Голова-гнездо - Алексей Шведов

На этот раз он вёл себя прилично. После недолгих уговоров Терехин позволил ему войти в свой мозг, и теперь они могли общаться мысленно. Как выяснилось, Мумурона действительно послал отец Терехина, ныне покойный, а сам Мумурон был никем иным как Райской Птицей. Он мог общаться с мёртвыми, мог путешествовать сквозь времена и пространства — лишь тогда он покидал голову своего подзащитного, своего симбионта. Вместе они попытались основать Комитет По Общению С Загробным Миром (за определённую плату любой человек смог бы поговорить со своим покойным родственником), но никто не отнёсся к этой гениальной идее серьёзно, и Терехина в третий раз упрятали в психушку.

Героический поступок

Когда Юрий вбежал в кухню, визг уже прекратился, но в его ушах всё ещё продолжало звучать его эхо. Марина стояла, вжавшись в холодильник, Русаков нависал над ней — огромный, как никогда. На анализ происходящего времени не было, и Юрий, стремясь защитить Марину любой ценой, врезался в спину её обидчика, вложив в этот удар всю свою силу.

Русаков взвыл и полетел на подоконник, Марина снова завизжала и начала махать руками. Ударившись лбом о деревянную раму окна, санитар, словно мячик, отлетел назад и рухнул на пол — прямо под ноги тяжело дышащего Юрия.

— Верёвка есть? — быстро спросил следователь у Марины, которая уже вновь умолкла. Глаза девушки были расширены от… ужаса? Она попыталась что–то сказать, но смогла выдавить из себя лишь нечто вроде:

— Ты… Быы…

После этой многозначительной фразы она с того ни с сего начала хихикать. Юрий с недоумением уставился на неё, пытаясь установить причину смеха, но потом до него дошло, что у девушки просто шок. Продолжая смеяться, теперь уже истерично, Марина сползла по стенке холодильника на пол, халатик её задрался, обнажив стройные ножки. Русаков на полу захрипел. Рот у него был приоткрыт.

Во всём своём теле Юрий ощущал сильнейшую вибрацию. Да, давненько он не принимал участия в таких активных действиях. Драться по настоящему ему в последний раз приходилось на третьем курсе, а за свою следовательскую карьеру он ещё ни разу не участвовал в аресте преступника. Ну что ж, вот поучаствовал. Теперь осталось только преступника связать — и дело с концом! А как ловко Русаков убедил его в том, что невиновен! «Да, а я‑то поверил, повёлся, как дурак».

— Таракан, — вдруг произнесла Марина (она, оказывается, уже не смеялась).

— Чего? — не понял Юрий.

— Я завизжала, потому что… ха… на меня с потолка таракан свалился, вот я и испугалась. Понимаешь?

Юрий нахмурился. Таракан? С потолка?

— На потолке? — осторожно спросил он вслух.

— Чё на потолке? — удивилась девушка, поднимаясь. Лицо её было раскрасневшимся. — Таракан, что ли? Хы! Ну, был он на потолке, да. А потом с него… ну, свалился. Я же тебе уже сказала. А Юрка… он ничего мне не сделал!

— Под–дожди… Так… Это что же получается…

— А ты подумал… За меня решил заступиться, да? — Марина прищурилась. — Ну, спасибо тебе, что ж. Только когда Юрка очнётся, он тебе шею–то точно свернёт, хоть ты и мен… ми–ли–ци-о-нер! — она снова захихикала, и Юрий уловил в её смехе какие–то вульгарные нотки. — Я аж офигела, когда ты на него наскочил!

До Юрия наконец дошло, что он в очередной раз свалял дурака. Ему стало неудобно, и он вынужден был зажмуриться, чтобы таким образом избавить себя от этого неудобства. Очутиться бы сейчас дома… К чёрту всё, уволюсь! Русаков очнётся, и что тогда будет?

— О-ох! — донеслось снизу, с пола.

Юрий открыл глаза.

Итак, Русаков очнулся.

Кто–то пришёл к Марине

На удивление, Русаков показал себя, как человека сдержанного и рассудительного. Юрий думал, что он и правда свернёт ему шею, но ничего подобного не произошло. Как выяснилось, санитар даже и не успел ничего понять — только почувствовал сильный удар в спину, а затем — темнота. Его забавлял тот факт, что вначале он сам отправил следователя в нокаут, а теперь следователь — его.

— Хорошо хоть, что крови нет и очки целые, — сказал Русаков, когда они уже все сидели за столом и пили кофе. Он повторял это уже раз в третий. — Но шишка зато как надо! — санитар потрогал лоб.

— Что Нинке–то скажешь? — поинтересовалась Марина.

— С психом дрался, скажу, что же ещё?

— Ax да, — вмешался Юрий. — Насчёт убийства. Если ты всё–таки ни при чём, то, может быть, у тебя имеются по этому поводу какие–нибудь соображения?

— Соображения, — проворчал Русаков. — Никаких таких соображений у меня не имеется. Если бы имелись, то я бы ему головёнку–то открутил, пидорасу.

Взгляд Марины перебегал с одного мужчины на другого. Юрий несколько раз ловил себя на мысли, что по–прежнему хочет её физически, но что–то словно мешает сделать ему первый… вернее, уже второй шаг. Любой другой девушке он бы проехался по ушам и всё — она бы вся растаяла, но с Мариной вести себя подобным образом было нельзя. Её высокомерие заставляло Юрия чувствовать себя подростком. Вот если бы он с самого начала избрал другую линию поведения по отношению к ней… А теперь уже слишком поздно что–либо менять.

Чёрт, но откуда же взялась эта неуверенность в себе? Юрий вспомнил вдруг статью про Тома Круза, которую читал в какой–то газете. Знаменитый актёр тоже был небольшого роста, но в отличие от следователя обладал ещё и кучей комплексов. «А теперь эти самые комплексы съедают и меня! — подумал Юрий. — Дурацкое дело! Оно и правда влияет на мою психику. Кто бы мог подумать, что я начну копаться в себе, как какой–нибудь шизофреник? Зачем мне то, что мне только мешает? Я не должен так сильно уходить в себя…»

— Эй, Ю-ура! — протянула Марина. — Ты не отключайся–то, а?

— Взгляд как у коматозника, — добавил Русаков и заржал. — Тебя бы ко мне в больницу, подлечиться.

Юрий потряс головой, изгоняя ненужные мысли. Потом спросил:

— Но ты всё равно ведь как–то в это замешан?

— Нет, ну я, конечно, могу кое–что тебе рассказать, — Русаков вновь потёр свою шишку, постепенно приобретающую синеватый оттенок. — Но… неофициально как бы. Без протоколов.

— Какие там протоколы, я даже папку в машине забыл.

— Ко мне спешил! — Марина подмигнула ему.

Юрий смутился. Странная она всё–таки девушка. И почему его к ней так влечёт? Дурдом! Может, это и есть то, что называют любовью? Или же во всём виноваты два удара головой?

— Блядь, на работу же надо! — вдруг завопил Русаков, вскакивая. — Блядь, опять забыл!!! Уволят же, на хрен! Всё, я побежал!

— Эй, да подожди! — Юрий тоже поднялся. — Мы же ещё не со всем разобрались. Давай поговорим! Если ты, конечно, не хочешь, чтобы мы поговорили в другом месте.

Русаков нахмурился.

— Ладно, — сказал он после недолгих раздумий. — Только на работу я звякну всё–таки, а то потеряли, поди.

Юрий кивнул. Русаков удалился в зал. Весь его разговор был достаточно хорошо слышен.

— Аллё… О, Люси, ты? Совещание кончилось, что ли?… А–а–а… Слушай, у меня тут проблемы возникли… Да?! — удивлённо. — Да?.. Че–его?! Арестовали?!

Юрий на табуретке замер, Марина тоже. Арестовали? Кого? В связи с чем? Русаков же тем временем продолжал беседу.

— Слушай, скажи шефу, что со мной всё в порядке. Никто меня не арестовывал. И сама не расстраивайся. Просто я… Ну, я упал и ударился головой, поэтому прийти сегодня, наверное, не смогу… Нет, пока нет. В общем, Люси, ты поняла, да?.. Не, серьёзно, у меня шишка на весь лоб. Может, как у Мюнхгаузена, вишня даже какая–нибудь вырастет… Ну, у оленя, какая разница. Короче, ещё увидимся. Ну всё, целую… Конечно. Слушай, давай об этом попозже, а? Всё, ладно!

Вскоре он появился на кухне. Лицо его выражало неимоверное удивление.

— Ни хрена не понимаю! — произнёс он. — Шеф звонил Нинке — мол, меня на работе нет, а та ревёт и говорит, что меня арестовали! Бред какой–то!

Марина вдруг фыркнула.

— Ты что–то знаешь? — накинулся на неё Русаков.

— Я знаю, — сказал Юрий. — Точнее, могу легко догадаться.

— Ну и…

— Да тебя твоя же жёнушка и сдала! — закричала Марина и рассмеялась. — Спроси у… вот у него!

Русаков перевёл взгляд на Юрия. Тот храбро выдержал его и заявил:

— Короче, так. «Молчание ягнят» смотрел? Квид про кво, или как там?

— Чего–чего?

— Ты — мне, я — тебе.

— Так–так! — произнёс Русаков медленно. — Ну ни хрена ты, гражданин начальник, даёшь.

— Боже, как вы все меня достали! — Марина вскочила с табуретки и начала быстро ходить взад–вперёд по кухне, сопровождая свои слова бурной жестикуляцией. — Ну я‑то тут при чём? Идите куда–нибудь в другое место, и там и выясняйте всё, что вам надо! При чём тут я? Мне на работу скоро!

— Заткнись, сука! — оборвал её Русаков. — Тебя не спрашивают, так что молчи, если по морде получить не хочешь!