Императорский всадник - Мика Валтари

— Возьми себе эти заметки о твоем характере и привычках, сделанные во времена императора Тиберия. С тех пор прошло очень много лет, и сегодня им уже не придали ровно никакого значения.

Отец пробежал глазами папирус, густо покраснел и быстро спрятал его. Улыбнувшись, Нарцисс столь же откровенно продолжил:

— Император гордится своей ученостью и умением разбираться в людях, но нередко он слишком увлекается частностями. Иногда, например, он способен целый день без умолку говорить о древней истории, желая показать, какая у него блестящая память. К сожалению, при этом у императора полностью вылетает из головы главное.

Отец задумчиво сказал:

— Кто из нас в юности не обдирал руки о шипы, пытаясь сорвать розу? И хотя для меня все это давно уже стало безвозвратным прошлым, я все же не знаю, как тебя благодарить. Ведь мне рассказывали, как строго император Клавдий и в особенности Валерия Мессалина следят за нравами сословия всадников.

— Возможно, позже я и дам тебе знать, чем ты сможешь отблагодарить меня, — заявил Нарцисс со слабой улыбкой. — Меня ославили как мздоимца, однако я предостерегаю тебя, Марций Манилиан: не вздумай предлагать мне деньги. Я отпущенник императора, поэтому все, чем я владею, принадлежит ему, а то, что я делаю в силу своих умения и способностей, я делаю на благо императора и государства. Однако нам следует поспешить, ибо благоприятный момент для изложения прошения наступит после праздничной трапезы, когда император будет готовиться к послеобеденному отдыху.

Нарцисс провел нас в южный парадный зал, стены которого украшали росписи, изображавшие сцены из Троянской войны, и собственноручно опустил занавеси на окнах, чтобы солнце не раскаляло помещение. Вскоре появился император Клавдий, поддерживаемый двумя рабами, которые по знаку Нарцисса усадили повелителя на трон. Напевая себе под нос гимн в честь Фавна, Клавдий подслеповато взглянул на нас. Вид у него был весьма добродушный, хотя голова его и раскачивалась из стороны в сторону, а лицо и платье были, как у неряшливого подростка, испачканы соусами и вином. Впрочем, император очень походил на свои статуи и изображения на монетах. Выпитое разгорячило его, и ему явно не терпелось решить какой-нибудь важный государственный вопрос, прежде чем отправиться в опочивальню.

Нарцисс представил нас и торопливо сказал:

— Существо дела ясно. Вот тут справки о происхождении и имущественном положении, а также и рекомендация цензора. Марций Мецентий Манилиан получал отличия как член Совета города Антиохии и заслуживает полного удовлетворения за понесенное бесчестье. Сам он не претендует на внешние почести, но сына его следует воспитать верным слугой государства.

Император Клавдий развернул акты, что-то бормоча об астрономе Манилии, которого он знавал еще в дни своей юности. Происхождение моей матери пробудило его любопытство, и он пустился в ученые рассуждения.

— Мирина, — сказал он, — была царицей амазонок, воевавших с племенем горгонов, но потом объявился некий фракиец Мопс, которого Ликург отправил в изгнание, и убил ее. Мириной, собственно, звали богиню, чье земное имя было Батия. Так что твоей жене уместнее было бы носить это имя. Впиши мои слова в акты, Нарцисс.

Отец почтительно поблагодарил за полученные сведения и пообещал тотчас приложить все усилия, дабы статуя, которую город Мирина воздвиг в честь моей матери, была должным образом переименована. Императору следовало дать понять, что мою мать в Мирине настолько уважали, что уже удостоили ее скульптуры.

— Твои греческие корни благородны, — сказал далее Клавдий, сверля меня глазами, белки которых испещряли кровавые прожилки. — Просвещение — заслуга Греции, сила же Рима — в искусстве управления. Ты хорош и привлекателен, как мой новенький золотой с латинской надписью на одной стороне и греческой на другой. Но как же может такой милый, стройный мальчик называться просто Минуцием? Что за ложная скромность!

Отец поспешил объяснить, что отодвинул день обряда посвящения в мужчины, чтобы сразу внести мое имя в списки всадников в храме Кастора и Поллукса. Для него было бы большой честью, прибавил он, если бы император Клавдий сам дал мне подобающее имя.

— У меня поместья в Цере, и род мой восходит к временам, когда сиракузцы положили конец морскому владычеству Цере. Впрочем, об этом ты осведомлен лучше меня, мудрейший!

— Ах, так вот почему черты твоего лица пока зались мне знакомы! — восхищенно воскликнул довольный Клавдий. — Я видел такие глаза и лица на надгробных этрусских фресках, которые изучал в юности, хотя они уже и были довольно сильно изуродованы влагой и руками грабителей. Раз твое собственное имя Мецентий, то сыну подобает носить имя Лауций. Знаешь ли ты, юноша, кто такой был Лауций?

Я ответил ему, что Лауций был сыном царя Мецентия, вместе с Турном воевавшим против Энея.

— Так написано в твоей истории этрусков, а больше я нигде об этом не читал, — сказал я с самой невинной миной.

— Вот как! Ты и в самом деле заглядывал в мой скромный труд? Гм! В таком нежном возрасте? — удивился Клавдий и от умиления икнул.

Нарцисс нежно похлопал его по спине и распорядился, чтобы рабы принесли вина. Клавдий великодушно приказал подать вина и нам, отечески пожелав мне не пить его неразбавленным, пока я не доживу до седых волос. Нарцисс воспользовался этим моментом и попросил Клавдия скрепить своей подписью указ о присвоении отцу звания всадника. Император с готовностью начертал на документе свое имя, хотя, как мне показалось, давно уже позабыл, о чем шла речь.

Мой отец спросил:

— Великодушный, ты окончательно решил наречь моего сына Лауцием? Я буду счастлив, если сам император Клавдий удостоит нас чести стать его патроном.

Клавдий, тряся головой, отпил вина и произнес, усмехнувшись:

— Запиши также и это, Нарцисс. А ты, Мецентий, пришли мне гонца, когда мальчику придет пора обрезать волосы. Я хочу быть твоим гостем, если только меня не задержат на Палатине государственные дела.

Он решительно поднялся и при этом чуть не упал, так что рабы едва успели подскочить и поддержать его. Смачно рыгнув, император сказал:

— Упорные научные занятия превратили меня в немощного старика, и теперь я лучше помню события прошлого, чем дела сегодняшние. Потому-то я и велю тотчас записывать все, что одобряю или отвергаю. А сейчас мне пора отдохнуть. Ох, боюсь, как бы мне не наделала вреда эта жареная баранина.

Когда он, ведомый под руки рабами, покинул зал, Нарцисс посоветовал отцу:

— Выбери подходящий день для возложения мужской тоги на плечи своего сына и дай мне знать об этом. Возможно, император действительно выполнит свое обещание и станет его патроном. Во всяком случае я напомню ему об этом, и он скорее всего сделает вид, будто и сам собирался к тебе в гости.