Тысяча поцелуев, которые невозможно забыть - Тилли Коул

возникла неловкая пауза.

Боль в груди, просыпавшаяся каждый раз, когда мне особенно недоставало бабули, заставила выпрямиться, а сочувственные взгляды — отвернуться. Я уже собралась сменить тему, но что-то потянуло за подол платья.

Элтон смотрел на меня снизу вверх большими голубыми глазами.

— Все в порядке? — Я погладила его по мягким волосам.

Он засмущался, покраснел, но все же спросил:

— А вы с Руне друзья?

Та же боль обожгла меня снова. Смешавшись, я бросила растерянный взгляд на взрослых. Мать Руне вздрогнула. Что сказать? Не дождавшись ответа, Элтон опять дернул меня за платье.

— Он был моим самым лучшим другом. — Прижав руку к груди, я со вздохом опустилась на корточки. — Я любила его всем сердцем, каждой своей частичкой. — И, подавшись к нему, прошептала на ухо: — И всегда буду любить.

Внутри у меня все перевернулось.

Слова шли из самого сердца. Что бы ни было между нами сейчас, я знала — Руне останется в моей душе навсегда.

— Руне… — произнес вдруг Элтон. — Руне… разговаривал с тобой?

Я рассмеялась:

— Конечно, милый. Он разговаривал со мной все время. Рассказывал все свои секреты. Мы говорили обо всем на свете.

Элтон посмотрел на своего отца, и его маленькие брови сдвинулись к переносице, отчего милое личико приобрело хмурое выражение.

— Он разговаривал с Поппи? Правда, папа?

Мистер Кристиансен кивнул:

— Да, правда. Поппи была его лучшим другом. Он очень ее любил.

Элтон повернулся и посмотрел на меня большими удивленными глазами. Его нижняя губа дрожала.

— Что такое, малыш? — Я погладила его по руке.

Мальчик шмыгнул носом.

— Руне со мной не разговаривает. — У меня сжалось сердце. Руне обожал младшего брата, всегда заботился о нем, играл с ним. И Элтон любил Руне и восхищался им. — Он меня не замечает. — Голос у Элтона дрогнул, и у меня защемило сердце. Он смотрел на меня так пристально, как не смотрел никто другой, кроме одного-единственного человека — его старшего брата, который теперь обходил меня стороной. Потом тронул за руку. — Ты можешь поговорить с ним? Попросить, чтобы он снова разговаривал со мной? Если ты его лучший друг, то он тебя послушает.

Мое сердце раскололось на кусочки. Я посмотрела через голову Элтона на его маму и отца, потом на своих родителей. Откровения малыша, похоже, потрясли всех.

Я снова повернулась к Элтону — он все еще смотрел на меня умоляющими глазами, ожидая помощи.

— Конечно, дружок, — сказала я ласково, — вот только он и со мной больше не разговаривает.

Надежды Элтона увяли на глазах. Я поцеловала его в лоб, и он отбежал к матери. Видя мое состояние, папа быстро сменил тему и, повернувшись к Кристиансенам, пригласил их к нам — завтра на ужин. Я отошла в сторонку и, глядя в никуда, за парковочную площадку, постаралась перевести дух.

От невеселых мыслей меня оторвал рев мотора. Я повернулась и застыла, пораженная увиденным — высокий светловолосый парень запрыгнул на переднее сиденье черного «Камаро».

Машины, принадлежащей Дикону Джейкобсу, лучшему другу Руне.

* * *

Я посмотрела в зеркало — и осталась довольна. На мне было доходящее до середины бедра небесно-голубое платье. Короткие каштановые волосы стянуты белым бантом. На ногах — черные балетки.

Из шкатулки с украшениями я достала свои любимые серебряные сережки в форме восьмерки — символ бесконечности. Их подарил мне Руне — на мой четырнадцатый день рождения. И надевала я их часто, при каждой возможности.

Прихватив короткую джинсовую куртку, я поспешила из комнаты на улицу. Вечер выдался прохладный. Джори уже прислала эсэмэску — сообщила, что ждет у дома. Я забралась на переднее сиденье грузовичка, принадлежавшего ее матери, и повернулась к своей лучшей подруге.

— Выглядишь офигительно клево, — улыбнулась она. Я разгладила платье, поправила юбку и вопросительно посмотрела на Джори.

— Ну как? Нормально? Не знала, что надеть.

Джори свернула с подъездной дорожки и помахала перед собой рукой.

— Порядок.

Я присмотрелась к ее наряду — черное, без рукавов платье и байкерские ботинки. Наряд покруче моего, но, по крайней мере, белой вороной рядом с ней я себя не чувствовала.

— Ну что, как прошло выступление? — спросила она, выехав на улицу.

— Хорошо, — уклончиво ответила я.

Джори настороженно взглянула на меня.

— Как самочувствие?

Я закатила глаза:

— У меня все хорошо. Пожалуйста, не приставай с расспросами. Ты такая же, как моя мама.

Не найдясь — в кои-то веки! — что сказать, она высунула язык. А я рассмеялась.

Пока мы ехали, Джори ввела меня в курс школьных событий, случившихся за то время, что меня не было в городе, и поделилась последними слухами. Я улыбалась там, где она этого ожидала, и кивала в нужных местах, но слушала без особого интереса. Школьные драмы никогда меня особенно не занимали.

Вечеринку мы сначала услышали. Крики и громкая музыка вылетали из дома Дикона и разносились по улице. Его родители взяли короткий отпуск и уехали ненадолго, а в нашем маленьком городке такое событие неизменно отмечалось домашней вечеринкой.

Мы припарковались возле дома, из которого во двор как раз высыпала толпа ребят. Мне сделалось немного не по себе. Стараясь не отстать, я поспешила за Джори через дорогу и схватила ее за руку.

— А что, вечеринки всегда такие сумасшедшие?

— Всегда, — рассмеялась она и, взяв меня под руку, потащила за собой.

Едва переступив порог, я вздрогнула от грохота музыки. По пути в кухню мы пробивались через настоящее столпотворение, то и дело наталкиваясь на бродящих бесцельно пьяных учеников. Я вцепилась в Джори с такой силой, что она даже поморщилась от боли и, оглянувшись, расхохоталась. К счастью, в кухне мы обнаружили Руби и Дикона, и мне сразу же полегчало. Кроме того, там было спокойнее и тише, чем в других комнатах.

— Поппи! — воскликнула Руби и, раскинув руки, побежала ко мне через кухню. — Выпьешь чего-нибудь?

— Только содовой.

— Поппи! — нахмурилась Руби и наставительно добавила: — Тебе надо выпить чего-то настоящего.

— Спасибо, но мне вполне достаточно содовой, — сказала я и рассмеялась, когда она сделала большие глаза.

— Фу! — фыркнула Руби, но тут же обняла меня за плечи и повела к бару.

— Попс! — кивнул Дикон и тут же отвлекся, получив на сотовый эсэмэску.

— Привет, Дик, — ответила я, принимая от Руби стакан с диетической содовой. Потом мы втроем вышли в задний двор, в центре которого пылал огонь в очаге в форме чаши. Компания здесь собралась небольшая, что вполне меня устраивало.

Через какое-то время Дикон утащил Руби в дом, и я осталась с Джори. Какое-то время мы сидели молча, глядя на