Куба. Страницы истории - Юрий Павлович Гавриков

«оригинальный» метод, вызвавший крупный скандал в стране, — «сжигание банкнот».

Ссылаясь на то, что бумажные деньги слишком истерты, правительство объявило о сжигании банкнот на сумму в несколько миллионов песо. С поличным попался главный казначей республики: он попытался разменять банкноту стоимостью в 1000 песо, числившуюся среди сожженных. Проведенное расследование показало, что большая часть «сожженных» денег осела в карманах правительственных чиновников и самого президента.

Обращение Прио к Вашингтону с просьбой предоставить очередной заем в 100 млн. долл, отвечало интересам американских монополий. США заставили Прио пойти на осуществление так называемого «плана Траслоу», разработанного комиссией Международного банка реконструкции и развития под руководством президента нью-йоркской биржи Ф. Траслоу (1950). Проведение в жизнь рекомендаций комиссии легло тяжелым бременем на плечи трудового парода Кубы, ибо план предусматривал развитие других, помимо сахарной, отраслей промышленности и расширение многих статей экспорта за счет средств, полученных от сокращения заработной платы и увеличения интенсификации труда.

Несколько ранее американский конгресс также предпринял акцию, сильно ударившую по кубинской экономике, — утвердил закон о введении квот на ввозимый из-за границы сахар, что заметно ограничило возможности кубинского экспорта и народного хозяйства в целом.

Против подобной политики правительства выступили коммунисты и «ортодоксы». В стране наметился рост стачечного движения. Резкой критике за недостаточно «твердую власть» Прио подвергся со стороны правой оппозиции, на которую стал ориентироваться Ф. Батиста. Заодно он открыто критиковал и Э. Чибаса.

Ловкий «сержант» учитывал и новые веяния на континенте, которые означали наступление реакции по всему фронту. В странах Латинской Америки в годы «холодной войны» американский империализм насаждал диктаторские режимы, подавлял демократическое движение. Не отставали от США в борьбе с ним и правители Кубы. В 1949 г. кубинское правительство создало группу по борьбе с подрывной деятельностью, острие которой в первую очередь направлялось против коммунистов. Было запрещено издание органа Компартии «Нотисиас де Ой». Антикоммунизм стал официальной государственной политикой «аутентиков».

В ответ на это рос народный протест, укреплялись антиимпериалистические настроения среди кубинцев. Выходка трех пьяных американских моряков в марте 1949 г., осквернивших памятник Хосе Марти в Гаване, грозила кончиться линчеванием распоясавшихся янки. Лишь многочисленный отряд полиции сумел удержать разгневанную толпу. Несколько сот университетских студентов организовали у посольства США демонстрацию протеста.

С наибольшей остротой антиимпериалистические настроения проявились на Кубе в связи с попыткой ГТрио направить под давлением Вашингтона 25 тыс. кубинских солдат на войну в Корею. Движение протеста против этой затеи, которая, помимо жизней, должна была бы стоить кубинскому народу 100 млн. долл., развернулось по всему острову, даже в армии. Большую разъяснительную работу проводила Народно-социалистическая партия. Коммунисты вели массовую кампанию и в пользу борьбы за мир. Стокгольмское воззвание на Кубе подкисали 700 тыс. человек{131}.

Правление Прио Сокарраса совпало с завершением первого 50-летия республики. Далеко не утешительными были итоги полувекового пути, пройденного ею: экономическая и политическая зависимость от США, хронический кризис национальной экономики, кризис буржуазной демократии, нерешенность важнейших социальных проблем.

При таком «балансе» правящие партии вряд ли могли всерьез рассчитывать на легкую победу на очередных выборах, намеченных на 1 июня 1952 г. Сложившаяся в стране обстановка скорее благоприятствовала кандидату от партии «ортодоксов» — Э. Чибасу, за которого намеревались голосовать и коммунисты. Но произошло нечто неожиданное. В августе 1951 г., выступая по телевидению, Чибас со словами: «Товарищи «ортодоксы», вперед! За экономическую независимость, политическую свободу и социальную справедливость! Долой воров из правительства! Совесть против денег!.. Кубинский народ, проснись!» — неожиданно вытащил револьвер и выстрелил себе в живот.

Эта речь и выстрел в порыве самопожертвования всколыхнули страну. Особое впечатление они произвели на кубинскую молодежь. На митинге, проведенном «ортодоксами» у могилы Чибаса 16 марта 1952 г., среди других выступил член молодежной организации партии — адвокат Фидель Кастро. «Эдуардо Чибас, — произнес он взволнованно и страстно, — мы пришли сказать тебе, что будем достойны твоего самоотверженного поступка и не пощадим сил во имя того, чтобы увидеть Родину свободной!»{132}

Усиление позиций левых сил, в частности «ортодоксов» — Партии кубинского народа, заставили правящие круги искать «сильную личность», способную помешать победе на выборах любого кандидата демократических сил. Взоры реакции устремились к генералу Батисте, вернувшемуся в конце 40-х годов на Кубу из длительного вояжа по Соединенным Штатам. На выбор повлияли два обстоятельства: генерал был безоговорочно предан Вашингтону и пользовался заметным авторитетом в армии.

«Роль, которую отводили батистовской тирании ее вдохновители, — писал позднее Б. Рока, — состояла в том, чтобы препятствовать подъему народного и национально-освободительного движения, обеспечивать интересы сахарных трестов, усиливать империалистическое господство путем предоставления новых обременительных концессий. Она должна была покровительствовать американским экспортерам, хотя это и вело к истощению валютных запасов, осуществлять рекомендации, содержащиеся в плане Траслоу и направленные против интересов трудящихся, усилить огосударствление профсоюзов посредством установления обязательного профсоюзного взноса, вмешательства в дела профсоюзов, назначения сверху их руководящих органов и пропаганды идеологии подчинения американскому империализму, идеологии антикоммунизма»{133}.

И нужно сказать, что всей своей политикой на посту главы государства Батиста оправдал надежды реакции.

Приступая к осуществлению государственного переворота, генерал довольно четко взвесил все за и против. Момент оказался вполне подходящим: правительство Прио окончательно дискредитировало себя, важнейшие военные и полицейские центры страны готовы были полностью поддержать мятежников.

В ночь на 10 марта 1952 г. Батиста появился в военном городке Колумбия. К вечеру того же дня он уже восседал в президентском дворце. Авантюрист-диктатор повел страну в тупик, вывести из которого ее смогла лишь революция.

Свою беспринципность генерал продемонстрировал сразу же после захвата власти: он перечеркнул многие собственные начинания, осуществленные в годы предыдущего президентства: отменил конституцию 1940 г., порвал дипломатические отношения с Советским Союзом{134} и др.

Получив «добро» на государственный переворот от Вашингтона, незамедлительно признавшего его в качестве президента, Батиста не преминул отблагодарить: Куба еще активнее включилась в начатую правящими кругами США «холодную войну» против стран социализма. Сам диктатор не уставал повторять о своей ненависти к коммунизму. Его представители выступали на всех международных форумах в поддержку агрессивных намерений и акций американского империализма.

Экономическая политика правительства способствовала заметному укреплению позиции американского капитала в кубинской экономике. Целый ряд соглашений с США открывал возможности для перевода прибылей с Кубы американским компаниям. Последним были предоставлены выгоднейшие концессии в горном деле, в нефтеразведке, в продаже на острове бензина. В первый же год правления Батисты в стране начали свою деятельность около 100 новых американских компаний. В руках кубинских филиалов американских банков оказалась четвертая часть всех банковских вкладов в стране.

Частные инвестиции США с 756 млн. долл, в 1953 г. выросли к 1958 г. до суммы, перевалившей за 1 млрд. долл{135}.