Забывший имя Луны - Екатерина Мурашова

Думали, навсегда, ан нет, объявился вскоре в зимней Ивановой избушке. И пес их дворовый, Полкан, с ним убежал. Стали они там жить. Как подойдет кто к избушке, так Полкан их за версту чует и Кешку, видать, предупреждает. Котелок на столе, угли в печке, а Кешки и Полкана и след в лесу простыл. Как уйдут гости, Полкан, опять же, знает. Кешка домой ворочается. Так и жили. Кешка силки ставил, капканы от Ивана остались, рыболовная снасть всякая, Кешка сызмальства к этому делу талант имел. Все по хозяйству в избушке было. Охотники наши, как мимо идут, от баб своих гостинчик всегда оставят: соль там, сахар, крупа. Бабы Кешку жалеют, ребенок ведь, а живет, как зверь лесной. Самого-то его редко кто когда видит, прячется он не хуже соболя. Однако, следы, да и в избушке обжито – жив, значит. Да и вы вот теперь говорите…

– Господи, да как же это! – эмоциональная лаборантка Наташа всплеснула узкими ладонями и закатила выпуклые, как у годовалой телушки глаза. – Он же совсем одичал уже. Почему же никто ничего не делает?!

– Дак кому ж делать-то? – рассудительно возразил Карачаров. – Родственников нет, милиции несподручно за мальчишкой по лесам бегать, а окромя – кому ж?

– Но ведь так тоже нельзя! – казалось, Наташа сейчас заплачет от горя и обиды. – Он же человек, ребенок…

Карачаров не счел нужным ответить на столь явно пустопорожнее заявление, и в разговор вступила Анжелика Андреевна:

– Кроме чисто человеческих мотивов, можно предположить, что этот случай безумно интересен, просто уникален с научной точки зрения… Для психологии, во всяком случае. Какие функции сохранились, какие атрофировались… Как сформировано мышление, память…

– Вот вы, ученые, и займитесь, – живо отреагировал Карачаров. – Забирайте его с собой и изучайте на здоровье.

– Гм-м…Осталось уговорить принцессу, – усмехнулся Карпов. – Сколько лет он уже…м-м-м… предоставлен сам себе?

– Да лет пять уж назад Анна-то с Иваном потонули… Да, не меньше… Ну может, четыре с половиной…

– Да… Значит, сейчас ему лет 12-13… И что же – все это время он ни с кем не общался?

– С псом своим, Полканом… Первое-то время он, вроде, не в себе был. Потом, надо думать, оклемался. Иначе не выжил бы.

– И что же – пес и сейчас с ним?

– Тут вот какая история, – Карачаров свел вместе квадратные ладони и потер их одна об другую. Раздался такой звук, как будто лист фанеры тащили по песку. – Пес-то с ним в зимовье жил – я говорил уже. Однажды заявились туда двое наших охотников, приняли как следует и заночевали. Кешка-то, как у него водится, хоронился где-то, а Полкан кругом бродил – следил, значит, когда они из избушки-то уберутся. И уж кто его теперь знает, как там у них вышло, то ли лаял он, то ли дверь скреб (холода-то тогда немалые стояли), но только один из этих горе-охотников высунул ствол, да и пристрелил Полкана…

– Господи! – всхлипнула Наташа. Карачаров взглянул на нее так, как люди города смотрят на слабоумных, а жители среднерусских деревень – на овец, и продолжал:

– Второй-то еще выскочил, проверил: дохлый пес, как есть дохлый – без обмана. Он, второй-то, против был – чтоб стрелять. Знали все – мальчишкина собака, одна радость его. Ну, да водка еще не то делала…

А дальше, значит, так. Проспались они, возвернулись в поселок, рассказали про свои подвиги. Бабы им только что вслед не плевали, да и сами не рады уж…

Ну так что… Пошли в лес снова. И что же вы думаете? Упала лесина поперек тропы и аккурат тому охотнику спину переломила, который Полкана-то пристрелил. Сама ли упала, навострил ли кто – про то никто не ведает. Второй-то тащил его на волокуше почитай весь день, но приволок-то мертвого уже. В амбулатории сказали: «перелом основания». Такие дела.

– Так вы думаете, это ваш…м-м-м… Маугли расстарался? – спросил Карпов, задумчиво пожевывая сивые, не слишком опрятные усы.

– Не скажу, не знаю, – Карачаров вновь развел сведенные ладони. Тяжелое лицо его выражало смесь лукавства и недоумения. – А только вот что чудно – с лета, что за той зимой приспело, видали Кешку (издаля, правда) опять с собакой…

– Так вы же говорили, что охотники проверяли…

– Проверяли, проверяли! Промысловик даже по пьяни живого пса с мертвым не спутает…

– Так как же тогда?

– Я сам-то не видал, а кто видел, говорит: может стать, и не собака это вовсе…

* * *

Время максимального отлива минуло с полчаса назад, и хотя прилив еще не начался, студенты под скалой на литорали заметно торопились. Разгребая сапогами бурые пучки фукусов, приподняв над водой пластмассовые ведра, они вглядывались в светло-бежевые гроздья воздушных пузырьков-камер, позволяющих листьям фукусов всегда держаться на поверхности. Среди пузырьков обитали розоватые колонии кишечнополостных – объект студенческих поисков. Назывались кишечнополостные по-латыни, но если произносить по-русски, получалось смешно – «Клава».

Антонина сидела наверху, на скале и наблюдала за студентами. Сидеть на нагревшемся за день и подсохшем мхе было тепло и хрустко. Маленькие, меньше миллиметра, огненно-красные паучки стремительно и беспорядочно сновали по камню у ног девочки. Антонина задумалась о том, как же быстро должны двигаться их крошечные ножки, но, как ни старалась, никаких ножек разглядеть не смогла – слишком маленькими были паучки. – «Зафиксировать – и под микроскоп, – подражая Анжелике Андреевне, подумала Антонина и тут же чихнула от набившихся в нос лишайниковых спор (чтобы лучше рассмотреть паучков, девочка легла на живот). – А впрочем, пускай бегают. Жалко.» – последняя мысль была уже собственно Антонининой.

Оторвав взгляд от паучков, девочка подняла голову и, вскрикнув от неожиданности, ткнулась носом и лбом в колючие кукиши высохших лишайников. Потом, быстро оттолкнувшись руками, села, не раскрывая глаз, и лишь потом решилась снова посмотреть. Не померещилось. Шагах в пяти от нее, не касаясь спиной замшелого валуна, но опираясь на него босой ступней согнутой ноги стоял… мальчик? – да, мальчик! – так решила Антонина.

Ростом гораздо выше Антонины, костлявый и невероятно худой, в какой-то видимости одежды, которую девочка, поколебавшись, определила как набедренную повязку, он выглядел не испуганным, но настороженным. Страх Антонины тоже отступил. Поза мальчика явно не была угрожающей, к тому же внизу были студенты и Анжелика Андреевна, стоило только крикнуть…

Стоило только крикнуть и странный мальчик исчезнет также быстро и неожиданно, как появился – в этом Антонина отчего-то не сомневалась.

Полина сидела, мальчик стоял, в этом было что-то неправильное. Поколебавшись, девочка медленно встала. Мальчик качнулся назад. Испугавшись, что он сейчас уйдет, Антонина, не думая, выбросила вперед открытые ладони в древнейшем жесте – «Я безоружен». Мальчик понял, и, встав на обе ноги, тоже протянул ладони вперед. – »Может быть, он все-таки снежный человек? – металась мысль Антонины. – Хотя нет, у него кожа грязная, но без волос, и одежда…Он не снежный, он просто человек.»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});