Швейцарский Робинзон - Йоханн Висс

Конечно, нельзя утверждать, что все произведенные предметы были отличного качества; многие получились неуклюжими или кособокими, на вид довольно неказистыми. Но для простого обихода они вполне годились, поэтому мы решили взять с собой как можно больше этих тыквенных самоделок.

Матушка и Франц, как всегда, занимались кухней — поджарили несколько выкопанных по дороге картофелин. Нашли они еще и необычные фрукты, запахом напоминавшие яблоки. Плоды эти были мне незнакомы, поэтому я не советовал к ним прикасаться. Однако господин Щелкунчик был тут как тут. Он потихоньку стащил и лихо умял, причем с явным удовольствием, несколько «яблок». Привязанная за ногу длинной веревкой к дереву дрофа тоже без страха и сомнения заглотнула предложенные ей несколько ломтиков. У ребят после этого еще больше разыгрался аппетит, и они умоляюще уставились на меня. И я принял решение. Мы вместе отведали странный фрукт и единодушно одобрили его вкус. Теперь я почти с уверенностью мог сказать, что это так называемые гуайявы[28] — съедобные плоды из Вест-Индии.

Но «яблоки» не только не утолили голод, но, наоборот, усилили его. На приготовление краба не было времени, поэтому мы перекусили чем бог послал, то есть снедью, взятой с собой в поход. На десерт матушка и Франц выдали нам полужареные картофелины.

Подкрепившись таким образом и отдохнув, стали собираться в обратную дорогу, поскольку дело шло к вечеру. День, на мой взгляд, прошел удачно и с пользой. Я посчитал разумным оставить здесь до утра сани-возок, а переметные сумки нашей «пегой лошадки» заполнить высохшей тыквенной посудой, посадить на нее малыша Франца, которому поручалось наблюдение за дрофой, чтобы не убежала или не поранилась при переезде.

На том и порешили. Путь наш проходил мимо величавой дубовой рощи, сплошь усеянной желудями, которые дрофа подбирала с большой жадностью; иногда нежданно-негаданно попадались фиговые деревья… В Соколиное Гнездо прибыли задолго до наступления ночи, поэтому успели распаковать груз, накормить животных и, как полагается, поужинать; причем краба зажарили на открытом огне, так было вкуснее, а испеченные в раскаленных угольях картошка и желуди служили неплохим гарниром. Поскольку Франц добровольно вызвался исполнять обязанности поваренка, ему надлежало одновременно присматривать за костром, ведь огонь нужен был не только для приготовления пищи, но и для тепла — ночи здесь холодные.

Как и следовало ожидать, мы не вытерпели и ранним утром следующего дня отправились за санями в калебасовый лесок. Мы — это я, Фриц и осел. Остальным ребятам велено было оставаться дома и слушаться матушку. Сани, разумеется, были предлогом, я намеревался исследовать поточнее местность за скалами. Младшие ребята, еще недостаточно сильные физически и духовно, были бы в этой экспедиции помехой.

Подойдя к вечнозеленым дубам, мы увидели нашу свинью, судя по всему насытившуюся здесь до отвала. Встретила она нас любезно, даже позволила приблизиться к себе, что могло означать одно: наши уроки не прошли даром, она стала воспитанней и деликатней. Молодец, животинка!

Продвигаясь по дубовому лесу, мы собирали упавшие желуди, и, поскольку шли почти неслышно, птицы, собравшиеся здесь, вероятно, к завтраку, не почуяли опасности. Они вели себя шумно и беззаботно, так что Фриц, незаметно подкравшись, сбил с нижних веток двух попугаев и еще одну птицу. Она принадлежала, по моему мнению, к подвиду виргинских синих хохлатых соек; из попугаев один был великолепный красный ара, а другой — обычный, зеленый, с оперением желтоватого оттенка.

Добычу мы уложили на осла и пошли дальше к калебасовому леску; там все оставалось на своих местах — и сани, и многочисленные предметы, сделанные нами из тыкв. Я предложил Фрицу сразу же пойти к скалам и досконально исследовать их; важно было узнать, есть ли за скалами проход внутрь острова или же они окаймляют со всех сторон ту часть берега, где мы находились.

В пути нам попадались дарующие желанный отдых и прохладу ручейки, вроде того, что протекал мимо Соколиного Гнезда. Минуя лесок, в котором матушка обнаружила плоды гуайявы, мы вышли к зарослям маниока и картофеля, идти стало намного труднее, но правильно говорят: «Нет худа без добра» — невысокие растения не закрывали вид на местность. Скоро мы попали в другие заросли неизвестного мне кустарника, чьи ветви были усеяны множеством необычных по виду ягод, свисавших почти до самой земли. Ягоды имели восковой налет и сразу же приклеивались к пальцам. Я вспомнил, что в Америке встречаются содержащие воск растения, именуемые ботаниками Murica cerifera. Открытие очень обрадовало меня.

Фриц, заметивший мою радость, спросил, на что годятся эти ягоды.

— Они сослужат нам, — уверенно произнес я, — хорошую службу. Обычно их варят в большом количестве воды, а потом достают дуршлагом. Воду процеживают через марлю и дают хорошенько отстояться и остыть. Постепенно поверхность покрывается довольно плотной пленкой из зеленого воска, конечно, не такого густого, как пчелиный, но вполне пригодного для обжигания. К тому же он обладает очень приятным запахом.

Выслушав мой рассказ, Фриц сразу принялся за сбор ягод и быстро наполнил ими один из мешков, висевших на осле. Потом мы собирали ягоды вместе и, только закончив работу, продолжили свой путь.

Вперед продвигались довольно быстро и вскоре вышли к леску с дикими фиговыми деревьями не совсем обычного вида; в мякоти их сочных, терпковатых на вкус плодов округлой формы скрывалось множество малюсеньких зернышек. Присмотревшись внимательней, можно было заметить, что при малейшей царапине на стволе появляется нечто вроде смолы, или камеди. Под воздействием солнца и свежего воздуха вытекающая жидкость тут же застывала. Новое открытие привлекло внимание Фрица; этот каучук напомнил смолу вишневых деревьев, которую мальчик собирал у себя на родине, используя ее иногда вместо клейстера и клея. Боясь ошибиться, юный естествоиспытатель сначала не осмеливался даже дотронуться до деревьев, чтобы взять пробу. Но немного погодя собрал все же небольшой комочек смолы, послюнявил его и попытался размять. Камедь оставалась твердой, и Фриц хотел уже выбросить ее, но неожиданно, вероятно от тепла пальцев, комочек стал податливым, Фриц растянул его, и он снова сжался сам по себе.

От неожиданности юноша воскликнул:

— Посмотри, отец! Похоже, смола фиговых деревьев и есть тот самый каучук, или эластичная резина; ее можно растянуть, и она снова сжимается!

— Что ты говоришь? — едва не запрыгал от радости я. — Это поистине бесценное для нас открытие. Ведь каучук не что иное, как молочный сок, вытекающий при малейшем надрезе в коре определенных пород деревьев — особенно так называемых каучуковых. В Швейцарию его привозят обычно через Португалию и Францию, а добывают в южноамериканских странах — Бразилии, Гвиане и Кайенне.[29] Чаще всего он появляется в Европе в виде темных бутылочек: дикари, которые его собирают, смазывают им, пока сок еще свежий и жидкий, маленькие глиняные бутылочки; затем подвешивают их над дымящимся костром, где сок подсыхает и приобретает темный цвет. Иногда на бутылочках вырезают разные фигурки, орнаменты. Наконец, внутреннюю глиняную бутылочку, скрытую под смолистым сюртуком, разбивают и толкут, а осколки вытаскивают через горлышко — в результате получается удобный гибкий сосуд из каучука, практичный, небьющийся и легко перевозимый. Между прочим, как ты понимаешь, ему можно придать любую форму. Со временем, если не оплошаем, у нас появятся ботинки и сапоги из него.

На радостях мы не заметили, как вышли на опушку кокосового леска и увидели большую бухту. Слева возвышался мыс Обманутой Надежды — конечный пункт наших прежних поисковых вылазок, а впереди начинались заросли бамбука, в которые мы не осмелились войти. Взяли левее, вышли к Вышке; там рос сахарный тростник, можно было самим полакомиться и собрать сладостей для всего нашего семейства. Довольно увесистую связку мы привязали к мешку с восковыми ягодами, висевшему на осле. Тростины покрепче и послаще заменяли нам посохи. Идти, правда, пришлось недолго, тыквенный лесок находился почти рядом. Мы освободили осла от временной ноши, которую он тащил без ропота, положили сахарный тростник на санки-волокушу, и господин Осел был принужден теперь тащить все.

Ничего особенного в дороге больше не произошло. В скором времени мы оказались в объятиях родных, подробно рассказали о нашем путешествии и о нашей добыче, обрадовавшей, конечно, всех без исключения. Но особенную радость доставили ребятам попугаи. Вкусно поужинав, мы взобрались на дерево, подняли наверх веревочную лестницу и со спокойной душой отправились отдыхать.

Глава четвертая

Взорвано разбитое судно. — Побег осла и что за этим последовало. — Поимка и приручение буйвола, шакала и орла. — Сезон дождей.

На следующее утро все в один голос закричали: «Делаем свечи! Делаем свечи!» И как я ни отнекивался и ни сопротивлялся, в конце концов пришлось уступить. Мы тотчас приступили к изготовлению свечей из ягод воскового растения: выбрали самый большой котел, наполнили доверху ягодами, поставили на огонь и, пока ягоды варились, скручивали фитили из ниток распущенной парусины. Когда же в котле образовалась густая масса зеленого цвета с приятным запахом, перелили ее в другой котел и стали раз за разом окунать туда фитили, пока они не обросли достаточно плотным слоем воска. Затем для окончательного затвердевания свечей их развесили на ветках в тенистых местах. Самоделки вышли, конечно, не без изъяна — не очень гладкими, не очень ровными и не очень толстыми. С наступлением темноты мы их опробовали — фитили горели ровно и ярко. Довольные результатами, все не спеша разделись и легли почивать в нашем Воздушном замке.