Идеальный донор. Академия-2 - Наталья Викторовна Бутырская

Старики восхваляли сыновью почтительность и преданность. Мужчины же обсуждали действия Зимней Цапли и мечтали, как император узнает о преступлениях чиновников, казнит их, и в далеком холодном Ваньшане наступят золотые времена. Словом, каждый нашел в легенде то, что искал. Больше всего Байсо удивляла фантазия людей, которые раз от разу добавляли новые подробности.

Помимо матери Бохая, Байсо также заглядывал к тому человеку, который должен был следить за соблюдением правил испытания, хотя теперь он скорее плясал под дудку испытуемого. Они совместно прорабатывали план по разработке кристальной шахты и думали, как лучше поступить в данной ситуации, чтобы «Золотое небо» получило свою прибыль. Всё же мальчику не хватало опыта, и он не был уверен в том, насколько влиятелен Джин Юн.

И, несмотря на то, что баланс сил сохранялся, Байсо уже подходил к своему пределу. Тщетные попытки уснуть по ночам, кошмары, в которых его по тем или иным причинам раскрывали, тащили в подвалы, и там он всегда оказывался обнаженным на каменном полу, и человек с лицом молодого Юна избивал его, выпытывая то имя наследника Фу, то имя Зимней Цапли, а один раз он спрашивал, где настоящий Бохай, и куда Байсо его дел. Сколько раз мальчик просыпался в слезах и потом часами лежал, уставившись в потолок. А наутро снова надевал надоевшую маску Ань Яочуана и шел развлекать мэра и его тупоголовых детишек.

Одно дело Байсо готовил особенно тщательно, задействовав пару десятков нитей: замещение разболевшегося чиновника, казалось бы, ничего особенного, всего лишь какой-то чжуши, девятый высший ранг, но он отвечал за зернохранилище в Ваньшане, а значит, в его власти было решать, когда и кому нужно выдавать продовольствие. Путем месячных махинаций Зимняя Цапля сумел усадить в это кресло своего человека, который при этом точно знал, кому обязан местом.

Хотя эта афера стоила Байсо пары сотен лян, нескольких бессонных ночей, потери веса, от чего свежепошитые костюмы болтались на нем, словно бесформенные мешки, он был бесконечно счастлив наблюдать за взбешенным мэром. Господин Шао метался по дому и орал на прислугу так, что стены тряслись. Все домочадцы попрятались по углам, включая наложниц и детей.

А потом грянула беда.

Из донесений прислуги, работавшей на Зимнюю Цаплю, Байсо узнал о том, что пропали шестеро детей, тех, кто разносил записки и деньги по условленным местам. Скорее всего, их поймали и поместили в застенки для того, чтобы выйти на след мнимого принца.

Из дома мэра Байсо ничего не мог сделать, но время для его еженедельной вылазки в город еще не пришло, и он затаился, прикидывая, что нужно сделать в первую очередь. Как только он смог вырваться, не вызывая лишних подозрений, то узнал, что Горлянку тоже схватили.

Мальчика тут же прошиб холодный пот. Горлянка! Она единственная связывала его и остальных детей, она знала, что путь к Зимней Цапле лежит только через него. Ее определенно будут пытать. Девчонка не выдержит. Если Байсо не смог, то и она не сможет. На мгновение ему стало стыдно, что он беспокоится лишь о своей шкуре, а ведь сейчас, возможно, она лежит на полу в собственной моче и умоляет больше не бить ее.

Байсо мог рискнуть жизнями других детей, но не Горлянки. И потому он сделал то, чего так сильно хотел избежать. Он ударил в беззвучный колокол, но волны от него тут же захлестнули город. Побежали слухи, что мэр схватил несчастных шахтерских детей и бросил в подвалы, чтобы удовлетворить свои низменные потребности. Чтобы выкачать из них Ки. Чтобы искупать в их крови свою заболевшую наложницу. Чтобы запереть их невинные души в зловещие предметы из Пропасти и заставить вечность служить ему. Чтобы их телами открыть новую шахту, которая ровно через пять лет обрушится на головы рабочих. Чем нелепее и отвратительнее был слух, тем быстрее он прокатывался по улицам и легче принимался на веру.

На следующий день после вылазки Байсо закрылись все лавки. Участники шахтерского фонда сразу после внеочередного собрания вышли на улицы и направились к зажиточным районам, сминая растерявшуюся охрану. К ним присоединялись и остальные, впервые позволив себе выпустить гнев наружу.

- Верни детей! — кричали они.

- Верни наших детей! — визжали женщины, потерявшие не одного ребенка в голодные годы.

- Пожиратель детей! — радостно вопили мальчишки с крыш и швыряли камни в солдат.

Часть людей пошли напрямую к дворцу мэра, а часть направилась к тюрьме.

Мальчик понимал, что в идеале нужно было бы подождать хотя бы пару дней после выхода в город, а не устраивать восстание на второй день, но он не хотел рисковать: Горлянка могла начать говорить в любой момент.

Основные моменты были проработаны им заранее. Сиволап и несколько мальчиков, не задействованных прежде в работе, держали на руках нужные письма; немного старого оружия, которое удалось перекупить у военных, хранилось на складах шахтерского фонда вместе с заготовленным зерном. Самые ярые шахтеры уже не раз предлагали сместить мэра и поставить во главе города Зимнюю Цаплю, но Байсо удавалось сдерживать их пыл. Он не планировал привлекать внимание к городу до окончания сделки по кристаллам. Вот только сейчас на кону была его безопасность.

Хуже всего, что выпустив народную волну на улицы, он уже никак не мог контролировать ее, особенно из дома господина Шао. В письмах от Зимней Цапли Байсо, разумеется, обозначил основную цель: освободить детей из тюрьмы. А вот сумеют ли настрадавшиеся шахтеры удержаться?

Мэр собрал срочную встречу чиновников у себя дома, и Байсо, высмотрев гостей из окна своей комнаты, уже примерно представлял, кто что будет говорить. Треть из них будут следовать указаниям Зимней Цапли и напирать на мирное решение вопроса: либо отпустить детей, либо после их освобождения слить ситуацию и сделать вид, что никакого восстания не было. Никаких репрессий! Никаких пыток! Весной в городе, как обычно, плохо с едой, и оголодавшие люди не вынесут очередных испытаний и снесут весь город вместе с чиновниками. Лучше заприметить самых активных и горластых и уже осенью, после отъезда каравана, когда в домах будет пахнуть хлебом и отварным мясом, когда люди размякнут после солнечного лета, по одному вытаскивать их и казнить за попрание имени императора. Треть будет кричать о немедленных казнях и арестах, трясясь за целость своих шкур. Но господин Шао прекрасно понимает, что так он просто потеряет город. А остальные чиновники будут метаться между первыми и вторыми, стараясь угадать желания мэра.

Через полчаса жарких споров в ворота вбежал