Мировые войны и мировые элиты - Дмитрий Перетолчин

Сам Хабер вскоре будет повышен в звании до капитана. А в 1918 году сей достойный человек получит повышение и по научной линии: он станет лауреатом Нобелевской премии. Официально — за работы в области каталитического синтеза аммиака из атмосферного азота и водорода, что позволяет производить дешевые азотные удобрения [14][50].

Женщина с коляской, оборудованной против газовых атак. Британия, 1938 год

Потребность в синтетическом азоте в 1898 году обосновал химик сэр Уильям Крокер (William Crooker), выступив перед Британской Ассоциацией развития науки в Бристоле. Широта взглядов английского учёного простиралась от классической науки (например, он открыл элемент таллий) до закрытых и тайных исследований в области физики [5]. Он же пожертвовав 75 000 долларов, обеспечил строительство здания для разгоняющего частицы 60-дюймового циклотрона К. Лоуренса [51]. Так вот, Уильям Крокер считал, что через двадцать лет потребность в азоте для удобрения почвы резко вырастет, и западный индустриальный мир встанет перед опасностью голода, если не озаботиться добычей азота для сельского хозяйства. Он верил, что человечество найдет способ извлечь азот из воздуха, где его больше всего. Когда этим вопросом озадачился концерн BASF, он заключил контракт с Фрицем Хабером, а глава предприятия Генрих Бранк (Heinrich Brank) помог подключиться к экспериментам Карлу Бошу. 1 июля 1909 года один из экспериментов пошел не по плану и в результате загорелся участок с аппаратурой сжатия, после чего еще день и ночь ушли на ремонт, Бош покинул лабораторию разочарованным, а его коллега Элвин Митташ (Alwin Mittasch) стал свидетелем того как аппарат Боша все-таки заработал и смог выделять свободный радикал аммония в течении целой минуты, после чего осталось лишь разработать промышленную установку [5]. Осмелюсь предположить, что раздавая Нобелевские премии «научное сообщество» больше оценило то, что продукт каталитического синтеза, аммониак можно простым окислением превращать во взрывчатое вещество. В пользу такого предположения говорит то, что следующую Нобелевскую премию вручат Карлу Бошу за решение, основанное на работе Хабера и позволяющее промышленно производить взрывчатку, а отнюдь не азотные удобрения [14][50]. По свидетельству Барбары Такман: «Германия, не строившая расчетов на длительную кампанию, имела в начале войны запас нитратов для производства пушечного пороха всего на шесть месяцев, и лишь открытый тогда способ получения азота из воздуха позволил ей продолжить войну» [2].

В 1916 году по программе Ратенау был создан прообраз I.G., одним из помощников по его организации был Герман Шмиц, председателем стал Карл Дуйсберг [12]. Во время работы в Комитете военного снабжения Герман Шмиц познакомился с Карлом Бошем, пригласившим нового коллегу на должность финансового директора BASF. С 1919 года должность в совете директоров в компании Боша дополниться аналогичной в Metallgesellshaft [5].

На государственные субсидии был отстроен очередной завод BASF, способный выпускать до 7500 тонн нитратов в месяц. Завод строился под руководством Карла Крауха и уже в апреле 1917 года из его ворот выехал первый состав с селитрой, один из вагонов которого украшала надпись «Смерть французам!» [36]. Самым влиятельным сотрудником BASF был Хабер. Как писал английский журналист: «Фриц Хабер был также амбициозен в бизнесе, как и кайзеровский генералитет успешен на полях сражений, через это они нашли друг друга в вопросах того как национальные усилия в военной области направить на поиск прибыли и ее роста». Продолжу его цитировать:

«Обе знаковые программы: развитие химического оружия и синтетических нитратов поставили немецкую промышленность во взаимозависимое положение по отношению к государству. Фирмы по производству красок, предыдущее поколение которых одинаково гордилось своей научной проницательностью, активностью в бизнесе и финансовой независимостью теперь оказались вовлечены в систему, ведущую свое начало от сцепки германских политиков, военного истеблишмента и все возрастающей финансовой зависимости от государственных кредитов и контрактов».

Джеффри Даймунд, «Синдикат дьявола. I.G. Farben и создание гитлеровской военной машины»

Дело обстояло так, что в 1917–1918 гг. 78 % продаж BASF (примерно так же и у других фирм) составляло военное оборудование и стратегические материалы. Годом ранее, 09.09.1916 года Карл Дуисберг и Густав Крупп были приглашены на частную встречу с новым главнокомандующим фельдмаршалом Паулем фон Гинденбургом и генералом Эрихом фон Людендорфом. Организованная Максом Бауэром встреча проходила в вагоне поезда на немецко-бельгийской границе под звуки канонады. Гинденбург объяснял Дуйсбергу и Круппу как он намеревается достичь преимущества над вражескими силами в войне, принявшей слишком затяжной характер. Его программа предполагала расширение производства военной техники и снаряжения, в том числе и химического оружия. Предполагалось увеличить расходы на вооружение, а Дуисберг с Круппом, как лидеры индустрии, могли рассчитывать на серьезную роль в реализации плана. Дуисберг, будучи реалистом, указал на нехватку рабочей силы, и в ноябре 1916 года кайзеровские войска депортировали около шестидесяти тысяч бельгийцев на заводы Второго рейха. Затяжной характер войны не позволял полностью загрузить производственные военные мощности, что привело представителей промышленности к немаркетинговому стимулированию продаж продукции собственного производства. К союзу с государством подтолкнул еще и тот факт, что после объявления войны Германии Конгресс принял Акт о коммерческой деятельности с представителями врага, по которому был составлен список активов, принадлежащих Германии. Офис Попечителей собственности союзников возглавил конгрессмен из Пенсильвании А. Митчелл Палмер (A. Mitchell Palmer). Он и Френсис Гарван (Francis Garvan) с энтузиазмом принялись выявлять немецкую собственность, укрытую в различных холдингах и трастах и оцениваемую в сумму $950 млн. [5].

В самой же Германии с началом Первой мировой войны воплощались идеи о государственном регулировании экономики. Уже в 4 августа 1914 г. рейхстаг принял закон «Об усилении роли бундесрата в экономических мероприятиях». В 3 параграфе этого закона говорилось, что бундесрат уполномочен предписывать во время войны те меры, какие окажутся необходимыми для устранения экономических неполадок. Число профсоюзов в период с 1914 по 1919 год выросло с 3 млн. до 8,5 млн. С другой стороны в августе 1914 года для оказания давления на правительство объединились два крупнейших предпринимательских союза: Центральный союз немецких промышленников железа и стали и Союза промышленников готовой продукции и экспорта. Обе стороны выступали за государственное регулирование в сфере экономики, для одних оно было гарантией стабильной трудоустроенности, для других — стабильной прибыли.

К примеру, В. Ратенау придерживался мысли, что затяжная война лишь баснословно обогатит англо-американские верхи, склонялся к мысли о заключении мира с континентальными державами. Англию же, с ее экономическим и морским могуществом, считал главным врагом Германии, «для укрощения» предлагал систематически бомбить с воздуха, оказывая «влияние на нервы», в чем видимо не последнюю роль сыграло то, что его фирма AEG также производила двухмоторные бомбардировщики. Он, а также представители сталелитейной промышленности — Г. Крупп и фармохимической — К. Дуйсберг решили, что военные действия должны вступить в горячую фазу, для чего должность начальника Генерального штаба должна перейти к Паулю Гинденбургу [2][17].

Сговору предшествовала записка майора Макса Бауэра, являвшегося связующим звеном между промышленниками и военными, где говорилось: «Мы находимся в состоянии бесперспективной обороны, а тем самым — в величайшей опасности… Спасти нас может, вероятно, только человек сильной воли, который благодаря доверию, которым он пользуется, воодушевит народ на крайние жертвы…». В августе 1916 года канцлер Бетман-Гольвегуже категорически потребовал от кайзера смещения начальника Генерального штаба Э. фон Фалькенхайна и назначения на этот пост П. Гинденбурга фон Бенкендорфа. Вильгельм II разрыдался, когда ему сообщили, что армия больше не доверяет Фалькенхайну.

Нового начальника штаба отличала его популярность, которой всегда можно было прикрыть непопулярное решение и известная в определенных кругах черта «старого Гинденбурга»: «Искусство, фактически играя роль слепого исполнителя желаний своих советников, делать вид, будто он именно является начальником, действующим по собственной воле». Уже через два дня после своего назначения Гинденбург не разочаровал своих протеже, направив в военное министерство письмо с требованием «поднять производство снарядов и минометов вдвое, орудий, пулеметов и самолетов втрое». Теперь группа монополистов прекратила саботирование работы генерала Тренера, руководившего военным ведомством в период Фалькенхайна. Желание правящих кругов и дальше экономически обеспечивать ведение войны потребовала новой военно-хозяйственной политики.