Женская гордость - Мишель Рид

Он все продолжал смотреть на нее — она чувствовала на себе его внимательный и грустный взгляд. Ему казалось, что ей все еще физически очень плохо, но на самом деле она немного прикрывалась своей слабостью, так как не знала, как вести себя с ним теперь. В комнате стояла гнетущая тишина, нарушаемая только лихорадочным, отрывистым дыханием Макса, который тоже еще никак не мог прийти в себя от происшедшего.

Через некоторое время он поднялся и подошел к бару, где Клея хранила коньяк. Бедный Макс, пожалела его Клея. Он и не подозревал, чем обернется его сегодняшний визит, — приехал сюда такой торжественный и снисходительный!

— Выпей немного. — Он вернулся к ней и поддержал ее за плечи, чтобы посадить повыше.

Клея отпрянула.

— Не прикасайся ко мне, — прошептала она, отодвинувшись от него и, облокачиваясь о валик дивана, провела дрожащей рукой по волосам. Макс сильно волновался — это было видно по тому, как судорожно сжал он пальцами рюмку. Клея даже почувствовала что-то вроде удовлетворения оттого, что и его все-таки можно пронять. Но от коньяка она не отказалась, понимая, что это было единственным средством как-то успокоиться.

Противная жидкость обожгла ей небо, так что Клея даже поморщилась, но, по крайней мере, она почувствовала, что к ней постепенно возвращается тепло, а когда она отдавала рюмку Максу, рука ее больше не дрожала.

Он молча отошел от нее, а Клея опять легла, совершенно опустошенная. Кровь стучала у нее в висках, тяжелые, замедленные удары сердца резко отдавались в ушах. Такая развязка была неизбежна, подумала Клея, и снова, в который уже раз, в душе ее поднялось отчаяние. Угнетало ее еще и то, что объяснение с Максом прошло из рук вон плохо. Она, глупая, так разволновалась, что чувства взяли над ней верх, и вместо спокойного, внятного и ясного разговора, к которому она столько готовилась, вышло бог знает что. Вся сложность в том, что она никак не может избавиться от страха — страха из-за таких ненужных, неважных вещей, как утрата любви, одиночество — когда-нибудь нужно наконец перестать всего этого бояться. Правда, сейчас ее мучила еще одна, новая боль: четкое, ясное и очень тягостное сознание, что теперь разрушилась ее тайная мечта. Она поняла, что все это время в ней жила надежда — а вдруг она ошибается, вдруг, когда Макс узнает о ребенке, он обрадуется, и тогда сердце ее запоет от счастья?

Теперь у нее нет никаких иллюзий — слабая улыбка ее была полна насмешки над собой.

Она с усилием села, откинув растрепавшиеся волосы с лица. Макс тяжело опустился на стул, колени его были широко раздвинуты, голова склонилась, потухший взгляд остановился на рюмке с коньяком, которую он сжимал худыми, нервными пальцами.

— Все произошло по чистой случайности, — сказала Клея, прервав тяжелое молчание. — Не надо тебе было, Макс, связываться с такой наивной дурой, как я. — Клея вздохнула и устало откинулась на диване, потом снова посмотрела на Макса — безучастно и равнодушно. — Я все время принимала эти таблетки. Просто я была идиоткой — я не знала, мне никто никогда не говорил, что с ними нельзя пропускать ни одного дня. Иногда я про них забывала. — Потом она добавила прямо, без обиняков, чтобы раз и навсегда покончить с этим вопросом: — От тебя мне ничего не нужно. Я сама виновата и возьму на себя всю ответственность за последствия своей глупости.

— Мы поженимся, — сказал Макс тихо, как будто не слышал ее. — Мы поженимся как можно скорее.

Клея с усталым недоумением пожала плечами:

— Разве ты не понял, о чем я пытаюсь сказать тебе весь этот вечер? Тебе не нужно жениться на мне? — сказала она, теряя терпение. — Мне повезло, я могу позволить себе иметь ребенка, не лишая тебя свободной жизни. Я не хочу выходить за тебя замуж, Макс, — добавила она резко. — Как муж ты мне не подходишь.

При этих словах Макс вздрогнул и поднял голову — Клея поразилась его бледному и расстроенному виду. Очень хорошо, подумала она, во всяком случае хоть что-то он, может быть, поймет. Но на губах его появилась кривая усмешка, и он опять стал похож на обычного, немного циничного Макса.

— Не говори глупостей! — коротко сказал он. — Теперь это касается не только нас с тобой. Нужно подумать о ребенке… Мы поженимся в самое ближайшее время. Я не допущу, чтобы моего ребенка воспитывала мать-одиночка. У него будет мое имя, моя поддержка и моя забота — и у тебя это тоже все будет.

— А как тогда быть с такими понятиями, как любовь, доверие, верность?

— И это ты у меня спрашиваешь про доверие? — поинтересовался он высокомерным тоном. — Ты прекрасно знаешь, что ты мне нравишься, и я не вижу необходимости часто это повторять.

— Ты думаешь, я об этом знаю?

Он нетерпеливо взмахнул рукой, желая закончить скучный для него разговор.

— Что касается доверия и верности, так ты тоже все это имеешь с моей стороны. И потом, мы… подумаем, как нам наладить отношения, нам нужно сделать это обязательно, ради ребенка…

— Я знаю о Диане Стоун, — мягко перебила его Клея. Фамилию манекенщицы она узнала от Джеймса. Это была высокая, очень красивая блондинка, настоящая сильфида. Клея видела ее фотографию в одном из «Вогов», этих журналов было навалом у Эми. Красота Дианы больно резанула по сердцу Клеи, у Дианы было все, о чем Клея только мечтала — изысканность, светскость, умение чувствовать себя ровней Максу. Всего этого у Клеи так и не оказалось, хотя она всеми силами пыталась достичь этой высокой планки.

Теперь она с каким-то отвлеченным интересом наблюдала, как краска стыда подступает к лицу Макса, а глаза его принимают непонимающее выражение. Клея грустно улыбнулась. Ну вот и попался!. Ну как теперь будешь выпутываться? Но ее неприятно поразила ненависть, с какой она думала о Максе. Такого никогда еще не было. Наверно, ненависть — единственное чувство, которое она никогда раньше не испытывала.

В сердцах он вскочил со стула, засунул руки в карманы пиджака и быстро подошел к окну. Затем он немного приподнял занавес и стал смотреть на темную улицу. Между ними и Клеей опять воцарилось глухое молчание, как будто ни на что другое уже не хватало сил.

— Откуда ты о ней знаешь? — Он не стал ничего отрицать.

— Она звонила тебе в офис, — ответила Клея.

Макс грубо выругался с досады. Клея сочувственно покачала головой. Еще бы, он имел все основания сердиться: он очень не любил, когда происходило что-то непредвиденное и осложняло его продуманную и распланированную жизнь.

— Мне очень жаль, что так случилось, — сказал он, насупившись, немного торжественно. Произнося эти слова, он резко выпрямился, на фоне красного бархатного занавеса руки его казались неестественно белыми. По какой-то непонятной ей причине Клея почувствовала, что после этого угрюмого извинения почва ускользает из-под ее ног. От слабости слезы подступили к глазам, и тогда она закрыла лицо руками и тихо и горько заплакала, хотя понимала, что сейчас ей нужно было бы продемонстрировать выдержку и здравый смысл. Это случилось с ней так неожиданно, что она не смогла сразу взять себя в руки. Ей стало вдруг так холодно, так одиноко, она плакала от обиды и бессилия.