Карты рая - Дмитрий Веприк

— Тогда просто заходите.

— Спасибо. Не премину. До встречи.

— До свидания.

Проводив гостя взглядом, хозяин магазина пожал плечами. Потом рассеянно посмотрел на обложку оставленной книги — заглавие ровным счетом ничего ему не сказало — и сунул ее в нижний ящик стола. Немного посидел, неподвижно глядя перед собой, а затем снова выдвинул ящик, достал книгу и наугад раскрыл.

«Сначала все было просто, — прочитал он, — ибо сначала всегда бывает просто. Планета оставалась плоским диском, а внешние детали только второстепенными подробностями. Земная твердь торчала посреди океана, не то бескрайнего, не то обрамленного дополнительным кольцом еще одной земной тверди, имеющим то же назначение, что и края обыкновенного чайного блюдца. Обычно этот край заселяли недружелюбные чудовища, основной функцией которых было поедание непоседливых мореплавателей, не усвоивших простую истину, что в гостях хорошо, а дома лучше. Что же до звезд, то они мыслились как тусклые светильники, которых боги развесили по небесному куполу то ли для дополнительного освещения, то ли просто для красоты. О наиболее ярких из них существовали разные красивые легенды — при условии, что можно считать красивыми серию историй, в каждой из которых кто-то кого-то убил, превратил, зарезал, совратил, похитил или просто совершил кражу, со взломом или без.

Развитие прикладной астрономии лишило мир этой притягательной простоты. Земная твердь оказалась круглым Шаром, а астрономические тела чем-то более значительным, чем просто осветительные приборы. Продвинутые умы догадывались, что на самом деле все еще сложнее, но не спешили переворачивать общепринятые представления. А для тех, кто с пеной у рта принимался доказывать, что мир на самом деле не только круглый, но еще и вращается вокруг своего солнца, а не наоборот, существовали красивые религиозные церемонии. Их обязательными деталями были вязанки хвороста, столб с цепями, бойкие богомольные старушки, мелодичные песни на вымершем языке и непонятное торжественное слово «аутодафе».

Странно, что при таком отношении к науке она вообще куда-то двигалась. Но, однако же, за идеей вращения вокруг солнца следовало утверждение о множественности обитаемых миров, потом проходило еще несколько столетий — и кто-то поднимался в воздух на воздушном шаре, кто-то изобретал паровоз, кто-то писал книжку о чудаках, отправляющихся на соседнюю планету внутри пушечного снаряда. Какой-нибудь дилетант — например, террорист, которому надо было как-то скрасить дни, оставшиеся до исполнения приговора, — додумывался, что для путешествия за пределы атмосферы годится реактивный двигатель, потом…

В общем, все шло к тому, что в один прекрасный день в космос вышвыривался блестящий шарик. Вертясь вокруг планеты, он посылал в эфир сигналы наподобие «бип-бип-бип» — больше ни на что он не годился, — а еще через какое-то время на орбиту запускалась металлическая мыльница с первым космонавтом планеты на борту.

При этом оставался открытым важный, хотя и неочевидный вопрос: для чего все это нужно? Ответ парадоксален и грустен. Скорее всего это вообще было ни для чего не нужно».

Оторвавшись от текста, хозяин магазина поднял глаза, пусто посмотрел перед собой и пожал плечами. Понятнее не стало.

— Ну и к чему это? — вопросил он. И зевнул. После чего закрыл книгу, убрал ее в ящик стола, со скрипом встал, — на самом деле скрипело кресло, но могло показаться, что скрипит сам старик, — подошел к двери, нажатием кнопки погасил вывеску и спустил стальные жалюзи. Ему вдруг захотелось спать. С ним это случалось настолько редко, что стоило закрыть магазин. Дело оставалось за малым: устроиться в любимом кресле-качалке между книжных стеллажей и закрыть глаза. И все-таки уснуть.

3. К чему было трудно привыкнуть…

К чему было трудно привыкнуть в этой девушке, так это к ее режущей слух манере выговаривать слова. Естественным такое произношение не казалось. Еще труднее было представить, у кого она могла его перенять.

— Слушай, а где ты живешь? — спросил Бричард примерно на двадцатой минуте разговора.

Это происходило в тот самый момент, когда незнакомец расплачивался со старым букинистом, монстр по имени Большой Квидак пытался понять принцип работы плазменного пульсатора, а капитан Магруз… Но к нему мы вернемся позже.

— У меня есть дом, — сказала Сато. — Или как правильней? Избушка? Коттедж? Хижина?

Дорогу через лес выбирала она, и все время получалось, что они двигались по какому-то сложному маршруту, ни разу не выходившему на открытую местность. Обитатели леса пересекли его сетью довольно четких тропинок. Наверное, их натоптали козы. Или олени. Хотя сканирующие системы не обнаружили на острове ни коз, ни оленей. Впрочем, Бричард уже сделал вывод, что эти системы никуда не годятся.

— Хм, — сказал он, услышав про дом-избушку-коттедж-хижину. — Зависит от того, как она выглядит.

— Хочешь ее увидеть? — спросила Сато.

— Конечно хочу, — ответил Бричард. И вспомнил, что находится в самоволке.

К закату он обещал вернуться на корабль, имелось пари, которое, собственно говоря, он уже выиграл, и оставалась неясна только одна деталь.

— Слушай! — сказал он. — Я не помню, ответила ты или нет. Насчет лошадей

— Что «насчет лошадей»? — переспросила девушка. На этом острове водятся лошади? Ну, те животные, о которых я рассказывал. На них еще можно ездить верхом.

Ее лицо прояснилось.

— Я поняла, — сказала она. — Нет, конечно.

Над их головами прожужжало что-то невидимое, скрытое за густыми кронами деревьев. Сато задрала голову. Можно было понять, что подобный звук она слышит впервые. И что он ей не нравится.

— Это микроразведчик, — объяснил Бричард. — Знаешь, такая электронная железка с рулями и пропеллером. Кто-то из наших запустил. Непонятно только зачем. — И потянулся включить переговорник, но передумал. Скорее всего лейтенант Гейзер, дежурство которого подходило к концу, немного заскучал.

Бричард опустил руку и прислушался.

— А это что? — спросил он, глядя в направлении нового звука.

— Как «что»? — переспросила девушка. — Конечно, ручей.

И в самом деле, через тридцать шагов они увидели ручей, пробивший русло между живописных валунов, когда-то очень хотевших зарыться поглубже в землю, но которых и там все равно достали. А дальше, за ручьем, в тени деревьев, похожих на дубы, находилось сооружение, которое Бричард в первый момент даже не выделил среди естественных деталей ландшафта.

— Вот, — сказала Сато. Это и есть мой дом. Хижина.

— Да, — сказал Бричард. — Хижина. Ты знаешь, наверное, это как раз то самое слово.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});