Мера хаоса - Дмитрий Казаков

Когда ветер подул со стороны статуи, Хорст на мгновение ощутил сильный аромат сырой земли. Такой запах. царит над миром весной, когда сходит снег и пропитанная водой почва готова вскормить новую жизнь.

Сейчас был разгар лета.

Ехали вдоль скульптуры долго, и лишь когда солнце наполовину скрылось за стеной гор на западе, Мать-Земля осталась позади. Хорст в последний раз обернулся – из полутьмы выступали колоссальные ступни, торчащие подобно двум фрагментам крепостной стены.

Тот, кто задумал и соорудил подобное, был либо гением, либо безумцем.

Или магом.

Проснулся Хорст от истошных криков. Совместное путешествие с Авти, которого время от времени мучили «ночные кошмары», приучило уроженца Линорана спать даже под громкие звуки, но шум, который подняли холиасты, разбудил бы и мертвого.

Они вопили, точно перепуганные птицы, и суетились вокруг лежащего Авти.

– Владыка-Порядок, у него опять приступ? – пробормотал Хорст, приподнимаясь. – Ну а эти-то чего? Первый раз, что ли, слышат?

– Ааааа!

Дикий вопль заставил Хорста испуганно подпрыгнуть. Если раньше шут орал, то сейчас он просто разрывался от крика. Трудно было поверить, что такие звуки может издавать находящийся в здравом рассудке человек!

Горцы расступились перед Хорстом, он опустился на колени. Трепещущее пламя костра освещало лицо Авти, плотно сжатые губы и закрытые глаза. Видно было, как перекатывается кадык на тощей морщинистой шее.

Лицо шута покрывали крупные, величиной с ноготь, фурункулы, которых не было еще вечером. Они вспухли на коже подобно язвам. Один из них лопнул, из него потек белесый гной.

Хорст ощутил рвотный позыв.

– Что с ным? – встревоженно спросил один из горцев. – Болээт?

– Не знаю, – отозвался Хорст, – сейчас спрошу… Дайте воды!

– Аааа!

Новый крик захлебнулся в клокочущем всхлипе, когда Хорст выплеснул в лицо шуту половину котелка. Авти вздрогнул, застонал и открыл глаза.

– Что? Где? Отчего так болит? – Губы его тряслись, и слова, которые он произносил, получались невнятными.

– Что с тобой? Ты весь в чирьях!

– Да? – Авти поднял руку, осторожно коснулся одного из вздутий. – Вот оно что, трахнутый Хаос достал-таки меня…

– Это что, болезнь?

– Нет, нет, – Авти слабо улыбнулся, – не бойтесь, это не заразно… Это пройдет через несколько дней…

– Точно? – забеспокоился старший холиаст. – Ты точно знаэш?

– Да, это у меня не в первый раз.

– Что с тобой творится? – спросил Хорст, когда горцы отошли. – Мне-то ты можешь сказать?

– Это плата, – буркнул Авти, морщась, – за то, что я слишком давно не занимался своим ремеслом… Моя судьба —причинять боль другим и себе, и если я не могу делать это сам, меня вынуждают. Вот таким вот образом.

– Но почему? Кто это делает?

– Считай это проклятием. – На щеке шута брызнул гноем еще один фурункул. – Его на меня наслал один очень-очень добрый маг.

Костер горел ярко и жарко, а холиасты все подкидывали в него хворост. Повешенный над пламенем котелок потихоньку булькал, от него распространялся запах столь любимой горцами каши из бурых зерен, которые назывались троки. Когда-то Хорст находил его неприятным, а теперь привык.

– Так они весь лес спалят, – недовольно пробормотал Авти, с кряхтением отодвигаясь. Сидеть возле пламени было слишком жарко.

– Не спалят, все сырое, во имя Владыки-Порядка, – возразил Хорст.

Днем прошел настоящий ливень, и до сих пор с листьев капала вода, а между деревьями стелилась промозглая дымка.

Лежащая в центре гор ложбина, восточную часть которой занимала Долина, протянулась больше чем на сотню ходов, и, чтобы добраться до перевала Ал-Браир, путникам предстояло пересечь ее из конца в конец.

Путешествие длилось не первый день и по монотонности могло сравниться разве что со вскапыванием огорода. Травянистые равнины с пасущимися стадами сменялись негустыми лесами, поселения холиастов из нескольких десятков домов – каменистыми пустошами.

За те дни, которые ему довелось провести тут, Хорст узнал о горцах больше, чем за всю предыдущую жизнь. Скрепя сердце, он признал, что за пределами естественной крепостной стены из гор о них судили только по слухам. Бывший сапожник выучил некоторые, самые простые слова, привык к пище холиастов, научился получать удовольствие от протяжных и грустных песен.

Былое, разбавленное страхом презрение к диким язычникам, не знающим веры Порядка, сменилось уважением, в которое Хорст сам не мог до конца поверить.

Фурункулы и дикие боли по всему телу мучили Авти вот уже пятый день, но тот вел себя как обычно, да и сил у него, судя по всему, не убавлялось.

– Готово, – холиаст, исполняющий обязанности повара, попробовал варево и снял котелок с огня, – можно эст…

Хорст полез за ложкой.

После Долины горцы перестали относиться к шуту и его «ученику» как к пленникам. Их охраняли, не выпускали из поля зрения, но как почетных и в то же время опасных гостей, которых нужно вежливо и быстро выпроводить.

На некоторое время разговоры стихли, слышался только стук ложек о стенки котелка.

– А ничего, – сказал Авти, не сдержав сытой отрыжки, – пожрали, теперь можно дрыхнуть…

Хорст лежал, уставившись в небо, где среди облаков одна за другой зажигались звезды, и вдруг сердце посетило странное желание: ему захотелось, чтобы это путешествие никогда не кончалось.

Что ждет его за горами, в мире людей? Рабская служба у мага? А если удастся ее избежать – полуголодное существование бродячего мастерового, исколотые иглой пальцы и застуженная поясница…

– Ты знаешь, – сказал Хорст, поворачиваясь к Авти. Тот, судя по отсутствию храпа, еще не спал, – иногда мне кажется, что все, случившееся со мной начиная с этой весны, – сон, невероятное видение… Еще зимой я ни о чем другом и не мечтал, кроме как накопить денег на собственную мастерскую! Не думал, что буду заниматься чем-то, кроме прохудившихся подметок и оторвавшихся завязок… А потом ушел из дома, попал к магу, оказался здесь… Даже не верится!

– Ты сам не представляешь, как тебе повезло. – Голос шута полнила грусть. – Большинство людей обречены на рутину. Тебе же выпал шанс попутешествовать, узнать что-то новое, измениться… Пользуйся им!

– Но я не хотел меняться! – возразил Хорст. – Меня бы вполне устроила рутина в собственной мастерской внутри стен Линорана!

– Ты становишься другим, когда меньше всего этого ожидаешь, – Авти вздохнул. – Но что-то ведь заставило тебя уйти из дома?

– То место, откуда я сбежал, «домом» назвать было нельзя! – Хорст сам удивился той злости, которая вскипела в нем при воспоминании о полутемном подвале, в котором он провел последние восемь лет. – Там я спал в сыром чулане, а из заработанного получал монт в месяц! И это от родного дяди!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});