Тридцать три года спустя (Бэтмэн - 3) - Билл Флэш

Пингвин замер, еще раз обдумывая свой коварный план.

Огромный, круглый, как гигантский колобок, клоун с большим сизым носом подошел к разъяренному Пингвину и шепотом спросил:

— Послушай, а не чересчур ли все это?.. Может быть, не надо их всех убивать?

Белесые пухлые руки монстра затряслись, он резко повернулся и поднял зонтик.

— Нет, не чересчур!

Он захохотал, и пулеметная очередь, многократно повторившись в бетонных сводах, сразила не в меру любопытного и жалостливого бандита.

Подковыляв к толстяку, Пингвин вырвал из его холодеющей руки желтые листочки и спихнул тяжелый труп в воду.

Альфред спустился в ярко освещенную пещеру, служившую гаражом, и, разогнав целые полчища летучих мышей, подошел к Брюсу, лежащему под растерзанной сигарой бэтмобиля.

— Мистер Вейн, прошу прощения…

— Да, Альфред.

— Я хочу напомнить вам, что сегодня состоится эта дурацкая вечеринка, карнавал у Шрекков. Я отвечу, что мы не придем?

— Ответьте… — из-под машины показалась перемазанное лицо Брюса.

Он вытер вспотевший лоб и поменял ключ.

— Меня это вообще не интересует, — проговорил он и собрался снова нырнуть под машину.

Альфред с достоинством разорвал пригласительный билет и молча двинулся к выходу.

— Хотя… — вдруг вспомнил Брюс. — Там может быть Селина Кайл, Альфред!

— Да, сэр, именно это я и отвечу.

Он тяжело вздохнул и вышел из пещеры.

В большом зале ярко горел свет, играла музыка. Казалось, весь город собрался здесь, чтобы отпраздновать Рождество. Гости, одетые в маскарадные костюмы, важно ходили по залу, танцевали, беседовали. Бойкие юноши в смокингах, раскрашенные неграми, разносили напитки. На большой эстраде стоял стол с угощением. Под потолком висела люстра в виде смеющейся кошачьей головы. Настроение у всех было великолепное. Беспорядки в городе прекратились, и теперь можно хорошенько отдохнуть.

Брюс вошел в зал и сразу стал разыскивать в пестрой толпе ту, ради которой он пришел сюда. Шум и толпа раздражали его, а танцевать он не любил. Ему было неуютно на этом большом празднике. Тем более, что присутствующие то и дело бросали косые взгляды на его лицо, не прикрытое маской.

— Очень хороший костюм, — услышал он голос позади себя.

Брюс обернулся. Перед ним стоял падишах в огромной чалме, украшенной бисером и страусиными перьями, в ультрамариновом плаще, скрывающим фигуру. Перед глазами он держал легкие черные очки, губы его кривила улыбка.

— Можно догадаться кто это? — голосом Макса Шрекка произнес падишах. — Наверное кто-нибудь добренький и хорошенький?

— Да, действительно, — согласился Брюс. — Монстров здесь и так хватает.

Он указал на страшные костюмы присутствующих. Среди них больше всего было злых и гадких персонажей: черепа, ведьмы, убитые, черти… Прошел мэр с ножом в спине. Какие-то монстры мило беседовали неподалеку.

— Кстати, — напомнил Брюс, — одного из них ты чуть не сделал мэром Готэма.

— Какая разница, — спокойно ответил Шрекк, убирая от лица очки. — Все равно Готэм проклят.

— Да, похоже на то, — согласился Брюс. — Но кто же его проклял?

Макс не ответил и растворился в толпе гостей. Но Брюс даже не заметил его исчезновения. Он вдруг услышал у себя над ухом тихий голос:

— Мяу!

Он начал беспокойно оглядываться, чувствуя, что сейчас (или не сейчас) обязательно произойдет что-то отвратительное.

Но ничего пока не происходило. Все танцевали, мелькали какие-то маски, слышались радостные голоса. Брюс совсем успокоился, тревога, как побитая собачонка, притаилась где-то в глубине души.

Он еще раз поискал глазами Селину — и нашел ее. Она пробиралась к нему сквозь ряды танцующих. Он узнал ее с трудом, хоть она, так же, как и он, не надела маску — она была поразительно красива. Это была какая-то неземная красота. Ее золотые волосы, убранные в аккуратную высокую прическу, делали лицо удивительно одухотворенным и возвышенным. На ней было длинное бордовое платье с золотым орнаментом и большим вырезом на спине.

— Привет, — тихо проговорила Селина.

— Привет, — ответил Брюс. — Я прошу прощения, что вчера так сорвался и даже не проводил вас, — он опустил глаза. — У меня были совершенно неотложные…

— Ничего, — Селина положила руки на его плечи. — Мне все равно нужно было ехать домой… Кормить кошку.

Брюс обнял ее за талию и они стали плавно вальсировать.

— Так что, без обид? — нежно прошептал он ей на ухо.

Селина прижалась щекой к его щеке и так же тихо ответила:

— Даже не знаю, что на это ответить, — она приложила свои губы к уху Брюса и прошептала. — Есть хорошее место в Калифорнии. Что скажешь?

— Там тоже надо ходить в карнавальных костюмах?

— Нет, — Селина еле заметно покачала головой. — Мне надоело ходить в маске.

— Мне тоже.

Брюс слегка прикоснулся губами к ее нежной щеке. Она отстранилась и пристально посмотрела ему в глаза.

— Ты зачем сюда пришел?

— А ты зачем сюда пришла?

— Я первая спросила.

— Если честно, то тебя увидеть.

— Хороший ответ, — ее лицо стало серьезным. — Жаль, я не могу сказать тебе то же самое.

— Почему?

— Я пришла сюда ради Макса.

— То есть… — Брюс насторожился. — У тебя с ним?..

— У меня с ним… — Селина расхохоталась. — Нет!

Она покачала головой и, прервав танец, приподняла подол платья и вытащила из-за резинки, обтягивающей ногу чуть повыше колена, маленький никелированный пистолет.

— Вот что у меня есть для Макса. Правда, красиво, — она поднесла инкрустированную рукоятку к лицу Брюса.

— Нет, дай сюда!

Он попытался вырвать из ее рук оружие, но мисс Кайл, спрятав руку за спину, вновь включилась в танец.

— Только не говори мне, что если я убью Макса, то ничего не произойдет и не изменится. Все изменится! — с чувством сказала она, и на ее глазах появились слезы.

— Хорошо, хорошо. — Брюс прижал ее к груди, нервно осматриваясь по сторонам.

— Почему, почему наверху такие люди, которые должны быть закопаны в землю? Всегда! — горько спрашивала она.

И он чувствовал, что Селина вот-вот разрыдается.

— Успокойся, — шептал Брюс, — остановись. Он твой босс. Я понимаю. У тебя с ним проблемы.

Его глаза бегали по лицу Селины. Но она не расплакалась.

— Я даже не знаю уже, Брюс, какие проблемы…

Прикрыв глаза руками, она начала истерически хохотать. Ему на минуту показалось, что девушка сходит с ума. Он еще сильнее прижал ее к себе и поцеловал в губы. Селина подняла голову, пытаясь отдышаться, и вдруг увидела украшающее зеркальный потолок зеленое растение с белыми ягодами.

— Мы танцуем под омелой, — уже спокойно сказала она. — Омела может быть смертоносной, если ее съесть, — она говорила медленно и задумчиво, как во сне.

Брюс тоже задумался и, словно отзыв на пароль, произнес:

— Поцелуй может быть еще смертоноснее.

"Омела" сорвалась с потолка, расправила огромные черные крылья и с пронзительным писком закружила по залу вокруг улыбающейся кошачьей люстры. Мисс Кайл огромным усилием воли заставила себя не превратиться в Кошку и не зашипеть: БЭТМЕН!

Селина на мгновение отстранилась от него. На ее щеки капельками росы скользнули две слезинки… Брюс провел теплой ладонью по ее лицу, и слезы исчезли. Высохли, наверное.

— О Боже! — прошептала Селина ему на ухо, вновь припадая к его груди. — Неужели это означает, что мы должны теперь перестать драться друг с другом? — в голосе ее звучала неподдельная обида.

Его вдруг охватила тревога. Она вылезла откуда-то изнутри и неожиданной тупой болью сжала грудь. Он бросил быстрый взгляд по сторонам. Все было спокойно, но что-то незримое и страшное появилось в этом зале. Брюс нежно взял Селину за локоть и прошептал:

— Уже слишком поздно, — увлекая ее к выходу.

Мощный взрыв потряс зал. Помост эстрады, возле которого всего несколько мгновений назад танцевали Брюс и Селина, разлетелся на мелкие кусочки. Фонтан пламени вырвался из-под пола, подняв под самый потолок музыкантов, раскидывая их во все стороны, как котят.

Кувыркающиеся в воздухе тела падали на столы, сбивали с ног танцующих, крушили и ломали мебель. Один несчастный, дергая руками и ногами, врезался в красавицу-елку. Из рваного провала полетели пылающие доски и куски чадящего пластика.

Взрывная волна сорвала с потолка кошачью люстру и превратила ее в стеклянную пыль, обсыпавшую всех присутствующих.

Брюс осознал происходящее уже лежащим на мраморе пола. Вокруг него среди осколков посуды и обгорелых головешек эстрады, прикрыв руками головы, лежали люди. Некоторые из них были серьезно ранены. Он приподнялся, осматриваясь. Селины рядом не было.

Мертвая тишина опустилась на зал. Брюс освободил ноги из-под чьего-то тела и встал. Постепенно оправляясь от шока, гости стали подниматься с пола, слышались стоны и плач.