Франт 2 - Иван Солин

тот, который на правой ноге, так как безобразным лопухом волочился по пыльной истоптанной земле. Эпичное зрелище, достойное экранизации Бондарчука. Желательно старшего. Этот вот кадр, как только проморгался от крови, сразу же вскинул свой мушкет целя в эльфику. МОЮ ЭЛЬФИЙКУ!

— СТОЙ!!! ААРРРР! — заорал я своим громогласным голосищем, причем на эльфийском, отвлекая внимание и вызывая последовавший за этим выстрел на себя.

Удалось, потрепанный бледнолицый, узрев зеленое ревущее страшилище, меня в смысле, перевел ствол на новую угрозу, а следом и бабахнул. Мазила. Но после решительно принялся очень сноровисто заряжать свою архаику.

Бежать к нему с мечом наперевес я не стал, а буквально за четыре секунды закрутил огнешарик с идеально отмерянным количеством магической энергии и с полста шагов прям снайперски засадил его ему прямо в грудь. Вот, что стресс делает! Не то что в тренировочном зале. Рекорд по скорости и контролю!

Но удивило меня вовсе не то, как великолепно я справился с чарованием, которое только начал осваивать, а появившаяся над уже прекратившим выть и дергаться от столь ужасной смерти ушастым, некая светящаяся фиговинка. Такая же, как в тот раз, когда я обрел Резвого в своем первом данже.

Ну что ж, поглядим. Тяжеловесно ступая, я наконец приблизился к жутко выглядящему телу и протянул свою лапу, в которую и влетел этот светящийся сгусток.

Вот, значит, как? Мда-а-а... А это что там? То, что я думаю? Ага, вот и босс.

Ай... никак не привыкну к этой фигне.

Уатва с неверящим взглядом все это время просидела на том месте, где ее и застал мой громогласный рёв. Но наконец, что-то для себя решив, подскочила и, сорвавшись с места, со слезами помчала ко мне... обниматься.

Жаль. Жаль что нельзя тут остаться. С такой-то женой.

Глава 7

ГЛАВА 7

Ну что же, пока я, заливаемый слезами и осыпаемый тысячами поцелуев, стараюсь не сильно сжать мою хрупкую и с лихвой натерпевшуюся, как ни странно, пленницу, поведаю что здесь и как.

Ма́гваэ, Маленький Вепрь — имя мне. Ага, маленький. Не зря мне показалось, что прочие орки покрупнее меня будут. Так вот, я — воин, а позже и военный вождь из племени Большено́гих, что за Красным Камнем. Мою жену и совсем еще маленького сына убили бледнолицые, когда я был на большой охоте за Озёрным Краем, где с племенем Речных Выдр мы объединились, дабы набить больше дичи перед сезоном дождей. Когда же мы вернулись и на месте стоянки обнаружили лишь пепелище, то, наверное, именно в тот момент, а может и чуть позже, когда обнаружил в кустах, видимо, в неудачной попытке укрыть там от незваных гостей, проткнутое штыком крохотное тельце своего сына — мое сердце вскипело от жажды крови, и я встал на тропу войны. В чем весьма преуспел.

Двадцать семь золотистых скальпов не дадут мне соглать. А сожранное сердце военного вождя Красных Курток, то есть полковника Мунраэ́ля, который и командовал теми самыми отрядами, так рьяно зачищавшими новые территории от «зеленых животных» — будет достаточным свидетельством успешности меня, уже в качестве военного вождя и во главе столь же безутешных, пылающих праведным гневом воинов.

Окончательно сойти с тропы войны мне позволила лишь победа над предателем Унсо́кма, который вместе с отцом и названным братом пытались за презренный металл и огненную воду, конечно же, вывести на земли золотоголовых двух дочерей поверженного Мунраэля и еще одного раненного военного вождя ушастых. Те спасались от гнева Красноглазых, как нас прозвали. Но отважный Магваэ настиг их и скормленная муравьям печень предателя Унсокма, а также скальп его братца, что так метко стрелял из Громовой Палки бледнолицых — будут подтверждением моих слов. Труднее всего тогда пришлось с их отцом. Великий воин был воистину велик, но, увы, слишком расхолодила его жизнь предателя, словно прикормленный пес наводившего отряды бледнолицых на стойбища орков, а огненная вода притупила остроту реакции Змея, поэтому Вепрь насадил его на свои клыки, хоть так и не испил его испоганенной дурманящим зельем бледнолицых крови. Но седой скальп Чинао́куа стал достойным украшением и почетным трофеем.

Но именно пленники той битвы у Голубой Скалы и послужили тому, что Маленький Вепрь зарыл свою обагренную кровью врагов дубину войны из железного дерева. Взятая же младшая дочка врага, по имени Элиэль, скрасила холодные ночи теперь великого вождя Магваэ, а после и стала женой, получив имя Уатва. Поющий ручей. Старшая же, Кораэ́ль, как и тот раненный ушастый, майор Дунаэ́ль, сгорели на костре, а их дух вознесся с пеплом и дымом, чтобы помочь отправиться так и не ставшему воином сыну Магваэ в долину Великих Духов-Охотников, где Бесконечная Рыба будет всегда кормить его, а прохладная Вечная Река омывать его чресла, что он так натрудит с дочерьми и женами тех врагов, скальпы которых безутешный отец возложил на костер.

Однако долго Магваэ с Уатва не прожили в сытости и спокойствии. Бледнолицые неустанно двигались на Восток отбирая всё больше земель и убивая всё больше орков. Однажды они пришли и в новый дом. И опять, когда Вепрь был на охоте. Он быстро настиг отряд, к слову, под командыванием действительно капитана, да еще и брата Дуниэля, но, увы, их оказалось слишком много для хоть и великого военного вождя, но лишь одного. Даже Красная Пелена не помогла одолеть стольких врагов. И вот орк, последний из Большеногих, умирая в пещере под водопадом от засевшей в брюхе Громовой Смерти бледнолицых, воззвал к Духам-Охотникам, воспользовавшись тем, чему когда-то его научил старый шаман Сизый Глаз, чтобы носящая под сердцем его будущего сына Уатва принесла-таки в этот мир того, кто бы не позволил пресечься великому племени!

Мда, типичный сюжет. Всё, как всегда и везде. Отмороженный дикарь, однако живущий по законам природы, и цивилизованные, но беспринципные колонисты. Кто прав, кто виноват — судить не берусь, но, раз уж прибыл в этот мир, а невинных вокруг нет, то нечего и рефлексировать.

Девочке же помогу, хоть мне этот ее «стокгольмский синдром» мало понятен. Хотя мало ли, какие там у нее были отношения с семьей да и с той же, сожженной любимым мужем на костре сестрицей и несостоявшимся женихом. Жуть. А может она только тут впервые познала настоящего женского счастья. Вон, как ластится. Я-то без трусов этих эльфов не видал, а вот Магваэ как узрел, так даже закомплексовал. Слегка. В общем, раз ушастенькая желает быть именно Уатвой, а не