Пиджин-инглиш - Стивен Келман

Я:

— Погоди.

Достаю из кармана черносмородиновый «Чуит», запихиваю в рот, затем выковыриваю из носа самую шикарную козявку и кладу в пустую обертку Подходит идеально. Масса места, есть во что завернуть, козявка в целости и сохранности.

Я:

— Отлично!

Швыряю завернутую козявку в Дина, тот уворачивается. Даю ему еще один «Чуит», Дин повторяет мои действия, выкапывает козявку, заворачивает и кидает в меня. Так и говно можно завернуть, если мелкими кусками. Вот только как его раздобыть незаметно? Честно говоря, и знать не хочу Пусть начальник полиции заплатит дополнительно за это!

Я:

— Что такое ДНК?

Дин:

— Это вроде отпечатков пальцев, только внутри организма. У всех твоих клеток есть клеймо, что они твои. У любых клеток, все равно, где они, в слюнях или хоть в говне. Это клеймо можно прочесть только при помощи микроскопа.

Я:

— И что это клеймо показывает?

Дин:

— Просто набор цветов. Цвета следуют в определенном порядке, который у каждого свой. Например, у моей ДНК может быть зеленый-синий-красный-зеленый, а у твоей — зеленый-синий-зеленый-красный, только цветов не четыре, а миллион. И их порядок определяет, умный ты будешь или не очень, быстрый или не очень, какого цвета у тебя будут глаза, какие преступления ты совершишь. Ты еще даже родиться не успел, а в ДНК уже все записано.

Вот круто! Понятно, почему я такой быстрый, Господь заранее знал, чего я хочу, и в милости своей даровал мне способности. И вообще ДНК — великое изобретение. Хорошо бы увидеть свои цвета и разузнать, какие еще таланты у меня прорежутся в будущем. Вдруг к баскетболу. Я раскопал еще козявку и посмотрел на нее в бинокль, но ничего не увидел, краски слишком глубоко запрятаны.

Плохо, что убийца не увидел вовремя своих цветов и не понял, что зарежет паренька. Взял бы тогда и замазал один цвет другим. Поппи все время так делает. Накрасит ногти, а цвет ей не понравится. Все, красим по новой. Ей бы остановиться на конкретном оттенке, а то так и будет вечно красить ногти, времени не останется на то, чтобы любить меня!

* * *

Лидия влюбилась в «Самсунг Джет». Это мобильник такой. Только о нем и трещит. Надеется, тетя Соня подарит ей на день рождения. Даже молилась об этом в ванной. Я подождал, пока она выйдет.

Я:

— Говорю тебе. Нельзя молиться о мобиле.

Лидия:

— Не лезь! О чем хочу, о том молюсь!

Я:

— Сатанистка!

Лидия:

— Жополиз!

Вряд ли Лидия получит свой «Самсунг Джет», он сто монет стоит. А если получит, попрошу «Экс-Бокс». Иначе несправедливо будет. Тетя Соня любит нас одинаково.

Мне нравится подслушивать разговоры по мобильному. Треплются на каждом шагу: на прогулке, в очереди в кассу супермаркета, на скамейке в сквере. Удобнее всего подслушивать в автобусе: звонящему никуда не деться, и тебе все слышно. Какую только чушь люди не несут! Едем на автобусе в раковую лавку и прямо уши вянут. А шофер сидит за пуленепробиваемым стеклом. Зверски круто. Пуля не возьмет, и собаки не покусают, если вдруг взбесятся.

Однажды мне попался дядька, который вел разговор про сыр. Я, мол, купил для вас сыр.

Дядька с телефоном:

— Сыр у меня. Каламбура у них не было, пришлось взять «Ври».

Чесслово, так и сказал! Ржачка. А одна девчонка расписывала, как проколола пупок, вставила кольцо и подхватила заразу.

Девчонка с телефоном:

— Да знаю, знаю, надо помыть. Я помыла. Соленой водой, да. А он все равно грязный. Гной течет из дырки. Пришлось кольцо вытащить, пока оно меня в могилу не свело. А рак пупка бывает?

Такая вот байда на ушах виснет! А мне все равно нравится, хоть мама и говорит, что все это — вздор. Только не показывай, что подслушиваешь, а то болтуны замолчат и все удовольствие пойдет насмарку.

Лидия:

— Я буду пользоваться им только в экстренных случаях. Фактически он для тебя, будешь всегда в курсе, где я в данный момент. Безопасность превыше всего!

Я:

— Врунья. Он ей нужен, чтобы с Микитой базарить о всяких пакостях.

Лидия:

— Еще чего!

Мама:

— Каких еще пакостях?

Лидия:

— Никаких!

Я:

— Как с парнями лижутся.

Мама:

— С какими еще парнями?

Тетя Соня:

— У Лидии есть кавалер!

Лидия:

— Нет! Врет он все!

Я:

— А как ты разбила нос?

У тети Сони на носу пластырь, а под глазом синяк всех цветов радуги. Будто на войне побывала. Ох и показал бы я тому, кто это сделал! Ножом-пилой порезал бы, чтобы больнее было.

Мама:

— Да, как ты умудрилась? Рассказывай.

Тетя Соня:

— Сама, дура, виновата. Искала платье, полезла за чемоданом, а он на гардеробе сверху. Чемодан поехал, свалился и меня по носу. Прямо искры из глаз посыпались.

Лидия:

— Вот дебильство!

Мама:

— Надо быть осторожнее.

Тетя Соня:

— Знаю.

Тетя Соня примолкла, когда вернулся Джулиус, ходивший приветствовать вождя. Он усадил ее себе на колени, словно бэбика, и притворился, будто он — живые наручники. Так вцепился ей в руки, будто она вот-вот убежит. Ладони у него громадные, обе ее руки разом обхватит. Джулиус думал, мы все про Агнес разговариваем. У нее температура, но она не умрет, Господь этого не допустит, если мы все дадим обет вести праведную жизнь.

Джулиус:

— Если ей нужны лекарства, я достану самые лучшие. А не те, у которых срок годности истек. У меня друган живет в Легоне[15], один звонок — и все в порядке.

Мама:

— У нас все хорошо. Вы и так достаточно для нас сделали, благодарим.

Джулиус:

— Джулиус всегда хочет людей счастливыми сделать, верно?

Он мерзко хихикнул и оттянул на тете Соне колготки. Та чуть с кресла не свалилась. Из-под колготок показались трусы. Гадость какая.

Мама:

— Мне пора на работу. Идем на кухню, передам вам булочку к чаю.

— А я и не знал, что у нас остались булочки.

Мама:

— А последняя осталась. Завтра еще испеку.

Послышался скрип потайного ящика. Он один так скрипит. Никакой булочки там нет, только куча денег и шоколадка «Дэйри Милк». Я утром в него заглядывал. Ничего не взял.

Я:

— Когда подозреваемый вернулся с кухни, крошек у него на губах не было. Мой детективный нос чует крысу.

Все это я произнес про себя.

Джулиус обычно уносится как вихрь. А тетя Соня бежит за ним, прямо собачонка. И лицо у нее какое-то окаменелое, будто нанюхалась вонького ветра из метро. Только пахнет Мастером Уговоров и тем вырви-глаз, что он пьет.

Мама:

— Не забудь: лифт сломан. Осторожнее на лестнице, а то еще упадешь.

Тетя Соня:

— Не волнуйся за меня, все хорошо. Какого цвета телефон ты хочешь?

Мама:

— Нет, Соня. Не нужно этого.

Лидия:

— Красного!

Тетя Соня:

— Посмотрю, что смогу сделать.

Лидия:

— Спасибо!

Я:

— Не наступи в лужу! Некоторые на лестнице писают.

Лидия:

— А Гарри в эти лужи плюет!

Мама:

— Это еще что такое?

Я:

— Вовсе нет! Богом клянусь, мам!

Джулиус:

— Давай живее!

Джулиус уже в самом конце коридора. Толкнул дверь — и нет его. А дверь чуть не стукнула тетю Соню по лицу. За один день два раза получить по носу — вот был бы мировой рекорд для невезучих! Я не смог снять отпечаток пальца со стакана Джулиуса, наверное, испарения «вырубона» разъели отпечатки. Я как-то нюхнул его стакан и ослеп на целый час.

* * *

Если Коннор Грин опять назовет Поппи «давалкой», воткну ему в ногу циркуль. Врет, что видел груди Поппи. И вообще груди всех девчонок из седьмого класса.

Коннор Грин:

— На плавании. Пустили меня в раздевалку, когда училки не было, и показали. И жопы тоже. Я их не просил, они сами захотели. Ты их попроси.

Я:

— Обязательно попрошу.

Коннор Грин:

— Не согласятся. Не захотят, чтобы ты понял, какие они все давалки.

Коннор Грин все врет. Не видел он грудей Поппи. Треплется только, хочет стать ее парнем. Как увидел, что мне написала Поппи, так у него прямо глаза кровью налились. Так что я знаю. Он сам бы не прочь получить такое.

П.М. + Х.О.

Е.С.В.Р.П.

Это значит, что я и Поппи принадлежим друг другу П.М. — значит Поппи Морган, а Х.О. — Харрисон Опоку Знак + показывает, что эти двое типа слагаемые. Вот что мне Поппи передала.

Поппи:

— Е.С.В.Р.П. — это Если Сотрешь Все Равно Правда.

То есть даже если уничтожить буквы, это ничего не изменит. В них — вечная истина.

Поппи написала это на своей парте. На уроке английского. Знаете, что такое «Типпекс»? Это специальная краска, чтобы замазывать ошибки. Белая, как бумага. Если ляпнул ошибку, замажь и исправь. Никто ничего не заметит. Очень клево. Было бы здорово, если бы замазка подходила не только к бумаге, а вообще ко всему на свете.