Сталин. Путь к власти - Юрий Емельянов

Среди великих деятелей русского народа, которых назвал Сталин 6 ноября 1941 года, особенно много было писателей. Будучи сыном Грузии, для которой книга Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре» является национальной святыней, Сталин мог по достоинству оценить роль русской литературы. Классики грузинской литературы, которыми он зачитывался с детства, помогли ему найти путь к русской литературе. После завершения строительства библиотеки имени Ленина в 1930-х годах на фасаде ее нового здания, выходящего на Моховую, из писателей мировой литературы были изображены преимущественно классики русской литературы. В то же время знаменательно, что рядом с бюстами Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого, Салтыкова-Щедрина, Горького, Маяковского и другими русскими писателями, поэтами и критиками, а также с бюстом основоположника украинской литературы Шевченко был поставлен и бюст Шота Руставели.

Совершенно очевидно, что, оставаясь верным сыном своей родины, Сталин не замкнулся в том круге ценностей, которые он привык признавать наивысшими с раннего детства. Так же ясно, что Сталин не уподобился тем эмигрантам, которые стремятся порвать с культурой своего народа и даже демонстрируют презрение к ней. Очевидно, что эволюция исторического и культурного сознания Сталина на основе сохранения его национальных ценностей была сложным процессом.

Он полюбил такие произведения русской литературы, которые имели мало общего с грузинской культурной традицией и с теми книгами, которыми он увлекался в своем детстве. Он неоднократно цитировал фрагменты из произведений Гоголя, Салтыкова-Щедрина. Однако, по справедливому замечанию Евгения Громова, «именно Чехов является любимым автором Сталина. Его он будет читать всю жизнь». Любовь к Чехову показывала, как далеко Сталин ушел от любимых им в детстве книг о романтических героях и рыцарях «без страха и упрека». Сталин ценил Чехова прежде всего за его умение создавать сложные литературные характеры, исключительную тонкость в изображении людей. В своем выступлении на совещании в сентябре 1940 года Сталин сказал, что он предпочитает «манеру Чехова, у которого нет выдающихся героев, а есть «серые» люди, но отражающие основной поток жизни».

Подобную способность к изображению сложных человеческих натур Сталин обнаруживал и у других выдающихся деятелей русской литературы. Выступая на заседании Комитета по Сталинским премиям в марте 1950 года, Сталин осуждал литературных критиков, которые «хотят, чтобы все герои были положительными, чтобы все стали идеалами… Ну а Гоголь? Ну а Толстой? Где у них положительные или целиком положительные герои? Что же, надо махнуть рукой и на Гоголя, и на Толстого?» Произведения этих и других классиков русской словесности Сталин считал непревзойденными образцами художественной литературы, и книги Толстого, Гоголя, Чехова, а также многих других русских писателей переиздавались в сталинское время огромными тиражами.

Он очень любил и русские оперы. Серго Берия, хорошо знакомый с пристрастиями Сталина к русской опере, говорил своей матери: «Я не Сталин, чтобы по пятьдесят раз слушать «Ивана Сусанина». По словам Молотова, Сталин «часто в Большой театр ходил, на середину оперы, на кусок из оперы. Хорошо относился к Глинке, Римскому-Корсакову, Мусоргскому – к русским преимущественно композиторам».

Очевидно, что любовь к Грузии, ее народу, ее прошлому, которая заставляла его со школьных лет отстаивать право быть грузином, говорить по-грузински, петь грузинские песни, он перенес на Россию, а потому в России он обрел свою вторую родину, став впоследствии убежденным патриотом русского народа.

Здесь, на своей второй родине, он обрел и свою вторую семью, женившись в 1918 году на 17-летней русской девушке Надежде Аллилуевой, которую знал еще со времен подпольной работы, когда он скрывался в Петербурге на квартире своего старого знакомого по Тифлису Сергея Аллилуева. Дом Сталина – Аллилуевой стал русским домом, в котором языком общения служил русский, а дети смешанного брака сначала даже не подозревали о том, что они наполовину грузины. Однако со временем Сталин привил и им любовь к Грузии.

Часть 2.

НА ЖИЗНЕННОМ ПЕРЕПУТЬЕ

Глава 4.

ЦЕРКОВНОЕ ПОПРИЩЕ

Обретение Сталиным второй родины было долгим процессом, но первые шаги на этом пути он начал делать еще в детстве. Его постепенному осознанию глубоких и давних связей между Грузией и Россией без сомнения способствовало общее вероисповедание двух народов, служению которому юный Иосиф Джугашвили намеревался посвятить свою жизнь.

После смерти отца жизненная стезя Coco Джугашвили казалась раз и навсегда предопределенной желанием его матери: мальчик должен был стать православным священником, а в случае успеха – достичь высокой должности в церковной иерархии. Значительная часть его духовного и интеллектуального развития происходила в стенах религиозных училищ.

Многие авторы считают, что богословие, изучавшееся Сталиным в семинарии, определило стиль его мышления сугубо в отрицательном. отношении. Ряд авторов обращал внимание и на то, чего не выучил Сталин в семинарии. Американский ученый Адам Улам подчеркивал, что в семинарии не было курсов естественных наук и не изучались современные иностранные языки. Из этого обстоятельства Улам делал два вывода.

Во-первых, «в ходе своей революционной учебы Сталин никогда не смог добиться понимания немецкой мысли в той степени, в какой это было необходимо для будущего марксистского руководителя». Во-вторых, «нехватка подготовки в предметах, позволявших освоить научный метод мышления, а также отсутствие математики, несомненно способствовало его обскурантизму и отрицанию им чистой научной теории, что нанесло огромный ущерб советской науке и советским ученым».

Существенным недостатком семинарии, по мнению А. Улама, было также то обстоятельство, что в ней «не было возможностей для общения с семьями из более культурных слоев общества: Большинство студентов были грузинами; здесь было лишь немного русских и армян из обедневших средних классов или крестьян. Там не было возможности познакомиться и развить дружеские отношения с евреем или католиком, расширить свой кругозор и подумать о других предметах, кроме стремления к выдвижению или борьбы против угнетения, научиться терпимости не через приобщение к политической философии, а благодаря личному опыту». А. Улам сожалел, что пребывание в семинарии не «могло развить у деревенского паренька утонченные манеры, любовь к женскому обществу и легкость общения с женщинами». Улам уверял, что «русская православная церковь и полувосточный характер Грузии пропитаны мужским шовинизмом», и замечал, что отсутствие утонченных манер проявилось затем в «ночных банкетах на даче Сталина».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});