Жанна дАрк. Факты, легенды, гипотезы - Владимир Райцес

На первый взгляд кажется, что исследователь бессилен ответить па эти вопросы. Как он может проникнуть в тот сокровенный уголок внутреннего мира Жанны, который она столь тщательно охраняла? И все же попытаемся составить представление о возможном источнике «откровений» Жанны в данном конкретном случае, чтобы приблизиться тем самым к лучшему пониманию всего этого явления.

Будем исходить из того, что, как и всякий средневековый человек, Жанна ориентировалась в своем поведении на уже существующие образцы. Поэтому естественно предположить, что и в данном случае у нее имелась некая идеальная «модель поведения», т. е. очень авторитетный персонаж, чьи поступки она брала за образец. Причем авторитет этого персонажа должен был стоять в глазах Жанны настолько высоко, что он оказывался сильнее церковного запрета носить неподобающее платье, а также страха пребывать в состоянии греха из-за отказа судей допустить ее в мужском костюме к мессе, исповеди и причастию. Скорее всего таким персонажем мог быть кто-то из «являвшихся» ей святых.

Но Жанне, как мы знаем, «являлись» только две святые женщины — Екатерина и Маргарита. Их жития хорошо известны, и ничто в них не может быть как-то увязано с необычным поступком Жанны. Поэтому любые поиски в этом направлении представлялись исследователям заведомо безрезультатными. А между тем именно они и приводят нас к цели.

До сих пор считалось само собой разумеющимся, что, говоря о святой Маргарите, Жанна имела в виду легендарную раннехристианскую мученицу, обезглавленную, по преданию, в Антиохии при Диоклетиане; в ней видели покровительницу рожениц; католическая церковь чтит ее память 20 июля. Неясно, правда, почему именно эта святая {102} была особенно близка Жанне. Почти никаких следов пересечения ее культа с жизнью орлеанской героини обнаружить не удается (в отличие от культа св. Екатерины). Поэтому биографы обычно ссылаются лишь па широкое распространение культа св. Маргариты в XV в., о чем свидетельствует популярность этого имени среди женщин всех состояний, от принцесс до крестьянок (50, т. I, 159), а также на то, что Жанна могла видеть ее статую в церкви Домреми (35, т. II, 372). Католические авторы подчеркивают в этой связи невозможность рационального объяснения мистики «откровений» (62. 124–127).

Но оказывается, что во времена Жанны д'Арк была известна другая святая Маргарита, о которой, сколько мы знаем, никто из биографов Жанны не упоминает. Сведения о ней мы находим в знаменитой «Золотой легенде» Якова Ворагинского — сборнике житий святых, составленном в конце XIII в. видным деятелем доминиканского ордена для читателей-мирян и сразу же получившем широчайшую известность во всей католической Европе (3, 199). «Золотая легенда» была довольно быстро переведена на национальные языки и в течение по крайней мере двух столетий, до XVI в., оставалась одной из самых читаемых книг; причем наибольшим успехом она пользовалась у массового читателя: низшего клира, торговцев, грамотных ремесленников и т. п. Теологи никогда не принимали ее всерьез. Однако эта книга является ценным источником для изучения массовых религиозных представлений в средние века.

«Золотая легенда» построена по литургическому принципу: она рассказывает о деяниях святых в последовательности посвященных им дней. Так, под 20 июля приведено житие святой Маргариты, под 29 сентября — легенда об архангеле Михаиле, а под 8 октября значатся целых три святых — Пелагея, Таис и «Маргарита, именуемая Пелагием». Она-то нас и интересует.

Легенда рассказывает, что Маргарита была девицей очень красивой, знатной и богатой. Она была воспитана в столь великом благонравии и целомудрии, что избегала даже взглядов мужчин. К ней посватался знатный юноша, родители дали согласие, и был назначен день свадьбы. Но, когда городская знать веселилась па свадебном пире, юная невеста, простершись па земле, размышляла {103} в слезах о том, что все радости сей жизни не стоят утраты девственности.

А дальше мы читаем: «Итак, она отказалась от супружеских ласк, а когда муж заснул, остригла волосы, надела мужской костюм и бежала из дома» (79, 676).

Не будем подробно останавливаться на дальнейшей истории Маргариты, которая, укрывшись под именем брата Пелагия в мужском монастыре, подверглась там несправедливым гонениям, но терпеливо вынесла все испытания и окончила жизнь в святости, открыв свою тайну только перед смертью. Наше внимание в этой легенде привлекают обстоятельства бегства Маргариты из дома: «остригла волосы и надела мужской костюм». Не есть ли это потаенная «модель поведения» Жанны, высокий образец и внутреннее оправдание ее собственного необычного поступка?

Теперь становится более понятным, почему именно святая Маргарита занимала такое место в воображении Жанны. Проясняются также и некоторые важные особенности ее поведения — в частности, почему во время суда, поставленная перед выбором — мужской костюм или допуск к мессе, исповеди и причастию, — она отказалась расстаться с запрещенной церковью одеждой, не боясь смертного греха: ее поддерживал пример и авторитет одной из небесных «наставниц». В итоге внутренний мир героини становится нам яснее, и мы снова убеждаемся в том, что все ее значимые поступки имели для нее высший смысл, были ориентированы на высокие образцы, подчинены некоему доминирующему «ролевому» началу и образовывали целостную программу поведения.

Не стоит гадать, когда и от кого могла она узнать легенду о Маргарите-Пелагии. Возможностей для этого было сколько угодно: сюжеты и мотивы «Золотой легенды» были популярны в той среде, к которой принадлежала Жанна. Гораздо важнее подчеркнуть, что, судя по всему, она не различала Маргариту-Пелагия и Маргариту Антиохийскую. Ей была известна только одна святая с этим именем, которая, как мы можем сейчас предполагать, вобрала в себя черты двух разных персонажей. Подобная контаминация — обычная вещь в средневековой агиографии, особенно характерная для фольклорной традиции,

В этой связи нужно указать еще на одно обстоятельство, которое существенно уточняет наше представление {104} о возможном источнике «видений» Жанны. Дело в том, что Маргарита-Пелагий из «Золотой легенды» — фигура апокрифическая. Она никогда не была канонизирована, а ее жизнеописание в сочинении Якова Ворагинекого представляет собой весьма вольное переложение жития св. Марины в сочетании с некоторыми эпизодами из жития св. Пелагеи. Характерный факт: когда в 1455–1456 гг., накануне реабилитации Жанны, несколько авторитетных богословов — в том числе Ж. Брегаль — написали специальные трактаты в ее оправдание, то они, собрав все сведения о святых женщинах, которым пришлось по каким-то причинам носить мужскую одежду, ни словом не упомянули о Маргарите-Пелагии, хотя «Золотая легенда» была им, разумеется, прекрасно известна. Ортодоксальная агиография такую святую не знала, и, видимо, именно поэтому история Маргариты-Пелагия никогда не связывалась с историей Жанны д'Арк.

13 февраля 1429 г., в первое воскресенье великого поста (D, I, 290), через Французские ворота Вокулера выехали семь человек: Жанна, Жан из Меца, Бертран де Пуланжи, двое их слуг, королевский гонец Коле де Вьенн и некий лучник по имени Ришар. Начался поход за освобождение Франции. {105}

ШИНОН И ПУАТЬЕ

Бертран де Пуланжи вспоминал: «За пределами [вокулерского] края хозяйничали английские и бургундские солдаты, и, опасаясь встречи с ними, мы провели в дороге всю первую ночь. Жанна-Дева хотела послушать мессу, но кругом шла война, а нам нужно было проехать незамеченными. Каждую ночь она ложилась рядом со мной и Жаном из Меца, не снимая плаща и сапог. Я был молод тогда, но, несмотря на это, не испытывал ни желания, ни телесною влечения и не посмел бы тронуть Жанну по причине той добродетели, каковую в ней видел.

Мы ехали одиннадцать дней, чтобы попасть к королю, в то время дофину. Нас одолевали большие сомнения, но Жанна повторяла, что не нужно бояться, потому что, когда мы приедем в Шинон, благородный дофин встретит нас с радостным лицом» (D, I, 307).

Такие же воспоминания остались и у Жана из Меца: дорога заняла около одиннадцати дней, иногда приходилось ехать ночью, Жанна успокаивала своих спутников, повторяя, что исполнит все то, для чего ее послал господь, и спасет королевство Французское. И, хотя она спала рядом с ним, он клянется, что никогда не желал обладать ею (D, I, 290, 291). Некоторые детали этого путешествия известны со слов самой Жанны: одну ночь они провели в бенедектинском аббатстве Сент-Юрбен, а проезжая через Осер, прослушали мессу в кафедральном соборе (Т, 1,50).

Ехали быстро: за одиннадцать дней преодолели сто пятьдесят лье (более шестисот километров), большей частью по неприятельской территории. Приходилось объезжать города, в которых стояли бургундские гарнизоны, и переправляться вброд через вздувшиеся реки: зима в том году выдалась мягкой, и весна наступила рано. Так пересекли они Восточную Шампань и Бургундию, {106} переправились через Марну, Об, Сену, Ионну и на восьмой день вступили в пределы «Буржского королевства». Первым городом, через который Жанна проехала открыто, был Жьен.