Крестовый поход в лабиринт - Валентина Андреева

Душеприказчик явно потерял к нам всякий интерес. Его голос окончательно утратил мягкость, ответ прозвучал сухо. Вне сомнения, Альбрехт намеревался исчезнуть с концами, в дальнейшем вежливо пресекая по телефону все возможные попытки напомнить ему о нашей встрече. Наверняка заблокирует Наташкин номер. Ошеломленная всем услышанным, я никак не могла сосредоточиться. Нельзя было вот так просто отпускать душеприказчика. Следовало каким-то образом подогреть интерес к нашим персонам. Именно поэтому я и ляпнула:

– Светлана Владимировна не могла умереть от сердечной недостаточности! – И скромно потупилась.

Вскочивший было мачо немедленно сел на место и живо спросил, что я хочу этим сказать.

– Только то, что сказала. – Теперь уже я придала своему голосу сухость. – Извините, мы тоже торопимся. – В доказательство своих слов повернула Наташкино запястье так, что стал виден циферблат ее наручного будильника, и поцокала языком, демонстрируя высокую степень огорчения. – Опаздываем!

– Я готов вас подвезти, – не отставал упрямый душеприказчик.

– Спасибо, за нами сейчас мой муж подъедет, – тепло поблагодарила его я. – Боюсь, он не поймет, почему я возвращаюсь с работы в вашей компании. К сожалению, у него один, но существенный недостаток – сначала действует, потом думает. А иногда и вообще не думает. Если не возражаете, встретимся на похоронах. Мы считаем себя обязанными проводить Маноло – Светлану Владимировну в последний путь.

Рванув озадаченную Наташку за руку, я немного поторопилась, но кто ж знал, что она для комфортности переговоров успела разуться? В ходе нашей стихийной перепалки душеприказчик Альбрехт успел влезть с вопросом, известно ли нам, кто посещал Светлану Владимировну в больнице.

– Никто! – не отвлекаясь от выуживания босой ногой туфли из-под лавочки, Наталья успевала огрызаться на два фронта. Я, видите ли, была ей плохой опорой, а «мачо» влез со своим вопросом в неподходящий момент. Душеприказчик топтался рядом, без конца напоминая, что завтра нам с ним лучше всего встретиться в морге, откуда Светлану Владимировну повезут на кремацию. Главное, не забыть время – одиннадцать часов. Но если даже и забудем – не страшно, он позвонит Наташе и напомнит. Почему-то я была уверена, что, попрощавшись с нами, он непременно заедет в больницу.

5

Тот факт, что Светлана Владимировна умышленно сообщила своему душеприказчику неверные сведения о дате операции, насторожил нас обеих. Напрашивался только один вывод – она ему не доверяла. Об этом свидетельствовала и история с деньгами, столь своеобразно обнаруженными Наташкой в кармане своего пиджака. Смерть Светланы Владимировны Осиповой действительно наступила в результате острой сердечной недостаточности. Наталья выяснила это еще утром, вот только ей не понравилось поведение Александра Васильевича – лечащего врача. Он разливался соловьем, уверяя Наталью, что судьба ниспослала больной Осиповой прекрасную возможность уйти из жизни легко и красиво. Сердце отказало в тот момент, когда она под действием успокоительного спокойно спала, расположившись в кресле холла с книжечкой. Разумеется, ей не стоило покидать кровать после официального отбоя, сомневаясь в том, что заснет. Медицина у нас не так уж бессильна. Если требуется успокоить человека, то это совсем не сложно.

Вскрытие показало, что планируемая операция больную Осипову не спасла бы. Более того, только приблизила и продлила период мучений. Так что неожиданный летальный исход был для нее избавлением от грядущих страданий. Все бы ничего, да хронический молчун Александр Васильевич слишком долго и нервно радовался такому повороту дела с больной Осиповой, что само по себе говорило об одном: он очень расстроен. Не первый и не последний случай в отделении. Волею судьбы до операции не доживали и более молодые люди с суровым диагнозом, но за них он так не радовался, обходился сухой констатацией факта.

Будучи человеком сообразительным, Наташка связала поведение лечащего врача с зареванной физиономией постовой медсестры Ульяны, сменившейся утром в понедельник, но неожиданно задержавшейся на работе по инициативе начальства и не желавшей делиться своими переживаниями ни с кем. Патологоанатом ни о чем не переживал – работа есть работа, но делиться результатами вскрытия Осиповой с Натальей не стал. Напомнил ей, что эти сведения ее никоим образом не касаются, и посоветовал обратиться к Александру Васильевичу. Получился замкнутый круг.

– Точно, Улька вколола Осиповой что-то не то! – возя по моему кухонному столу чайную ложку с крупинками сахара, делилась со мной Наташка. – А теперь все стараются обернуть это на благо покойнице. Я уточняла, именно Улька дежурила на посту с воскресенья на понедельник. Вообще-то она ничего. Одна ребенка растит, муж у нее приходящий. В основном раз в месяц наведывается, девочку навестить и взаймы взять. Не понимаю, почему Улька с ним не разведется? Может, потому что живет со свекровью? Впрочем, не наше дело.

До прихода Дмитрия Николаевича я успела пересмотреть весь сборник стихов Марины Цветаевой и прийти к интересному заключению: беленькая тесемочка закладки лежала на определенном стихотворении не зря:

Идешь, на меня похожий,Глаза опуская вниз.Я их опускала тоже.Прохожий, остановись…

Не думай, что здесь могила,Что встану, тебе грозя,Я слишком сама любилаСмеяться, когда нельзя…

– Наталья! – дрогнувшим голосом прервала я невеселые рассуждения подруги. – Тащи образок!

– Зачем?

Чайная ложка дала крен, и песок высыпался на стол.

– Затем! Если сопоставить просьбу Маноло, то бишь Светланы Владимировны, прикопать банку с иконкой к ней в могилу, то это стихотворение прямо указывает место, где ее потом следует искать.

– А зачем нам искать, если мы сами ее прикопаем? Пусть даже и чужими руками. Могилка не поле чудес.

– Напряги память! Вспомни дословно, что Маноло сказала тебе.

Наташка добросовестно задумалась:

– Ну… прикопать… Нет, прикопать банку. А стихи… Стихи оставить себе. Только обращаться с книгой аккуратно. Если когда-нибудь объявится достойный человек, а он непременно объявится, и попросит передать ему эту книгу, обязательно выполнить его просьбу. Я еще удивилась: у этого человека все достоинства на показ, что ли, будут? Список на табличке, табличка на шее? Откуда мне о них знать. С мужем столько лет вместе, а его достоинства до сих пор из него так и прут. Тревожа мои недостатки. А она мне улыбнулась и сказала: «Наташенька, вы не ошибетесь, за книгой может прийти только один человек». Ир, я в твоих достоинствах никогда не сомневалась, поэтому сразу же, как только у меня возникло такое желание, сбагрила книгу тебе. Пусть она у тебя дома хранится. У меня собака, она стихов не любит… Подожди! Я же не выполнила до конца просьбу Маноло! Сейчас.

Подруга слетела с табуретки, выхватила из подставки ножницы и не успела я ахнуть, как она перерезала ими закладку.

– Вот теперь все!

Моя версия рушилась на глазах. Тем не менее я проявила упрямство и настояла на том, чтобы Наталья сбегала за образком. Она тоже заупрямилась, заявив, что не намерена в угоду моим амбициям без конца шляться по общему коридору из конца в конец. И если уж мне так приспичило, могу и сама к ней прогуляться.

Кофе мы допивали уже в Наташкиной кухне, сетуя на то, что он вымывает из организма кальций. На каждые две чашки благородного напитка следует непременно выпивать стакан молока – рекомендация, которую мы неосмотрительно игнорируем. С другой стороны, кофе стимулирует умственную деятельность, что я с удовольствием и отметила. Когда ума на что-то явно не хватает – прекрасное средство. Лично у меня его точно не хватало: никак не могла отыскать хоть какую-то зацепку в пользу того, что образок являет собой некий своеобразный ларчик. Очень миниатюрный, но предназначенный для хранения больших секретов. Увы, ничего подобного. Старенький образок Божьей матери, ладанка на стареньком черном шнурочке, только и всего.

Не хотелось выглядеть полной идиоткой. Повертев иконку в руках и так, и эдак, я с умным видом заявила, что Маноло была католичкой.

– Ясень пень, – насмешливо согласилась Наташка. – Все испанцы католики.

Но тут началось благотворное воздействие кофе на мою умственную деятельность, и я разом выдала Наташке результат:

– Значит так: наша покойная Маноло очень беспокоилась за две вещи: сборник стихов и иконку. Собираясь ложиться в клинику, не решилась взять их с собой. Возможно, надеялась вернуться. Наши врачи могут вселять оптимизм в души безнадежно больных людей. Честь им и хвала за это. В случае ее смерти в клинике, ценности, о которых я говорила, могли либо навсегда затеряться на помойке, либо попасть не в те руки. Сама знаешь, личные вещи, не представляющие особого интереса, отдают тому, кто назовется близким человеком умершего. В момент, когда укладывалась в клинику, старушка не догадывалась, что там найдется человек, который вызовет у нее доверие. Но утром пятницы она обратилась к тебе с просьбой заехать к ней домой и привезти определенные вещи. Наверное, было какое-то предчувствие… Понятно, что ей нужны были только иконка и книга, но заострять твое внимание на этих предметах она не хотела. В числе других вещей они не выглядели чем-то особенным. Вафельное полотенце для самодельного бандажа казалось самым необходимым. По-видимому, ей пришло в голову, что домой она может и не вернуться. Или просто боялась за сохранность своих амулетов. Как показали последующие события – не зря. Вспомни квартирный разгром! Также не известно, что испугало Маноло в пятницу… Или в четверг. Мы знаем только о телефонном разговоре с душеприказчиком, возможно, причина кроется в нем. К вечеру она специально спустилась к тебе с этой своей оригинальной просьбой…