По закону плохих парней - Эйс Аткинс

– Конечно. Он мне был должен деньги.

– Кто-нибудь пытался его запугивать? – спросила она.

Кейт бросил взгляд на свой кофе. Затем оглядел ресторан и поймал взгляд подростка, жующего чизбургер и разглядывающего его лицо. Кейт посмотрел на него и показал фигу.

– Чего вы добиваетесь? – покачал он головой.

Квин перевел на него взгляд.

– Я отмотал свой срок, – продолжил Кейт. – Ладно. Выкрутился и бросил эту жизнь. Когда человек вертится на вертеле, он заглядывает в свою душу. Это был настоящий ад, когда одежда охвачена огнем, а дети пронзительно кричат. Я пытался найти детей. Пытался. Вижу их во сне каждую ночь. Иногда мне является эта малышка. Дочь Джетта говорит, что с ней все в порядке. Я пытался их спасти. Но пол трейлера взлетел вверх, и все сгорело после взрыва.

Лили и Квин переглянулись.

– Что взорвалось?

– Пол трейлера.

Кейт прикрыл рукой обезображенное лицо. Его пальцы переместились к вискам и обгоревшим бровям. Он опять покачал головой.

– Вам приходилось переживать состояние полного бессилия?

– Что это был за взрыв? – спросила Лили. Она знала это. Квин тоже знал.

– Говорят, на меня лили бензин и бросили бы это, если бы я вымолвил слово, – сказал он, усмехнувшись. – Думаю, как раз это случилось с Джил. Знаете почему? Она была не слишком умна.

– Что это за взрыв? – повторила Лили.

– А ты как думаешь? – в свою очередь осведомился Кейт. – Масло загорелось? Черта с два. Когда я пришел, стал искать свои бриджи и ружье. Мне показалось, что я снова в Фаллудже. Ты понимаешь, о чем я, лейтенант?

– Сержант, – уточнил Квин. – Я начинал службу, как и ты.

Кейт на секунду встретился с ним взглядом, затем отвел глаза.

– На что, вы полагаете, Джетт Прайс жил? Он даже не закончил оформление документов на инвалидность. Этот тупой сукин сын готовил метамфетамин для всего округа Тиббеха. Он занимался этим после демобилизации, и я помогал ему. Взорвалась лаборатория, и сгорел трейлер. Дело не в чертовой сковороде. Понятно? Разве мы не рассчитались?

Квин наклонился и схватил Кейта за руку. Лицо Кейта исказилось от боли.

– С кем?

– Брось, парень.

Квин не отпускал руку Кейта и почувствовал, как его собственной руки коснулась Лили.

– С кем?

Квин сжимал руку Кейта до тех пор, пока тот не спросил:

– Ты когда-нибудь слышал имя Говри?

Квин бросил взгляд на Лили.

– У него был конфликт с шерифом Бекетом?

– Шериф Бекет пытался выдворить Говри из округа, когда тот стал своевольничать.

Лили кивнула, слушая, но не предлагая собственной версии.

– Говри угрожал убить его. Можно себе представить такую дерзость в отношении полицейского?

Глава 17

– Ну и чем все кончилось? – поинтересовался Квин. – Этот Говри в бегах?

– Мне хотелось бы домой, – сказал Шэкелфорд, сидя на заднем сиденье «чероки» Лили. Он выглянул из окна на шоссе 9W, когда проезжали дорожный знак, сообщавший, что до Иерихона восемнадцать миль. – Вам не следовало сажать меня в машину.

– Помощник шерифа Верджил просто подбросит нас в город.

– Говри заметит меня и убьет.

– Не заметит, – успокоил его Квин. – У нас машина без полицейских знаков.

– Вы не знаете Говри.

– Не бойся.

– Ты ведь не собираешься охранять меня следующие несколько лет, рейнджер? Я не хочу закончить свою жизнь как Джил Буллард. Разве не ты говорил, что ее достали эти бродяги?

– Просто сделай для меня кое-что.

– Не понимаю, чего ты хочешь.

– Он хочет знать о твоих делишках, говнюк, – отрезала Лили.

– Черт возьми, вот сука.

– Я оплачу время, которое ты потратил на нас, – пообещал Квин, повернувшись, чтобы увидеть костлявого безволосого человека. – Договорились?

– Меня точно не любят в округе Тиббеха, – признался Шэкелфорд, как бы говоря сам с собой. – Иначе как бы вы меня нашли? Раз нашли, то мне лучше свалить по этой дороге.

– Встретимся в офисе шерифа в десять часов, – сказала Лили, попрощавшись.

– У меня будет время поговорить с Уэсли.

Квин кивнул.

– Все еще не понимаю, зачем я вам нужен, – вмешался Шэкелфорд. – Вы получите удовольствие от того, что я обосрусь?

Квин молчал, ведя зеленый «бьюик» двенадцатилетней давности, который Лили позаимствовала со штрафной стоянки. Он высматривал объездную дорогу, о которой упоминал Шэкелфорд. Они проехали мимо старого сельского магазина, одинокого трейлера, наполненного ярким светом, и покосившихся сараев, которые утонут в зарослях кудзу с наступлением весны. Края дороги недавно были срезаны, обочин не осталось. Только крутой спуск в овраг, поросший кустарником.

– Ты неразговорчив, не так ли? – заметил Шэкелфорд.

– Да.

– Бьюсь об заклад, ты был хорошим солдатом. Сколько времени ты служил?

– Чуть больше десяти лет.

– Повидал дерьма?

Квин не ответил.

– Может, расскажешь о боевых операциях? – попросил Шэкелфорд.

– Где объезд?

– Как раз за этим поворотом, – сказал Кейт, скрипнув на своем пассажирском сиденье и съежившись, чтобы быть незамеченным. Бейсболка с изображением Дейла Эрнхардта закрывала половину его обезображенного лица. – Черт.

– Тебя никто не увидит, если я не зажгу свет.

– Не хочу рисковать.

– Сколько лабораторий готовят наркоту для Говри?

– Самое большее – тринадцать, самое меньшее – пять или шесть.

– Как он платит?

– Нам с Джеттом он платил за пачку, – пояснил Кейт. – Не знаю, за сколько он сам продавал.

– Сколько он платил за пачку?

– Приблизительно пятьсот долларов. Я не вел точный учет.

– Где он сбывает наркоту?

– Не знаю. Не спрашивал.

– Кто собирал продукцию?

– Он и его отец. Ты бы видел отца Говри. Это полное дерьмо. Хуже собаки. Однажды пытался ограбить банк при помощи вилки для салата и загремел на десять лет в тюрьму Браши-Маунтин.

Квин взглянул на Шэкелфорда, притаившегося на полу машины. Затем перевел взгляд на дорожный знак с указателем на проселочную дорогу. Они ехали среди покатых холмов в долину, где раньше располагались фермы, а потом эту землю расчистили, засадили деревьями, а затем вырубили почти под ноль, оставив унылый ландшафт.

– Понимаешь, эти штуки передвигаются, – продолжал Шэкелфорд. – Ну, те, в которых производят наркоту. Говри меняет их расположение через несколько недель, чтобы полиция не накрыла.

– В самом деле?

Квин указал на почтовый ящик в виде лошади, с головой, повернутой в сторону от прорези для писем.

– Здесь это место.

Квин заглушил мотор и взялся за ручку.

– А что, если я сбегу?

– Разве ты под арестом?

– Не знаю.

– Я не полицейский.

– Ты ощущаешь себя полицейским.

– Заткнись и сиди смирно.

Квин прошел четверть мили до поляны, где расположились два передвижных дома на бетонных блоках. Он дважды обошел место, пока не убедился, что внутри трейлеров никого нет. Проверил двери. Одну обнаружил незапертой, другая была раскрыта нараспашку.

Квин вернулся к «бьюику» и обнаружил Шэкелфорда, стоящего у оврага и справляющего малую нужду.

– Ты не можешь отвезти меня обратно, в Юпору?

– Ты показал мне всего два места.

– Ну?

Квин залез в бардачок, взял купленную ранее карту округа Тиббеха и обвел кружками места, где они побывали.

– Ты говорил, что знаешь по крайней мере тринадцать таких мест.

– Я говорил, что знаю, где они когда-то были, – возразил Кейт, застегивая молнию на ширинке и поворачиваясь к Квину. – Я ничего не обещал.

Квин почесал шею.

– Чего ты хочешь?

– Ничего не хочу.

– Он убил моего дядю.

– Возможно, – согласился Кейт. – Он и Джил убил. Но мне какое дело?

– Где другое место?

– Понимаешь, когда-то я шикарно выглядел, – сказал Шэкелфорд. – Поверь, я был первым парнем в школе. Играл в футбол. Занимался бегом. У меня было столько девочек, сколько тебе не снилось.

– Где другое место? – повторил Квин.

– Ты можешь предсказать свою судьбу?

Квин обвел кружком деревню на карте, сел в машину. Двигатель дважды чихнул, прежде чем завестись. Он миновал холм и выехал на дорогу, откуда выбрался на шоссе № 9.

– Это Лютеция сообщила, где меня найти? – спросил Шэкелфорд, удобнее устраиваясь на сиденье и опуская стекло дверцы. Свежий воздух распространился по салону, разгоняя неприятный запах от тела Шэкелфорда. – Верно?

Квин не ответил.

– Если бы Говри узнал, что мне нравятся черные женщины, он пришел бы в бешенство. Лютеция была цветной. Горячая как черт. Думаю, между ними нет разницы.

– Что тебе известно о нем?

– Он чокнутый, ненавидит ниггеров, – пояснил Кейт, прочистив горло и сплюнув в окно. – Что еще сказать? Он любит стрелять, совершать чудачества и рассуждать о конце света, как бродячий проповедник. Я имел с ним дело. Но не сказал бы, что его понимал.

– С кем еще он работал?

– Не знаю.

– Он продавал все, что вы производили, в округе?