Тайна царя Иоанна - Петр Хомяков

– Ему нужны громкие дела. Он на этом посту человек новый. Ему необходимо показать себя с лучшей стороны. А дела эти будут громкие.

Мыльников пристально посмотрел в глаза Егорова.

– Скажу больше, Сергей Дмитриевич, эти дела довольно просто раскрыть, если не побояться сделать их громкими.

Егоров понимающе усмехнулся, немного отведя глаза. И непостижимым образом, как будто подражая тону магаданского полковника времен Семеновой молодости, произнес:

– Все еще любишь громкие дела Семен, – он помедлил, – Платонович?

– Не понимаю, что вы имеете в виду, товарищ подполковник.

Они помолчали, глядя друг другу в глаза, и как будто ведя безмолвный диалог.

«У меня это единственный шанс без потерь выпутаться из твоей подставы», – говорили глаза Мыльникова.

«Извини, Семен, я не со злости. Но своя рубашка ближе к телу», – безмолвно ответил Егоров.

«Значит, и тебя подставили. А теперь есть шанс выставить лохами их самих».

«А ты знаешь, как?»

«Знаю».

– Ну, если ты так уверен в своих силах, дорогой товарищ, то и флаг тебе в руки, – уже вслух произнес Егоров.

– И все же, министр к нам пребывает?

– Да, на следующей неделе. Успеешь?

– Успею. Но нужно ваше одобрение моих действий и много помощников на финальном этапе расследования драки. Чтобы грамотно оформить дело. Там будут много участников, а значит много формальностей.

– А по поводу нынешних убийств помощники не нужны?

– Пожалуй, нет.

– О чем-то догадываешься, или чего знаешь?

– Да так, кое-что.

– Ладно, мешать не буду.

Мыльников был убежден, что знает мотивы убийств и его заказчиков. Разумеется, это не кавказцы. Это тот самый таинственный «православный ваххабит». Скорее всего, он пришел к цыганскому попу, и, убедившись в предательстве последнего, грохнул его. А потом пошел к барону с целью забрать рукопись.

Впрочем, здесь что-то все получается очень оперативно со стороны этого «ваххабита».

Вероятнее другое. Он каким-то образом понял свою ошибку раньше, и организовал эти два убийства заранее. Это правдоподобнее. Впрочем, хронометраж не столь уж важен в этом вопросе. Важно другое.

Связано ли это с какими-нибудь местными, или нет? Если верно второе, то Мыльников, разумеется, ничего не успеет раскрыть к приезду министра. Если верно первое, то он будет знать обо всем уже сегодня к вечеру.

Но даже в худшем случае он не очень рискует. У него в запасе разоблачение лежащего в реанимации боевика, находящегося в федеральном розыске. Тогда убийство барона можно будет тоже повесить на кавказцев. Да и цыганского попа тоже. За взятие этого боевика начальство, причем, начальство высокое, позволит ему, наплевав на местных «друзей Кавказа» выбить из черножопых мафиози любые показания.

Но боевика надо беречь, как зеницу ока. И Мыльников, с разрешения Егорова, направил в больницу двух сотрудников, которые должны были следить за палатой этого деятеля. Пока не гласно. Но в случае попыток его вывезти, не допустить этого.

Теперь агентура. На долгие процедуры времени не было. И Мыльников рисковал расконспирацией своих агентов. Однако, он шел ва-банк. Семен прекрасно понимал, что назад дороги нет. Он раскроет дела о сегодняшних убийствах и драке, укрепит свои позиции, засветится перед министром. И станет временно неуязвимым для интриганской мести местных «друзей Кавказа».

Сам же, между тем, распутает, уже как частное лицо, убийство у входа в ФСБ и выйдет на библиотеку Грозного. Он был уверен, что она есть. И что инцидент на пороге ФСБ связан с поисками этой библиотеки. Тут, правда, все пока не ясно. Но это потом, потом. Потом он распутает эти интриги, обведет вокруг пальца некоего конкурента из ФСБ, найдет библиотеку, продаст ее и…

И вот тогда то его ждет жизнь обеспеченного рантье. С несравненной княжной Тамарой. Нет, он не будет шиковать. Но будет вести жизнь спокойную и достойную. Как наяву представил он себя, сидящим на мраморной веранде собственной виллы, рядом с бассейном. И Тамару, выходящую из этого бассейна в темном закрытом купальнике.

Почему закрытом? Да потому, что он представил ее себе беременной. С аккуратным животиком, месяце, эдак, на пятом.

Размечтался! – прервал он себя, подходя к месту встречи с очередным агентом. В отличие от уже знакомого нам респектабельного Владимира Степановича, бандитом, можно сказать, действующим, и только одной ногой стоящим в легальном бизнесе. Агент ждал его в собственной машине с затененными стеклами.

Живут же бандюки, – завистливо подумал Мыльников, быстро садясь в машину.

– Подставляешь, начальник, – гнусаво протянул его визави.

– Не ной, – оборвал его Мыльников. – И давай по сегодняшним убийствам попа в Старой Слободе и цыганского барона. Все, что знаешь.

– А чего тут не знать. У Коляна Кащея два заезжих беспредельщика, его знакомых живут уже неделю. Они это и провернули. Завтра, наверное, смотаются. А сегодня, скорее всего, пьют у него.

– Откуда данные?

– От одного Кащеева кореша.

– Кто их на это подбил?

– Не при делах, начальник.

– Где этот Кащей живет?

Агент назвал адрес на одной из окраин, деревни, сравнительно недавно административно включенной в состав городка.

– Хорошо, высади меня где-нибудь поблизости к центру.

– Начальник, не подставляй меня так. Ты бы еще попросил к твоей ментовке подвезти.

– К ментовке не надо. Но укромных мест у нас и около центра полно. Не Москва, чай.

– Ладно. Но все же по аккуратнее в следующий раз.

– Не трясись. Когда он еще будет, тот следующий раз.

– На повышение идете?

– Не сглазь!

– Тьфу, тьфу, тьфу, – символически плюнул агент через левое плечо.

В райотдел Мыльников влетел почти бегом. У своего кабинета он увидел стажера, только что вернувшегося из Москвы.

– Семен Платонович… – начал было тот.

Но Мыльников оборвал его.

– Не время, Андрей. Собирайся, едем на задержание.

И побежал дальше по коридору, поднимать группу сопровождения оперативных мероприятий. Собрались довольно быстро.

Но, тем не менее, уже вечерело. В Хохловку, так называлась окраина, где жил пресловутый Коля Кащей, они въезжали уже в сумерках. Эта бывшая деревня была отделена от городка железнодорожной линией. С остальных трех сторон она была ограничена рекой, долина которой делала в этом месте крутой изгиб. Железнодорожная линия пересекала этот изгиб в его основании.

Машину оставили сразу за переездом. И к дому Кащея шли пешком.

Улица, на которой стоял этот дом, шла параллельно железной дороги и торцом упиралась в резкий обрыв. Дом был крайний, и поэтому огород Кащея одним концом примыкал к обрыву. Соседом старого уголовника была семья москвичей. Их участок был отделен от участка Кащея высоким добротным забором.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});