Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуждение Каменного Бога - Филип Фармер

Внезапно канонада прервалась. Два Сокола осторожно приподнял голову. За дорогой и выгоревшим пшеничным полем, на холме, показались пять броневиков. Два были оснащены длинноствольными пушками, остальные — чем-то, издали похожим на пулеметы, хотя Два Сокола знал, что пулеметы в этом мире еще не изобрели: именно их устройство он и собирался разъяснять блодландцам. Но вид этих штуковин ему очень не понравился, хотя одних пушек хватило бы, чтобы решить исход боя. Махнув остальным, он помчался по придорожному пшеничному полю, чтобы выйти из зоны обстрела. Ирокезские войска укрылись в роще в четверти мили к северо-востоку. Она и будет основной целью атаки; а беглецам не стоит лезть на рожон. Когда группа была уже на середине поля, броневики выехали на дорогу и открыли огонь по бегущим солдатам. Скорострельность орудий поразила Двух Соколов. Было очевидно, что перкунишане снабдили свои бронемашины пулеметами, хотя он никогда не слышал об их существовании здесь, в этом мире. Вероятно, их создание до сих пор хранилось в глубокой тайне.

Вот и еще одна причина быстрого продвижения перкунишан, думал Два Сокола. Огневая сила этого оружия должна быть просто подавляющей.

Пока грохотали пушки, Два Сокола и его спутники пересекли ручей и под прикрытием зарослей кустарника направились к лесу. Они шли до наступления темноты, потом поспали пару часов и двинулись дальше.

На третий день после обстрела беглецы наткнулись на нескольких убитых солдат. Невдалеке, в овражке, стоял небольшой автомобиль — местный эквивалент джипа, неповрежденный, но с полупустым бензобаком. Покуда хватило горючего, ехали на нем. И через неделю отряд подошел к самой границе с Ицкапинтиком.

Заслышав стрельбу, отряд ползком выбрался на вершину небольшого холма, оставив Ильмику и одного из работников посольства, захворавшего в дороге, позади. Мертвецы, найденные ими близ джипа, снабдили их винтовками и револьверами. Но ввязываться в бой они не собирались — хотели лишь определить, придется ли идти в обход.

С вершины холма Два Сокола мог оглядеть в бинокль всю сцену подходившего к концу боя. Вокруг каменной стены — последней, оставшейся от сгоревшего крестьянского дома, — валялись тела в черно-оранжевой форме перкунишанской пехоты. В живых осталось семеро атакующих; из-за стены отстреливалось трое. Потом один из перкунишан швырнул из-за перевернутого фургона гранату. Та приземлилась по другую сторону стены.

После взрыва ответного огня не последовало. Перкунишане, однако, приближались по-прежнему ползком. Потом один из них рискнул поднять голову; все семеро, вскочив, кинулись к стене. Внезапно хлопнул выстрел. Один из атакующих упал. Еще выстрел; еще один перкунишанин грянулся оземь.

Остальные подошли уже слишком близко, чтобы бежать. Отстреливаясь, они ринулись к стене. Но их противник, не обращая внимания на град пуль, продолжал палить. Еще двое пошатнулись на ходу — один упал на месте, другой успел пробежать еще несколько шагов.

Два Сокола с удивлением обратил внимание, что мундир последнего защитника укрытия отличался от униформы нападавших только одним — двумя красными полосами на груди.

Потом нападавшие обогнули стену. Защитник замахнулся прикладом, на мгновение исчез из поля зрения пилота, потом появился вновь, держа над головой безжизненное тело перкунишанина, швырнул им в двоих оставшихся. Что произошло затем, Два Сокола не разобрал. Как-то так получилось, что человек с красными полосами одержал верх, но один из раненых, приподнявшись, выстрелил. Шлем слетел с головы защищавшегося, и тот упал.

Через несколько минут двое из выживших выволокли своего противника на открытое место. Раненый, вместо того чтобы помогать им, перевязывал плечо оторванным рукавом рубашки. Остальные подтащили тело врага к большому клену. Связав противника по рукам и ногам, они разули его, потом перекинули веревку через толстый сук и подтянули его тело вверх, пока босые ноги не закачались в восьми дюймах от земли. Пленник уже пришел в себя, но, несмотря на страшную боль в растянутых руках, лицо его оставалось совершенно бесстрастным. Даже когда перкунишане начали разводить под ним костер.

Два Сокола решил вмешаться. Не только потому, что восхищался выдержкой неизвестного солдата. Его очень интересовало, почему два отряда перкунишан сражаются между собой.

Он разъяснил остальным свой план, добавив, что пленник может сообщить что-нибудь важное. Его спутники согласились. Раскинувшись цепью, они осторожно поползли с холма вниз, в лощину. Прошло минут десять, прежде чем они приблизились к перкунишанам достаточно, чтобы Два Сокола мог расслышать их разговоры. Хотя он почти не владел языком, было ясно, что они проклинают пленника и насмехаются над ним.

Пламя разгорелось уже достаточно, чтобы облизывать пятки висящего, но тот, несмотря на страшную боль, молчал. Два Сокола решил не ждать больше — пленный был нужен ему здоровым. Он взял на мушку ближайшего солдата, поднял руку, подавая сигнал остальным, и резко опустил, нажимая на курок. Слитный залп бросил троих перкунишан на землю. Ни один из них больше не встал.

Два Сокола бросился к дереву, разбросал костер и срезал веревку, на которой болтался пленный. Двое блодландцев осторожно опустили его на землю.

Два Сокола вынул нож из ножен, но резать путы, державшие солдата, пока не стал. Тот выглядел слишком опасным. При росте больше шести с половиной футов он имел в плечах все три, а могучая мускулатура плеч и рук делала его похожим на гориллу. Лицо его было лицом индейца — широкое, скуластое, с орлиным носом, волосы — черными и прямыми. Но кожа оказалась светлее, чем можно было ожидать, а в карих глазах проблескивала зелень.

Один из блодландцев, Эльфред Херот, задал пленному несколько вопросов на перкунишанском.

— Он кинуккинук, — сообщил Херот, выслушав ответы.

Два Сокола кивнул. Этот алгонкинский народ жил на территории земной Чехословакии. Уже больше ста лет их страна находилась под властью Перкуниши.

— Его зовут Квазинд, что значит «Сильный». Он служил в кинуккинукском отряде под командованием офицера-перкунишанина. Они дезертировали, решив перейти на сторону Хотинохсоних. Но их выследили и окружили на этой ферме. Остальное мы видели. Я объяснил ему, кто мы. Он хочет идти с нами. Он говорит и на языке хотинохсоних — его мать была рабыней из этого народа, но его отец отпустил ее на волю до его рождения, так что он не сын рабыни. Кинуккинук — гордый народ, хотя перкунишане не считают их за людей.

Два Сокола молча разрезал веревки на руках Квазинда. Великан встал на ноги, растирая запястья, чтобы восстановить кровообращение. Ноги его покраснели от ожогов, но волдырей не было.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});