Нежные сети страсти - Изобел Карр

Боу улыбнулась и тряхнула головой в третий раз.

– А разве можно совратить собственную супругу?

– Если правильно подойти к делу, маленькая распутница, – с ухмылкой ответил Гарет.

Глава 17

Лучшую гостевую комнату заливал мягкий солнечный свет. День близился к вечеру. Стоя у зеркала, Боу осторожно вытаскивала булавки, которыми было заколото платье. Полочки лифа распахнулись, и показался розовый шелковый корсет.

Гарет прирос к полу. Она принадлежала ему. Его на всю оставшуюся жизнь. Телом и душой. Тяжкое бремя, которое придется смиренно нести до конца дней. Приговор, пугающий неотвратимостью.

Она улыбнулась – немного смущенно, немного растерянно.

– Не могу освободиться от этого наряда без чьей-то помощи.

Разумеется, не может. Сколько женщин он успел раздеть? Всех не упомнишь. И вот он стоит и смотрит на нее, словно она разыгрывает для него спектакль, а он – безучастный зритель.

– Мужчине приятнее самому развернуть подарок, – сказал он и, потянув за рукава, спустил лиф с плеч. Боу распустила узел на тесьме в поясе юбки – шелковое платье с тихим шелестом упало к ее ногам. Она повернулась к Гарету спиной. Он поцеловал ее в затылок прежде, чем начал расшнуровывать корсет.

– Знаешь, как сильно мне хотелось сделать это в лесу? – Он быстро справился со шнуровкой, и корсет упал на пол. Он провел ладонями по ее животу, потом скользнул вверх, накрыв ее груди, ощущая их вес. – Как сильно хотел прикоснуться к тебе.

Боу повернула голову так, чтобы увидеть его глаза. Соски ее натянули тонкую батистовую рубашку – единственную преграду между его ладонями и ее телом. Со стоном она развернулась в его объятиях и протянула руки ему за шею.

Гарет подхватил ее на руки, уложил на кровать, а сам торопливо скинул сюртук. Боу, приподнявшись на локте, наблюдала за ним. Ни намека на девичью скромность.

Он уже был тверд, рвался на свободу из плена брюк. Гарет сбросил рубашку и скинул туфли.

Боу улыбалась. Она села и через голову сняла рубашку, бросив ее на пол. На предплечьях виднелись темные следы – синяки, оставленные грубыми пальцами.

– У тебя синяки.

– И у тебя, – веско заметила она и наклонилась, чтобы расстегнуть пряжку на туфле. Скинув обувь, она собралась расстегнуть подвязку.

– Не надо, – сказал Гарет, давясь словами. – Оставь.

Боу в недоумении взглянула на него, но сделала как он велел.

– Хочешь, чтобы подарок остался неразвернутым?

– Господи, да.

Солнечный луч скользнул по кровати, отразившись от стоящего на тумбочке фарфорового кувшина. Гарет улыбнулся. В янтарной жидкости плавали крохотные губки. Боу проследила за его взглядом.

– Виола сказала, что оставила нам кое-что, и что ты знаешь, как с этим поступить.

– И я знаю, сладкая моя, – сказал Гарет и, стянув бриджи, встал одним коленом на кровать.

Боу стояла на коленях посреди кровати, наблюдая за ним. Она ухмылялась.

– Муж объелся груш.

Гарет покачал головой.

– Странная ты, ей-богу. Если муж объелся груш, то жена – Сатана.

– Сатана – это плохо?

– Это восхитительно!

Он крепко поцеловал ее в губы, лаская груди. Боу запрокинула голову, обхватила его бедро ногой и, просунув руку между их телами, принялась гладить его восставший член.

Гарет убрал ее руку, Боу возмущенно вскрикнула.

– Я сейчас кончу, как зеленый юнец, а ты хочешь получить качественный продукт. Сама говорила.

Она загадочно улыбнулась и, приподняв бедра, принялась тереться об него. Гарет решил не реагировать на провокации, продолжая покрывать поцелуями ее шею и грудь.

Боу захватила прядь его волос и потянула на себя. Он, лаская губами ее грудь, чуть больнее прикусил сосок. Она вскрикнула и разжала пальцы. Гарет потянулся к кувшину. Стеклянная крышка, к счастью, не разбившись, упала на пол, в комнате сильно запахло бренди. Гарет вытащил губку.

Боу приподнялась на локте, в недоумении глядя на мужа. Гарет провел губкой по ее животу, оставляя на бледной коже влажный след. Наклонившись, он слизнул бренди, проводя губкой все ниже, к раскрытым влажным складкам ее лона, к восставшему бугорку.

Вкус бренди мешался со сладковатым привкусом ее соков. Боу выгнулась ему навстречу, бормоча что-то нечленораздельное. Гарет провел языком по бугорку и протолкнул губку внутрь пальцем.

Он осторожно ввел второй палец, поглаживая ее свободной рукой по животу. У него никогда не было девственницы, но логика подсказывала – вряд ли она получит удовольствие от первого раза. Он никогда не слышал, чтобы женщина с восторгом отзывалась о первом опыте, и едва ли все объяснялось неуклюжестью их мужей.

Так что лучше вначале довести ее до оргазма.

Боу зажмурилась. Жадно глотая воздух, она сосредоточилась на том, что происходило внутри ее. Матка ее ритмично сжималась, и тепло волнами растекалось по телу, добираясь до кончиков пальцев рук и ног.

Гарет убрал руку, и ее протестующее бормотание сменилось резким всхлипом, когда он вошел в нее одним быстрым толчком. Она стиснула его бедра ногами. Гарет неподвижно ждал, когда боль ее отпустит.

Принять в себя его… Она не знала, какое из недавно ставших ей известными слов подобрать… Как бы там ни было, ощущения от его пениса оказались совершенно иными, чем от его пальца. И не только потому, что пенис больше. Теперь, когда боль ушла, остались удовлетворенность и насыщение.

Гарет наклонился и стал нежно целовать ее. Он ничего другого не делал, пока не добился отклика, и лишь тогда вышел, но не до конца, и еще раз вошел. Еще не зажившая плоть отозвалась болью, изрядно подслащенной наслаждением.

– Гарет, я… – Она сама не знала, что хотела сказать, – просто не могла молчать.

– Больно? – нежно спросил он, согревая дыханием кожу за ухом.

– Да. Нет. – Она судорожно вздохнула и уверенно повторила: – Нет.

– Хорошо. – Он снова ее поцеловал, поглаживая ладонями бедра. Надавив своим весом, он осторожно раздвинул ее ноги шире и толкнул себя в нее.

– Не думай ни о чем, маленькая распутница, – прошептал он, слегка царапая зубами ее скулу, языком касаясь пульсирующей жилки на шее. – Думать при этом вредно.

Боу отбросила все мысли и погрузилась в ощущения.

Гарет отпустил ее ноги, и она подтянула колени к груди. Приподнявшись на локтях, вдавливая ее в матрас своим телом, с каждым разом он входил в нее все глубже, все резче, и каждый толчок приближал ее к развязке. Перемахнув через край, Боу закричала, и Гарет зажал ей рот поцелуем и, больше не сдерживаясь, бурно кончил сам.