Триумвират: Баланс - Реджина Заречная

это не шутки. Вы больше не в своем интернате, вы в цивилизованном обществе. Где воровство, порча чужой собственности или взлом жилища караются строго.

Все умиление было смыто будто на меня вылили ушат ледяной воды. Он был прав, поэтому я даже не могла возмущаться или дать отпор. Это был большой прокол. Не нужно было идти на поводу у гордости и желания утереть нос зазнайкам. В итоге зазнайкой, которой утерли нос стала я сама. Высшая степень паршивости.

— Молчите? Надеюсь чувство стыда вам не чуждо и вам сейчас совестно. — ректор прокашлялся. — Надеюсь, на ваше благоразумие и, что об этой ситуации, а особенно о том, что вы видели и слышали никто, не узнает. Вы можете мне это пообещать, Велора? У меня сейчас почти нет резерва, чтобы наложить на вас заклинание, но, если вы расскажете о случившемся хотя бы одной живой душе, последствия вам не понравятся. Я ясно выразился? — я могла только кивнуть и покаянно смотреть в пол.

— Вашим наказанием будет помощь в столовой после обеда и ужина, занятий в это время как раз не будет. Думаю, пары дней вам хватит. Сейчас можете идти. Теперь, я, надеюсь, вы не потеряетесь? — я лишь покачала головой, не поднимая на ректора глаз. — Тогда можете идти.

Я стала двигаться все также не поднимая глаз и это стало фатальной ошибкой. Обходя ректора по дуге, я не заметила стены и врезалась в нее. По не счастливой случайности там висели рамки с фотографиями, и они попадали вниз. Звук разбившегося стекла будто смертный приговор прозвучал в полной тишине комнаты.

— П-простите-простите, я все сейчас уберу. — я стала вытаскивать фотографии из осколков и на руках начали проступать порезы.

— Осторожно. — рук коснулись теплые ладони ректора, но я практически не заметила этого. Мое внимание привлек снимок, который я держала в руках. — Вы, что сталкер?

— Чего? Какой еще стал… — он резко выхватил фотографию из моих рук. — Не трогайте больше.

— Нет, это нормально? У вас беды с головой да? — я даже подскочила, столько во мне было возмущения.

— Следите за языком, Велора, не забывайте с кем говорите. — я запыхтела как паровоз от высокомерия, что сквозило в голосе ректора.

— Вы мне сказали, что не занимаетесь маленькими детьми и тут… Что я тут вижу? Как фото Маришки у вас оказалось? Вы зачем за ней следите? — я обвинительно указала пальцем на фото, что сжимал в руке ректор.

— Какая еще Маришка? Это моя младшая сестра. — столько боли в этих словах было, что весь мой запал потух. — Покойная сестра.

— Но как… Она же… Они же… А близняшки у нее не было? — у меня в голове не укладывалось, на фото точно была Маришка, маленькая совсем, буквально в том возрасте, когда я её спасла.

— Нет, она была такая одна, единственная и неповторимая, пока её не похитили. — столько боли в словах ректора, будто по сердцу ножом провели.

На этой мысли меня посетила гениальная, а может и не очень идея. Я схватила ректора за руку и потащила за собой. Пазлы буквально складывались передо мной в идеальную картинку. В картинку, в которую верилось с трудом. Предвкушение вперемешку с болью наполняли меня, я на всех порах неслась в общежитие и не замечала сопротивления ректора, если оно было. Похоже он был в шоке от моей дерзости и пока не оклемался. Я буквально влетела в общежитие, где ребята все еще отмечали и их пьяное улюлюканье встретило нас на входе.

— Ну что принесла нам вещь ректора, Велорка? Да проходи, мы знаем, что у тебя кишка тон… — увидев кто за моей спиной рыжий гад резко замолчал.

— Что тут прои… — договорить ректору я не дала, снова схватила за руку и потащила на свой этаж. Остановилась я только у своей дери.

— А теперь объяснитесь. Как вы додумались так себя вести? Ваша невоспитанность границ не знает. — ректор был зол, это было очевидно.

— Пожалуйста, подождите, минуту. Буквально минуту, вы должны это видеть. — трясущейся рукой я открыла дверь. — Пожалуйста, не уходите, это очень важно.

Так как мужчинам нельзя заходить в комнату, то ректор не стал исключением и остался стоять на пороге. Я же поспешила к маленькой спящей девочке.

— Мариш, эй, bébé, проснись золотко. — я еле разбудила малышку, и она недовольно стала капризничать.

Руки снова тряслись, потому что в глубине души я понимала, что моя догадка правильная. Аккуратно взяла малышку и медленно пошла к ректору. Казалось, время замерло и каждая секунда тянулась, как час. Он стоял на том же месте, где я его оставила, взгляд не скрывал его недовольства. Но с каждым моим шагом он изменялся. Сначала все краски сошли с его лица, потом опустились руки, безвольно повиснув вдоль тела. Далее я заметила слезы в его глазах. Когда же я остановилась перед ним то он упал на колени и по щекам уже текли слезы. Он пытался что-то сказать, но не произносил ни звука, только губы двигались, повторяя одно и тоже слово. Наконец я смогла разобрать едва слышное:

— Анна.

Глава 14

Маришка окончательно проснулась и взвизгнула от радости. Детские ручки потянулись к ректору, который все также стоял пред нами на коленях. Словно выйдя из транса, он трясущимися руками обнял ребенка.

— Велора, смотри, он пришел. Он меня нашел. Братик, а это сестричка Велора я тебе о ней рассказывала. — она крепко обняла брата за шею, а ректор обнимал её, вдыхая полной грудью аромат маленькой девочки. — Братик, я тебе столько подарков нарисовала, и маме с папой, они будут рады, как думаешь? А еще у меня появились друзья и жених. Я тебе про них обязательно…

Маришку, хотя точней уже Анну было не остановить, ребенок фонтанировал словами без остановки, делясь всеми событиями в маленькой жизни. Я же отключилась от звуков и погрузилась в свои мысли, не отводя взгляда от картины.

На душе было и радостно, и грустно, ведь теперь у меня заберут второго дорого моему сердцу существа. Казалось бы, сердце только начало заживать после потери Бао, как теперь я вынуждена потерять Мари. Хорошо, что повод не столь печальный, но мне уже одиноко и тоскливо. Друзья друзьями, но ближе Маришки у меня никого не осталось. Одновременно с этим я была рада за неё и за ректора. Ведь у нее была семья, которая очень скучала по ней, если не вся, то брат точно. Понять это было не сложно, так как его поведение говорило