Падение 'Морского короля' - Астон Марк

был только один двигатель. Однако, он был разработан для обнаружения и уничтожения подводных лодок, поэтому он был оснащен радаром, хотя и оптимизированным для действий над морем, а не приспособленным для предотвращения столкновений с наземными объектами. Он также имел автоматизированную систему управления полетом, которая в сочетании с радиовысотометром позволяла вертолету поддерживать устойчивое висение без внешних визуальных ориентиров. Эти особенности могли бы помочь нам проложить безопасный маршрут с ледника, поскольку капризная видимость снова ухудшилась.

Оставшиеся два вертолета поднялись в воздух, ведущим был «Хамфри». С двумя пилотами, борттехником и офицером-наблюдателем сзади, которые обеспечивали предотвращение столкновений, управляли навигацией и направляли пилотов обоих вертолетов, у «Уэссекса» с «Антрима» было больше шансов найти обратный путь вниз по леднику. Если бы единственный пилот в ведомом «Уэссексе» смог удержать «Хамфри» в поле зрения, это дало бы ему визуальный ориентир в воздухе, когда то, что находится на земле, будет скрыто движущимися облаками.

С дополнительным весом еще нескольких пассажиров с разбившегося «Уэссекса» на борту, «Хамфри» с трудом поднялся в воздух. Подгоняемый ветром вертолет начал спускаться по леднику, его шасси находились чуть более чем в 30 футах от земли. Когда он поднялся, чтобы перелететь приподнятый ледяной гребень, траекторию полета внезапно закрыл еще один столб снежного шквала. Летевший в трех корпусах вертолета за кормой, отставший «Уэссекс» одновременно потерял «Хамфри» из виду в белом нигде, лишив пилота всякой возможности увидеть вздыбленный ледяной выступ, в который он собирался врезаться.

Его визуальной ориентир внезапно исчез, наш пилот инстинктивно добавил мощность и задрал нос вверх, но было слишком поздно. Его правое колесо задело край расщелины, накренив «Уэссекс» набок, концы лопастей несущего винта вонзились в ледник. Было чудом, что вращающиеся лопасти не разнесли кабину вместе с нами на куски, но лед и снег действовали как амортизатор. Если бы вертолет ударился о твердую землю, или камень, лопасти отогнулись бы назад, а изогнутый металл превратил бы нас в фарш. Все это, казалось, происходило в замедленной съемке, как в автомобильной катастрофе, когда мы наполовину скользили, наполовину врезались в склон ледника. Без сомнения, меньшее воздействие от удара, было вызвано мастерством пилота и его реакцией, а также тем фактом, что борттехник настоял на том, чтобы мы все пристегнули ремни безопасности перед взлетом. Несмотря на то, что мы приземлились друг на друга, когда фюзеляж завалился на бок и остановился в облаке крошащегося льда и визжащего металла.

На этот раз вертолет перевернулся, так что десантный люк сильно ударился о лед. Борттехник, которого едва не выбросило из вертолета при ударе о землю, открыл панель аварийного выхода в форме пузыря на другой стороне фюзеляжа и вывел нас наружу. Он настаивал на поспешности:

- На выход! На выход! И отойдите от машины. Она может взлететь на воздух в любой момент.

Мы не нуждались в понукании, так как теперь уже знакомый сильный запах желтого топлива, скапливающегося под раскаленными двигателями, достиг наших ноздрей.

Мы осмотрели еще одну сцену перекрученного и изувеченного металла, когда последние остатки обрушившегося на нас шквала исчезли так же внезапно, как и начались. К счастью, никто серьезно не пострадал, хотя Фил получил еще одну рану на голове. Я бегло его осмотрел.

- Черт меня побери, Фил, все выходят без единой царапины, кроме тебя, а ты получаешь две.

Фил ответил стоической улыбкой.

- Не печалься, приятель, по крайней мере, они расположены симметрично, по одной с каждой стороны твоего лба, в одном и том же месте.

Сквозь мрак мы услышали, как возвращается «Хамфри». Затем шум вертолетных двигателей снова исчез за пределами видимости, и мы снова остались одни, застряв на леднике. Учитывая события предыдущего дня и то состояние, в котором мы находились, уйти с Фортуны было непросто. Экипаж разбившегося вертолета настаивал на том, что «Антрим» сделает все возможное, чтобы нас вернуть, хотя это займет некоторое время. Так что единственным вариантом было переждать это на ледяном ветру.

Включился режим выживания, и мы вытащили спасательные плоты на десять человек и извлекли волокуши с обоих разбившихся вертолетов. Надув плоты, мы укрылись от призывающего ветра, заварили чай и приготовились ждать. Звук приближающихся двигателей вернулся раньше, чем ожидалось — через пару часов после аварии. Это был «Хамфри», но погода и облачность снова сомкнулись и они не смогли даже приблизиться, не говоря о том, чтобы приземлиться. Разбившемуся пилоту удалось переговорить с экипажем по портативной рации и подтвердить, что все в порядке. Наблюдатель с «Хамфри» сказал нам держаться и что они вернуться за нами.

Я посмотрел на Бильбо. На его лице росла двухдневная щетина, а веснушки были скрыты под кристаллами льда. Он оглянулся. Не было никакой необходимости что-нибудь говорить. До темноты оставалось меньше трех часов, и перспектива провести еще одну ночь на Фортуне была отталкивающей мыслью. Я был не единственным, кто задавался вопросом, сможем ли мы вообще спуститься с ледника.

Глава 10

В 16.30 по «зулусскому» времени, «Хамфри» снова вылетел с «Антрима», с грузом одеял и медикаментов. Это была последняя возможность добраться до нас до наступления темноты. Погода снова ухудшалась. Сражаясь с Фортуной, экипаж использовал радар вертолета и навигацию с точным расчетом, чтобы найти свой путь сквозь клубящиеся облака и свирепые катабатические ветры, которые угрожали сорвать его с неба и разбить о скальные гряды, возвышающиеся над краями ледника, как казалось, достаточно близко, чтобы коснуться их. Для экипажа это было все равно что вести машину ночью со скоростью 90 миль в час по улицам Манхеттена в густом тумане и без огней. Но благодаря умелому расчету, использованию имеющихся на борту технологий и стремлению держаться повыше, они нашли брешь в облаках и заметили под ними оранжевые надувные спасательные плотики.

Оснащенный тяжелым противолодочным гидроакустическим оборудованием, состоящим из электронных блоков, экранов радаров, гидравлических систем и лебедок, «Уэссекс» Mk.III был рассчитан на полет с двумя членами экипажа в кабине, с возможностью одновременного размещения трех или четырех пассажиров. В результате борттехник и наблюдатель начали запихивать нас в кормовую часть вертолета, как будто собирали китайскую головоломку. Я свернулся калачиком на полу рядом с хвостовым пилоном, а Бильбо сидел у меня на коленях. Он был с оружием, но без РПС.

Других укладывали как поленья, поверх людей, уже лежащих ничком на полу; у некоторых торчали из бортового люка руки и ноги. Одному из парней пришлось лечь поперек двойного сиденья наблюдателя и борттехника, а затем он превратился в человеческую подушку. Там не было места