Эпидемия смерти - Наталья Никольская

Игорь с Ириной все еще ворковали. Бабуся постучала в дверь кабинета и громким голосом поинтересовалась:

– Все еще милуетесь, голубки. Игоряша, я знаю почему хотят убить Антонину.

За дверью раздалось недовольное бормотание Игоря и легкий смех Ирины.

– Не ворчи, не ворчи, Игоряша, – снова громка сказала Бабуся, – Ты меня еще потом благодарить будешь. Я это дело раскрыла.

Игорь открыл дверь и ехидно спросил:

– Евдокия Тимофеевна Марпл, а доказательства у вас есть?

– А доказательства, внучек, – ничуть не обидевшись ответила женщина, – ты сам своими белыми рученьками мне принес.

Бабуся потрясла перед носом Игоря черной папкой с документами «Пенат».

– А кто это вам позволил по моим столам лазить? – напоследок попытался куснуть ее внучок.

– Милый, если бы я не лазила по твоим столам, как ты выражаешься, так бы это дело и не закончили. Мы конечно же институтов не кончали, – Бабуся многозначительно хмыкнула, – но то же кое-что могем.

Крыть Игорю было не чем, с одной стороны ему ужасно не хотелось, чтобы Бабуся оказалась права. С другой стороны, его версия завела следствие в тупик. Выглядеть перед Антониной полным придурком не хотелось. Он пригласил Бабусю в кабинет. Евдокия Тимофеевна села в свое любимое, Костиков тоже любил в нем посидеть, раскуривая трубку, достала кисет с табачком, нарочито медленно сделала понюшку и нюхнула. Хорошенько прочихавшись он так же медленно убрала кисет в карман и насладившись затянувшейся паузой, торжественно сказал:

– Все это – «заботливые мертвецы» вышли!

Игорь принялся хохотать как сумасшедший, он-то и вправду подумал, что Бабуся нарыла чего-то важное. А она… какая-то чушь!

Ирина сидела с открытым ртом и ничего не понимала. Она не понимала почему хохочет Игорь и почему так спокойна баб Дуся.

– Ну, что отсмеялся, родной? – поинтересовалась Евдокия Тимофеевна. – Я тебя правду говорю. Послушай меня внимательно.

Игорь остановился и, утирая слезы, сказал:

– Бабуся, ты извини. Я ничего дурного не имел…

– Ладно, внучок, поглядим как ты дальше смеяться будешь.

Слова Бабуси оказались пророческими, дальше Игорь слушал молча, все больше и больше понимая, что дело близко к завершению благодаря расследованию бабуси.

Версия Евдокии Тимофеевны была стройна и логична:

– В нашем городе есть такая фирма – фирма «Забота», она находит одиноких пенсионеров. Начинает о них «заботиться», с условием наследования жилплощади. В один прекрасный момент одинокая старушка или старик умирает. Кто у ж как помирал сам или с помощью все той же «Заботы» я сейчас сказать не могу, не знаю.

Эти мошенники так все выстраивали, что «несчастные случаи» не вызывали ни у кого подозрения. – Бабуся хитро посмотрел на внука.

Игорь покраснел, вспоминая, как он считал подозрения бабы Дуси нелепой выдумкой, старческим маразмом.

Бабуся продолжала:

– Соседи, знакомые не заметили в этих смертях ничего странного. Оно и понятно, пожилые люди незадолго до гибели сходили с ума. Кому голоса слышались, кому видения были. Ну а с сумасшедшего чего взять? Каждый раз через несколько дней после смерти появлялась фирма «Пенаты», которая тут же находила желающих купить квартиру.

Ирина слушала с таким же внимание как и Игорь: – А причем тут этот тип, который за Тоней следил? – спросила девушка.

Евдокия Тимофеевна ответила:

– Нас, старую гвардию, так просто умирать не заставишь. Это фирма «Забота"-"Пенаты» делала с помощью таких уголовников как Жабасеев.

– Точно, – сказал Игорь и продолжил объяснение за Бабусю, – Понимаешь, Ир, та же схема была применена к Варваре Афанасьевне Домбровской. Они посчитали ее одинокой. Квартирка – лакомый кусочком, центральный район, престижный дом. Там одна кухня стоит, как однокомнатная квартира на окраине. А потом они как-то узнали, что у Домбровской есть ближайшая родственница – внучка. Ну и решили избавиться от девушки.

– Молодец, Игоряша, правильно соображаешь, – похвалила внучка Бабуся.

– А как узнали-то? – поинтересовалась Ирина, -

У них все ловко было придумано. За старичками «присматривали» и «прислушивали», – ответила Бабуся, – Вот у Варвары Афанасьевны какая-то Леночка была. Так Домбровская ей всю свою жизнь рассказал и про мужа покойного и про внучку.

Игорь чувствовал себя отвратительно. С одной стороны, надо бы радоваться, что дело закончено. С другой – обидно, что он оказался не на высоте.

– Все это убедительно у вас выходит, я даже поверил. Только настоящих доказательства, как я понимаю у вас нет, – обратился Костиков в Евдокии Тимофеевны, – А раз так, значит в суде доказать ничего нельзя.

– Вот, вот, поэтому мне нужна ваша помощь.

Бабуся посмотрела на Ирину и Игоря.

– Нам с вами нужно их сп… – Бабуся на минуту задумалась, вспоминая слово, – Спровоцировать. Что б они напали на Тоню и Варвару Афанасьевну.

Игорь едва сдержался, чтобы не покрутить пальцем у виска.

– Евдокия Тимофеевна, вы себя хорошо чувствуете? – спросил он.

– Я?! Да ты послушай. Вечно ты вперед батьки в пекло лезешь. Нам надо сделать так, чтобы в фирме узнали о том, что бабушка с внучкой решили примириться.

– Ага, телепатировать, – пошутил Костиков.

Терпение Евдокии Тимофеевны лопнуло:

– Да угомонись, ты, наконец! – прикрикнула она на Костикова, как на расшалившегося мальца. – Надо попросить, чтобы Домбровская позвонила той самой Леночки. Пригласить ее в гости и поделиться радостной вестью. А уж фирме она обязательно передаст.

– Ну, Бабуся, с вашими мозгами не тут надо сидеть, а правительством руководить. Снимаю шляпу.

* * *

Вечером баба Дуся отправилась навестить Домбровскую и узнать как прошла встреча.

Варвару Афанасьевну было не узнать: с лица не сходила улыбка, глаза сияли. Она первой заметила Бабусю и кинулась к ней с объятиями:

– Евдокия Тимофеевна, душенька, большое вам спасибо. Я вам так обязана… Я так рада… Это… – Домбровскую душили слезы она с рудом говорила.

– Тише, тише, а то вам опять плохо станет, – пыталась успокоить ее Бабуся. – Вас когда выпишут?

– Да через пару дней обещали, – радостно проговорила больная.

Соседки Домбровской по палате поспешили незаметно выскользнуть, чтобы не мешать двум женщинам разговаривать.

Домбровская слегка успокоилась, села на кровать и стала рассказывать:

– Она такая умница, такая славная. Я ей все-все рассказала. Она меня простила и поняла. Мы решили, что Тонечка переезжает ко мне. С книгами, вещами. Будем вместе. Вдвоем оно веселее.

Домбровская все никак не могла остановиться, она то благодарила Бабусю, то плакала, то восторгалась своей внучкой. Евдокия Тимофеевна ждала удобного момента, чтобы посвятить Варвару Афанасьевну в свой план. Наконец она дождалась такого момента.

– У меня к вам очень деликатный вопрос, – сказала Бабуся. – Как вы теперь думаете с фирмой своей поступить, вы же им квартиру завещали?

– Очень просто, – махнув рукой, ответила женщина. – Верну деньги, телевизор, оплачу услуги Леночки и…

– Хм, – кашлянула баба Дуся, – А где вы денег возьмете?

– Не знаю, придумаем что-нибудь, – беспечно ответила женщина. – Как-нибудь выкрутимся. Может быть кое-что из библиотеки мужа продам. Теперь мне нужны деньги для Тонечки. – Домбровская счастливо засмеялась.

Бабуся не решилась сейчас рассказать всю правду Варваре Афанасьевне, грех омрачать такую радость. Она решила поговорить с Антониной и только сказала:

– Вы бы Леночке позвонили, сказали, что собираетесь с внучкой мириться. Может она вам чего-нибудь присоветовала. Она ведь в этой самой фирме работает. Наверняка такие случаи бывали.

– Конечно, конечно. Я так и сделаю.

– У меня к вам только одна просьба. Пожалуйста, не говорите Лене или кому-нибудь еще в фирме, что вы сейчас в больнице. Хорошо?

– Для вас – все что угодно, – ответила Домбровская.

Бабуся поспешила из палаты, пока больная не спросила как дела с голосами. Домбровская все еще находилась под впечатлением от встречи с внучкой, все остальное казалось ей уже не таким значительным.

Баба Дуся из больницы направилась прямо к Антонине домой. Еще утром, на семейно-рабочем совете было решено: ввести девушку в курс дела. Эту ответственную миссию взяла на себя Бабуся. По счастью Антонина была дома. Евдокии Тимофеевне пришлось выслушать вторую часть благодарственного концерта.

На пятой минуте Бабуся попросила пощады:

– Хватит, хватит. Я и так знаю, что я – замечательная, добрая, чуткая, отзывчивая, умная, тонкая… – со смехом сказала она. – В качестве благодарности приму чашку крепкого чая с печеньем. А то у меня во рту с самого утра крошки во рту не было. Все по делам, все некогда.