Фальшивка для тёмного мага (СИ) - Черная Мстислава

Если честно, то первый порыв — захлопнуть книгу. Могла же горничная поиздеваться, но я упрямо продираюсь через нагромождение слов, пока не привыкаю к архаичному стилю Янсаэля де Мракая. Если представить, что его история — эта напевная легенда о старых временах, то сразу становится легче.

Предок Ариэля повествует о древних временах. Определить, идёт речь о событиях вековой давности или тысячелетней, я так и не смогла, да и не нужна мне точная датировка, поэтому для себя я ограничилась простым “давным-давно”.

Пролистав рассуждения об укладе жизни людей, тёмных эльфов и сильфов, я, наконец, добралась до сути — биографии некой леди Мимиэль, выдающейся дочери тёмноэльфийской матроны Седьмого Дома и пленного мага из людей.

Будучи полукровкой, Мимиэль была обречена стоять в иерархической пирамиде на ступеньку ниже чистокровных тёмных эльфиек, однако унаследованные от матери амбициозность и жёсткий характер не позволили ей смириться с тесными рамками.

Леди Мимиэль покинула Кристаллические подземелья и основала собственный Дом на поверхности, возглавила таких же тёмных полукровок, как она сама. Некоторое время леди довольствовалась ролью торгового посредника между народами поверхности и тёмными эльфами, но амбиции росли.

“Мощь чистой тьмы разрушительна для хрупкого человеческого разума. Не выдержав давления, люди ошибочно обвиняют в своём сумасшествии саму тьму. Истинную угрозу для любого разума, человеческого, эльфийского или сильфийского, несёт тьма, отравленная болью и страданием, особенно предсмертной мукой. Леди Мимиэль в поисках могущества вступила на путь жертвоприношений, и её личность окрасилась чёрной кровью”, — я несколько раз перечитываю замысловатый абзац, чтобы уложить в голове.

Опасна не тьма, а разница потенциалов? Грубо говоря, человек может спокойно стоять под душем, однако Ниагарский водопад этого же человека расплющит в блин, хотя в обоих случаях вода одна и та же, “аш-два-о”.

Леди Мимиэль приступила к расширению своих владений, тогда же она начала массово захватывать людей для жертвоприношений в магических ритуалах. Вспыхнувшая война обернулась разгромом человеческих магов, Леди, к этому времени прозванная Кровавой, провозгласила себя ни много ни мало — императрицей и нацелилась на захват всего континента. Вероятно, дошло бы и до Подземелий, но леди не успела.

В какой-то момент Мимиэль пришла к мысли, что именно кровь ритуально насмерть замученных родственников позволит ей подняться на недосягаемую высоту.

Дом Мрарвей раскололся. Дочь леди Мимиэль, веря в свою неприкосновенность, встала на сторону матери, а сын, понимая, что он первый в очереди на жертвенный алтарь, восстал, если так можно назвать пущенный в ход яд. Нет, он не убил Кровавую Мимиэль, не смог, не захотел поднять руку на ту, кто дала ему жизнь… Он погрузил мать в глубокий сон, построил для неё усыпальницу… на дне Туманной низины.

Ха?!

Я отодвигаю книгу.

Только что я получила ответ.

Говоря, что нельзя позволить им её разбудить, Ариэль имел в виду не Черис! Он говорил о Кровавой Мимиэль.

Попытавшись представить, что ведьма, проспавшая невесть сколько десятков, а то и сотен лет, проснувшись, снова будет опасна, я не могу. Однако совсем недавно я точно также не могла представить, что существует магия. Вероятно, усыпальница — это не просто здание, а гигантская магическая ловушка. Иными словами — артефакт. Да и яд мог быть магическим, так что исходить буду из того, что Мимиэль встанет отдохнувшей, полной сил.

Встанет?! Почему я думаю об этом, как о свершившемся факте? Ариэль ведь не допустит… А кто сказал, что не допустит?

Я доедаю последний оставшийся на блюде рулетик — незаметно я смела их все. А вот в чашке ещё больше половины, остыть полностью чай не успел. Я не торопясь отпиваю глоток. Читать дальше пока не хочется — надо переварить уже прочитанное.

В дверь раздаются три коротких удара. Дождавшись разрешения, дверь открывает горничная:

— Госпожа, к вам ваша сестра госпожа Лизари.

— Да, конечно, приглашай.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Горничная отступает, и в библиотеку вбегает Лизи:

— Янри, а почему ты здесь? — Лизи оглядывает заставленные книгами полки.

— А где же мне быть? — удивляюсь я.

— В ванной!

— А?

Разве… от меня пахнет? Я ведь плескалась относительно недавно.

— Госпожа Черис выбрала тебя, потому что ты красивая, а Майла сказала, что ты стала госпожой де Мракай, потому что тебя выбрал Ариэль. Господин Ариэль.

— И? — никак я не могу понять.

— Янри, здесь так хорошо, и есть можно, пока живот не лопнет. Я не хочу отсюда уезжать! Тебе нужно заботиться о красоте, чтобы господин Ариэль нас не выгнал. Книжки вообще скучные.

— Лизи…

— Пойдём! В ванной столько бальзамов, и они все так вкусно пахнут!

Мне совершенно не нравится, что я слышу от сестры. Лизи же, не замечая моей реакции, берёт меня за руку и тянет за собой. Я остаюсь сидеть и, перехватив её ладонь, вынуждаю Лизи остановиться:

— Почему ты думаешь, что Черис выбрала меня за красоту?

Лизи удивлённо распахивает глаза:

— Потому что ты красивая! Гораздо красивее меня, — Лизи надувает щёки с показной обидой, и я окончательно теряюсь.

Хочется сказать, что она ничем не хуже, и обязательно расцветёт, но…

— Лизи, — серьёзно объясняю я. — Черис выбрала меня не за красоту, а за сходство с Льяной де Ривей. Я притворялась племянницей Черис. Если бы Льяна была некрасивой, то Черис бы выбрала другую девушку, некрасивую.

Сестрёнка, я вижу, не воспринимает мои слова всерьёз, и возражение у неё железобетонное:

— Зато Ариэлю ты нравишься. Господину Ариэлю, — поправляется она.

— Господину Ариэлю нравится мой характер, склад ума, душевные качества. Сама подумай. Ариэль был давно знаком с красавицей Льяной, но не обращал на неё никакого внимания. Если бы дело было во внешности, он бы выбрал её.

— Я думаю, она ему отказала.

Рассказать правду? Едва ли Лизи готова услышать. Но позволить ей и дальше витать в её глупостях… опасно для неё же самой. Я не думаю, что ставка на внешность приведёт хоть к чему-то хорошему. Скорее, к горечи разочарования.

— Лизи, всегда найдётся кто-то более красивый. Если ты интересна только внешностью, то быстро проиграешь.

— Поэтому я и говорю, что тебе нужно принять ванну с омолаживающим зельем!

— Лизи, ты уже забыла, как тебя заперли? — жёстко спрашиваю я.

— Янри? — сестра… всё ещё не понимает, но настроение у неё портится.

— Тебя заперли, чтобы заставить меня делать то, что они хотели.

Лизи склоняет голову к плечу:

— А зачем ты заставила их заставлять? Ты же могла сразу слушаться госпожу Черис. Она такая добрая! Столько денег нам оставила! А потом пригласила в де Ривей… Здесь, конечно, лучше…

Лизи тоже заразилась безумием?

— Они хотели, чтобы я причинила вред Ариэлю.

Лизи хмурится:

— Но госпожа Черис такая хорошая…

— Потому что дала несколько монет? — сарказм так и рвётся. — Только хороший человек наймёт девочку из трущоб на роль фальшивой племянницы. Ради тех монет мне пришлось украсть имя Льяны де Ривей.

У Лизи на глазах выступают слёзы:

— Янри, прости-и-и-и!

Ну вот, довела. Ощутив укол вины, я напоминаю себе с чего разговор начался. И вообще, хотя для меня Лизи всегда будет маленькой сестрёнкой, она уже не малышка. И даже не ребёнок. Она подросток, который через несколько лет станет совершеннолетним человеком, полностью отвечающим за свои слова и поступки.

Я приобнимаю Лизи, глажу по спине:

— Я не сержусь на тебя, Лизи. Я хочу, чтобы училась оценивать не только сиюминутную выгоду, но и отдалённые последствия. Понимаешь?

— Да, — кивает Лизи, но как-то… неискренне.

— Хорошо, — я легонько щёлкаю её по носу. — Как только я освобожусь, мы вместе чем-нибудь займёмся. Да?

— Да!

Повеселев, Лизи бросает взгляд на пустое блюдо и загорается новой идеей — попросить у слуг чего-нибудь вкусного. Еда воодушевляет её больше баночек с чудодейственными бальзамами и кремами.