Грааль - Владимир Викторович Бабкин

дачными посёлками, объектами промышленного или транспортного назначения. Мини эскадра летела всё так же в сторону востока, если я, конечно, правильно сориентировалась в этой серой мути за стеклом, то и дело пробиваемой ветвисто-ослепительными вспышками молний и давящей на мозг и уши оглушительными раскатами грома.

Дождливое и грозовое лето в этом году. Словно предвестник каких-то грозных событий, которые ждут нас впереди. А всё этот спутник, будь он трижды проклят и неладен. А я ещё в августе хотела на Байкал с ребятами из универа съездить. Что ж, похоже туризм мой накрылся медным тазом.

Как там спящие родственники? Полежаев ничего не говорит. Может действительно не знает, а может и скрывает что-то, тут поди угадай. Чужая душа — потёмки. Особенно, если душа эта скрыта за стеклом скафандра.

— Ольга Антоновна, займите, будьте добры, своё кресло и пристегнитесь. Мы почти прилетели.

Оборачиваюсь. Полежаев делает приглашающий жест, указывая на моё кресло. Что ж, возможно вскорости что-то прояснится или я увижу людей, которые более словоохотливы, чем предводитель моих «похитителей-эвакуаторов».

Пристёгиваюсь. Ободряюще киваю племянникам, хотя у самой на душе скребутся такого размера кошки, от вида которых самый матёрый тигр сибирской тайги улепётывал бы завывая от ужаса.

Судя по виду в «окно», мы приблизились к какой-то огромной, обнесенной высоким забором, территории. Внутри периметра было ещё несколько высоких стен, разделяющих это обширное пространство на участки. Но никаких ужасающих пулемётных вышек и прочего треша я не увидела. Прекрасно ухоженные участки, высокие ели, симпатичные дорожки, словно кукольные домики, всё с явной претензией на романтику. В общем, на военный объект данная территория никак не походила.

Как далеко мы от Москвы? Пятьдесят километров? Сто? Или сто пятьдесят? Телефон так и не работает, а определять на глаз я не умею. Летели долго. Около часа. С какой скоростью? Откуда я знаю. Прилично, но с воздуха это самое «прилично» очень обманчиво.

Наконец мы приземлились на какой-то лужайке перед довольно симпатичным особняком. Командир вертолёта открыл люк и опустил лесенку трапа. Вслед за ним наружу вышел Полежаев:

— Ольга Антоновна, молодые люди, милости просим на выход. Нас уже встречают. Насколько я понимаю, вам сейчас покажут ваши комнаты. Я к вам загляну чуть позже, нужно показаться на глаза начальству, сами понимаете. Мы, так сказать, люди служилые и подневольные.

Настроение у него явно улучшилось. Что ж, посмотрим, каким будет моё настроение примерно через час.

Опершись на галантно поданную руку «спасителя» спускаюсь на мокрую траву луга. Явно трава не простая, раз даже тяжесть вертолёта не слишком повредила дёрн поляны, которую вторые сутки поливает дождь. Наверняка все эти красоты и сказочные домики схожи с этой чудо-травой, то есть не совсем то, чем выглядят на первый взгляд.

Спрашиваю (лишь бы о чём спросить):

— Скажите, а все вокруг так и будут ходить в скафандрах?

Полежаев хитро усмехнулся.

— Нет, Ольга Антоновна, у нас тут всё достаточно демократично в этом плане. В ваших помещениях наш персонал будет в защитных костюмах, кои вы решили поименовать скафандрами, а вот вне ваших покоев в скафандрах будете щеголять уже вы.

— Хм… Это отчего так?

— Я предпочту воздержаться от научных комментариев, в конце концов тут есть специалисты куда более продвинутые в данном вопросе, чем ваш покорный слуга. А если по-простому, то есть мнение, или даже, если хотите, обоснованное опасение, что нам с вами нельзя дышать одним воздухом. Вам-то может ничего и не будет, а для нас это смертельно опасно.

Растерявшись переспрашиваю:

— Не поняла, простите. Что вы имеете в виду?

Вздох.

— Ну, я же говорил, что правильнее и яснее изложат другие. У меня иной профиль. Заумная болтовня — это не моё. В общем, — прошу всю честную компанию во дворец, в смысле, в дом.

Приглашающий жест.

Полежаев подхватил мою спортивную сумку, ещё двое бойцов подхватили вещи Мишки и Маши, и мы все вместе отправились по дорожке к дому.

Больше всего меня заинтересовала скромная вывеска, на которой самыми обыкновенными буквами было написано:

«Санаторий „Сосновый бор“ АО „Мосглавнефтегазстройкомплект“. Сектор 5. Корпус 3».

На пороге нас встречала женщина лет сорока в таком же сером скафандре.

— Добрый день, молодые люди. Меня зовут Ирина Анатольевна Мезенцева. Я директор этого санатория. По всем вопросам — милости просим. Номер моего телефона и мои каналы на столах в ваших комнатах. Для связи и коммуникаций в санатории используется только специальная техника, защищенная от внешних воздействий. Пользоваться обычными смартфонами, телефонами прочими каналами связи строго запрещено. Впрочем, они здесь у вас работать и не будут. Вас проводят в ваши комнаты. Можете принять душ и переодеться. Через полчаса я жду вас в фойе на первом этаже. Там я, по мере сил и в пределах дозволенного, отвечу на самые срочные и насущные ваши вопросы, проведу небольшую экскурсию, после чего в столовую на вашей половине будет подан обед. В пять часов традиционно у нас принято пить чай. Учитывая специфику, чаепитие будет происходить в специальной чайной комнате, которая перегорожена герметичной стеклянной стеной. Там мы сможем спокойно поговорить без медкостюмов.

* * *

ДАЧНЫЙ ПОСЁЛОК. ГДЕ-ТО ПОД САНКТ-ПЕТЕРБУРГОМ. Суббота. 26 июля 2025 года. Местное время 12:15.

Коттеджный посёлок на окраине мегаполиса не может не быть на виду. Давно канули в Лету времена разрухи и запустения, давно исчезли брошенки и руины в окрестностях городов-миллионников, слишком дорого стоит земля, слишком много желающих обзавестись «виллой» в относительной близости от города. Давно исчезли пресловутые деревни-алкоголички. Нет, конечно, Россия велика и их тоже хватает, но чтоб вот так, прямо почти за окраиной Северной столицы…

Поэтому группе Скунса приходилось изображать из себя некий вариант местной богемы. В меру надоедать соседям, мочиться на их заборы и ворота, выкрикивать всякие пошлости (местный язык знали далеко не все, поэтому носителям приходилось орать буквально за семерых), в общем, их задача заключалась в том, чтобы смертельно надоесть окружающим, чтоб те просто мечтали о том, чтобы «гости писателя» поскорее отбыли бы восвояси.

Даже полиция приезжала. «Писатель», дыхнув на «копов» перегаром, принёс свои глубочайшие извинения лично «констеблю», передал привет «шерифам», пригласил на чашу виски, пообещал, что строго и лично… И чтоб не волновались, поскольку он, ну… вы знаете… короче…

Полиции он быстро надоел, «на земле» вроде ничего сверхэдакого не происходило, ну, выпили, бывает, это же Россия, тем более что творческие люди, а кто-нибудь видел творческого трезвенника?

В общем, полицейские уехали, сделав внушение «писателю».

Полиция уехала. Пора