И только лошади летают вдохновенно - Екатерина Кастрицкая

«усыновить» Рыжулина на время моего будничного отсутствия. Ну, там, приглядывать, все ли в порядке, приветы передавать.

И вот однажды во время нашего очередного сеанса телефонной связи я услышала, что лошадей из-за дождя завели домой рано, около 16 часов. Те, кто был на конюшне, оставили своим лошадям скошенную траву в денниках, а вот Рыжулина покормить не удалось.

— Катя (девушка конюха) не дала положить ему травы. Сказала, что, мол, они и так на траве сейчас, и вообще, «хватит жрать». В общем, я ничего не смогла сделать.

Услышав подобное и прикинув, сколько моя не слишком здоровая и не совсем, мягко скажем, упитанная лошадь должна будет простоять голодной (а получилось ни много, ни мало 17(!) часов полной и абсолютной голодовки до следующего выпуска «на траву» — при том, что для лошадей длительное голодание губительно), я почувствовала, что вот сейчас взорвусь на тыщу маленьких частей без всякого «озверина».

— Надо было ей сказать, пусть сама жрет меньше! — рявкнула я.

— В общем, тебе, наверное, лучше самой с ними поговорить, — предложила Лена.

— Да, именно это я и сделаю, не сомневайся, — пообещала я.

И стала терзать телефон, набирая номер конюха, а он, словно предчувствуя, что ничего хорошего его не ждет, отвечать не спешил. Уж не знаю, сколько непринятых вызовов скопилось в памяти его телефона, но наконец-то мне соизволили отозваться.

— С каких пор это принимается решение, кому хватит жрать, а кому нет?! — зарычала я.

В ответ мне ничего вразумительного сказать не могли. И, отключившись, я просто готова была запустить телефоном о стену. А коллега, войдя в кабинет, сразу спросила:

— Что случилось??? Я тебя в таком состоянии никогда не видела.

— Лошадку не кормят, — мрачно пояснила я. — И другим не дают.

— Гады, — поддержала меня коллега.

Промаявшись остаток дня, отправилась в конюшню. Первый раз в жизни — целенаправленно ругаться. И не просто ругаться, а буквально рвать и метать на месте. По принципу «кто не спрятался — я не виновата». С напутствиями коллег «сильно не нервничать и, главное, никого не убить, а так, вообще, правильно. Ибо кто же еще защитит бедную животинку…»

К своему несчастью, конюх был на месте, занят любимым и главным делом в жизни (во всяком случае, за другим занятием его заставали редко): играл с телефоном. И выслушал все, что я об этой истории думаю. В частности, что мало того, что сами не работают, так еще и другим не дают.

— Это шутка была, — пытался оправдаться он.

— Шутка???!!! — прорычала я и пообещала, что еще одна такая «шутка» приведет к тому, что всю конюшню будут собирать по кирпичам.

Короче говоря, скандал был знатный.

Лето-2008…

… стало летом больших и несбывшихся надежд.

Началось оно хорошо. Потому что Рыжуль, согласившись-таки употреблять подкормки, вдруг начал… поправляться. Практически исчезли выпирающие ребра. Кашлять перестал совсем. И хотя мы всю весну лечились, в начале лета я стала тешить себя надеждой, что вот наконец-то, наконец-то ему стало лучше!

А в начале июля к нам заглянула еще один ветеринар. Так, на всякий случай — почему нет? И вроде бы конь ни на что не жаловался, все было нормально… пока она не заглянула ему в рот. Где обнаружила стоматит. Рыжуль об этом ничего не сообщил, ел с завидным аппетитом, признаков боли не показывал, и вот на тебе…

Из лечения назначили промывание, мази и… еще один курс антибиотиков. Который вызывал у меня большие опасения, ибо предполагал возможность развития кучи побочных эффектов, включая различного рода поражения печени, почек, ЖКТ, кровотечения и даже летальный исход. Я еще раз позвонила ветеринару, чтобы уточнить, нельзя ли обойтись без него, но услышала, что никак нельзя, из двух зол, мол…

Мы начали лечиться. Я пошла к начальству. Отпрашиваться на удаленную работу, чтобы успевать к коню. Начальство согласилось, только попросило предусмотреть возможность доступности мобильной связи, если вдруг что, все же на весь наш отдел я оставалась одна… Так и каталась каждый день.

Плохо было, что пастись стало нельзя — чтобы не травмировать десна еще больше. И тогда для него огородили веревочную левадку у входа в конюшню, где он и тусовался целыми днями.

И видимое улучшение наступило, хотя Рыжуль погрустнел, временно лишившись выпаса, заметно отощал снова. Десна зажили, конь даже снова вышел на траву. И ветеринар, приехавшая в очередной раз, сказала, что да, мол, он идет на поправку, и все будет хорошо…

Это уже потом я узнала, что стоматит у лошадей редко заканчивается хорошо. Обычно он является показателем слишком сильного поражения ЖКТ. И прогноз в подавляющем большинстве случаев неблагоприятный. И ветеринар это прекрасно знала, и сказала об этом на конюшне всем… кроме меня. Уже потом она призналась, что просто духу не хватило. Ни у кого не хватило…

Наверное, мне сложно за это осуждать, но понять, как можно о таком не сказать — я не могу.

Июль стал месяцем, в течение которого я не помню практически ничего, только конюшню, конюшню, конюшню… а ночью она мне снилась…

Конец

Вторник 29 июля не был особенным. И если бы мне кто-нибудь сказал, что эти и последующие сутки навсегда врежутся мне в память каждой минутой, я бы не поверила.

Я, как обычно, приехала на конюшню. Как обычно, взяла Рыжулина на поле, где трава получше, чем в пастухе. И с Рыжулиным все было как обычно. Пасся, был веселым, бегал и даже подыгрывал. Правда, покашливал слегка, поэтому перед уходом я залила в него нелюбимый пахучий сироп. И уехала с владельцами двух других лошадей. По дороге еще тему обсуждали такую… про то, как быстрее оправиться от потери животного. И я излагала профессиональный взгляд, что лучше всего сразу же (или, во всяком случае, как можно быстрее) завести кого-то другого. Потому что будет не так больно.

А когда уже почти добралась до дома, вдруг позвонил начкон.

— Ты что-нибудь добавляла коню в пайку?

— Нет, ничего. А что?

— Он съел только половину овса, и «улыбается». Так вроде бы ничего серьезного, я понаблюдаю, как он будет себя чувствовать дальше.

Я попыталась унять растущее беспокойство, и минут через 10 перезвонила, вспомнив, что «ел» он еще микстуру от кашля, а в ответ услышала, что с конем все, вроде бы, нормализовалось, он спокоен, траву щиплет на улице.

Но, уже когда