили на нем огонь, который достиг бочонка с порохом.

Я притворился, что разделяю ее предположение, и предложил своим сыновьям тотчас же вернуться на корабль, чтобы удостовериться в происшествии. Они вскочили на плот из чанов, и так как любопытство заставило их напрячь все силы, то мы в весьма короткое время приблизились к кораблю. Прежде, нежели пристать к нему, мы объехали его, и я с удовольствием заметил, что с него нигде не поднималось ни огня, ни дыма. Наконец мы подплыли против огромного отверстия и в нем увидели пинку, хотя поваленную набок, но не поврежденную. Кругом море было покрыто щепами, и дети, которые огорчились этим обстоятельством, не могли объяснить себе высказываемой мною радости.

- Победа! - воскликнул я, - теперь пинка наша!

Тогда я объяснил детям употребленное мною средство, и они восторгались моей счастливой мысли.

При помощи блока и валиков, подложенных под киль пинки, нам удалось, наконец, соединенными силами, спустить ее на воду, и мы увидели ее красиво покачивающуюся на море. Вид этого судна с его двумя пушками, запасом пороха, ружьями и пистолетами, вызвал в детях воинственные мысли. Они уже мечтали об истреблении дикарей, которые могли напасть на нас. Однако я убедил их, что нам следовало благославлять Провидение, если оно избавит нас от необходимости прибегать к военной силе и кровавым образом доказывать нашу едва родившуюся отвагу.

Нам оставалось оснастить наше судно, снабдить его мачтами и парусами. Но так как день был на исходе, то работу эту пришлось отложить. Кроме того, мы согласились не говорить ничего матери, желая изумить ее торжественным появлением пинки в заливе Спасения.

На окончательное снаряжение пинки потребовалось еще два дня. Когда, наконец, все было готово, я подал знак к отплытию.

Я правил рулем. Эрнест и Жак поместились подле пушек, намереваясь выстрелить из них по нашему прибытии в залив. Фриц управлял парусами. Попутный ветер гнал нас к берегу. Пинка скользила по воде черезвычайно быстро, хотя и тащила привязанный к ней плот из чанов.

Когда мы уже приблизились к берегу на небольшое расстояние, Фриц, которому было предоставлено командование судном, крикнул пушкарям:

"№ 1, пли! № 2 пли!"

Вслед затем раздались выстрелы, и окрестные скалы повторили их. В то же время Фриц выстрелил из двух пистолетов, и мы испустили радостные крики.

Вскоре мы пристали к берегу, где уже нас ожидали моя жена и маленький Франсуа. Выстрелы испугали их, а вид нашего судна изумил в высшей степени.

- Здравствуйте. - сказала жена, - но, пожалуйста, не пугайте меня впредь так сильно. Ваша артиллерия нагнала на нас ужас. Я не знаю, куда я готова была спрятать маленького Франсуа, если б вслед за выстрелами я не услышала ваших криков. Ваше маленькое судно очень красиво и, по-видимому, крепко и удобно, и мне кажется, что в случае нужды я даже решилась бы сесть в него и пуститься в море, которого, однако, я по-прежнему боюсь из-за вас.

- Мама, - сказал Фриц: - пожалуйста, взойди на пинку, хоть на минуту. Мы назвали ее твоим именем; взгляни, над каютой капитана написано: "Елизавета".

Жена поблагодарила за эту внимательность и взошла на пинку. Все мы прошлись по судну к великому удовольствию детей, победивших боязливость матери.

Когда мы высадились, жена сказала: - Не подумайте, чтобы, пока вы были на корабле, я с Франсуа сидела сложа руки. Хотя мы не можем прославлять наших подвигов пушечными выстрелами, однако наш труд не бесполезен. Пойдемте, и вы проверите истину моих слов.

Она повела нас к тому месту, где ручей Шакала падал каскадом. Там мы увидели правильно разбитый огород.

- Вот наша работа, - сказала она. - Здесь я посадила картофель; там корни маниока; с этого края - латук, а дальше оставила место для сахарного тростника. Кроме того, я посеяла огурцы, капусту, горох, бобы. Вокруг каждой плантации я посеяла семена кукурузы, чтобы стебли ее защищали молодые растения от палящих лучей солнца.

Я поздравил жену с ее счастливою мыслью и с успехом ее деятельности; не забыл я также похвалить Франсуа за его неболтливость.

- Я никогда не поверил бы, что с помощью одного Франсуа ты исполнишь такой тяжелый труд.

- Да и я не надеялась окончить его так успешно, - ответили жена. - Вот почему я и не сообщила тебе ничего о своем намерении. Во всяком случае, я счастлива тем, что могла отплатить вам неожиданностью за неожиданность. Жаль мне только одного: что, занятая этой работой, я не смогла ухаживать за посаженными нами у Соколиного Гнезда европейскими растениями, которые должны находиться теперь в очень плохом состоянии. Прошу тебя, займись ими поскорее.

Я обещал исполнить эту просьбу на другой же день.

Пинка была разгружена и поставлена у берега на якорь. И так как ничто не удерживало нас у Палатки, то мы и отправились к Соколиному Гнезду, которое в истекшие десять дней жена посетила только два или три раза, чтобы задать корму нашим животным.

XV

ПРОГУЛКА. КОЛДУН НА ДЕРЕВЕ.

ДИКАЯ СВИНЬЯ И КРОКОДИЛ

Следующий день был воскресенье. По обыкновению, оно было посвящено молитве, чтению, беседе и телесным упражнениям, которые очень понравились детям. В этот день я дал им урок гимнастики и научил их лазить по веревке, для управления пинкой.

Пока они соперничали друг с другом в силе и ловкости, я привязал два свинцовые шара к концам длинной веревки. Эрнест, первый заметивший мою работу, спросил меня о цели ее.

- Я хочу, друг мой, - ответил я, - изготовить оружие, подобное тому, которое так страшно в руках некоторых племен Южной Америки. Я говорю о лассо, употребляемом мексиканскими и патагонскими охотниками. Эти бесстрашные охотники выезжают на лошадях без седла. Завидев животное, которым хочется завладеть, охотник шпорит своего коня и, скача в галоп, кружит лассо над головой и затем изо всей силы пускает его в догоняемое животное. Натянутые ремни, встретив какой-либо предмет, размахом пуль обвиваются вокруг него. И буйволы, дикие лошади и другие рослые животные, внезапно остановленные на бегу этим страшным оружием, падают со стянутыми ногами и достаются во власть охотников.

Мысль о такой охоте сильно прельщала моих старших сыновей, склонных к приключениям. Они убедительно просили меня испытать приготовленное оружие на стволе недальнего дерева. Моя первая попытка вышла мастерской: веревка обвила ствол до того удачно, что дети не только поверили искусству американских охотников, но и решились добиться его. Фриц тотчас же стал упражняться и, благодаря своей чрезвычайной ловкости, скоро был в состоянии учить своих братьев.

На другой день поднялся сильный ветер, и я увидел с дерева, что море бушевало. И потому мы остались в Соколином Гнезде.

Жена побудила меня обойти наши владения, которые, благодаря ее деятельности, представляли много улучшений. Кроме того она показала мне в бочонках множество подорожников и дроздов, которых она изловила силками и зажарила, чтобы сохранить в масле.

Наши голуби, свившие гнездо на верхних ветвях дерева, принялись высиживать птенцов. Что же касается европейских кустов и деревьев, то я нашел их до того сухими, что побоялся лишиться их, и потому принялся как можно скорее посадить их в землю.

Этой работе мы посвятили остальную часть дня, и к вечеру все наши европейские растения были рассажены.

На другой день вся наша семья поднялась с рассветом, потому что на этот день я назначил прогулку к тыквам, для увеличения нашего запаса посуды.

Осел был запряжен в сани, на которые мы положили свои продовольственные и огнестрельные припасы.

Как и всегда, впереди шел Турка, опоясанный шкурой дикобраза. За ним шли сильно вооруженные дети. Мы с женой шли позади, сопровождаемые еще Биллем, несшим на себе своего всадника Кнопса.

Мы обошли болото Краснокрылов, позади которого было поле, заставившее нас долго любоваться его роскошной травой.