Дипломатия Симона Боливара - Анатолий Глинкин

Боливар не испытывает ни малейшего сомнения в неизбежном торжестве правого дела патриотов. Эта пламенная вера основана на глубоком понимании необратимости начавшегося процесса освобождения испанской Америки. Нужно было обладать великим даром проникновения в суть общественно-политических явлений и предвидения будущего, чтобы в момент, когда испанцы торжествовали победу почти на всем континенте, написать пророческие строки: «Успех увенчает наши усилия, ибо судьба Америки твердо предопределена; узы, связывающие нас с Испанией, разорваны… Ненависть, внушаемая нам Испанией, больше, чем океан, отделяющий нас от нее. Пелена спала, мы увидели свет, а нас хотят снова погрузить во тьму… Посему Америка сражается отчаянно, а отчаяние, как правило, способствует победе… Народ, стремящийся всей душой к независимости, в конце концов ее добьется».

Обращая взоры к насущным задачам, Боливар пишет о главном уроке понесенного поражения. Чтобы лишить испанцев поддержки части населения и вовлечь народные массы в освободительное движение, необходимо соединить борьбу за независимость с осуществлением социальных реформ в их интересах. Ход событий «может заставить в недалеком будущем партию независимости провозгласить социальные лозунги, чтобы привлечь на свою сторону народ». Так в политическом лексиконе Освободителя зазвучала тема социальной революции. Это был огромный шаг вперед в становлении его как политического руководителя и государственного деятеля. К сожалению, многие руководители войны за независимость оказались неспособными подняться над узкоклассовыми интересами креольской прослойки и встать на путь широких социальных преобразований. Сам же Боливар до конца своих дней ориентировался на этот маяк, хотя, как и Дон Кихоту, с которым его порой сравнивают, Освободителю не удалось осуществить многого из задуманного. Обстоятельства часто оказывались сильнее него.

Многие страницы «Письма с Ямайки» посвящены международной политике. Видя безразличие Европы и США к борьбе испанской Америки за независимость, Боливар свои надежды возлагал на латиноамериканское единство, взаимную поддержку всех колоний в борьбе против Испании.

Задерживаться дольше на Ямайке не имело смысла. Более того, пребывание там стало опасным. В декабре 1816 года Боливар лишь по счастливой случайности избежал смертельного удара кинжала. Его слуга, негр Пио, подкупленный испанцами, в ночной темноте поразил ножом насмерть капитана Хосе Феликса Аместоя, приняв его за Боливара. Аместой, ожидая Боливара, отлучившегося из дома, заснул в его гамаке, укрывшись от ночной прохлады пончо, принадлежавшим Освободителю. Наемным убийцам одного из самых опасных врагов испанской монархии генерал Морильо обещал 5 тыс. песо.[103]

Через неделю после этого Боливар в пути. Его сопровождает небольшая группа преданных соратников, деливших с ним тяготы жизни на Ямайке: Педро Брисеньо-Мендес и Франсиско Антонио Cea, Педро Чипиа, адъютанты Рафаэль Паэс и Чарлз Чемберлейн. Корабль из флотилии Бриона, предоставленный Боливару, держит курс на Гаити. Освободитель верит, что президент негритянской республики А. Петион не откажет ему в помощи. В день отъезда из Кингстона он обратился к Петиону с письмом, прося принять его. Надежды Боливара не беспочвенны. На Гаити нашли приют его старшая сестра и племянник, здесь укрылись от преследований почти 600 венесуэльских и новогранадских патриотов. Гавани Гаити служили прибежищем для корсаров, которые вели неравную борьбу на море с испанским военным флотом.

24 декабря 1815 г. корабль Бриона, счастливо избежав встреч с испанскими кораблями, бросил якорь в небольшом гаитянском порту Лос-Кайос (французское название Ле-Кайе).

Гористый остров Гаити, расположенный по соседству с Кубой, был открыт Колумбом и колонизован в XVI веке испанцами, назвавшими его Эспаньолой. Как и в других островных колониях, коренное индейское население подверглось поголовному истреблению. Его заменили рабы-негры, привезенные колонизаторами из Африки для работы на плантациях сахарного тростника и в золотых рудниках. После одной из неудачных династических войн испанской короне пришлось в 1697 году уступить западную часть острова Франции, давшей своей колонии название Сан-Доминго.

Великая французская буржуазная революция всколыхнула жителей Сан-Доминго. Восстание негров-рабов в 1791 году, к которым присоединились свободные мулаты и негры, положило начало борьбе за независимость. Во главе восстания встал знаменитый «черный консул» Ф. Д. Туссен-Лувертюр, провозгласивший отмену рабства. Многолетняя борьба завершилась провозглашением в 1804 году независимости Гаити (одно из индейских названий острова). Участник восстания 1791 года, в прошлом раб, Александр Петион в 1807 году был избран президентом. Ему удалось укрепить положение республики, проведя ряд важных реформ. В 1816 году население Гаити провозгласило Петиона пожизненным президентом.

Историческая наука в чем-то сродни географической: исследователю может улыбнуться счастье открытия, и тогда будет «стерто» еще одно «белое пятно». В 1951 году, спустя 135 лет после описываемых событий, в Боготе были найдены неизвестные письма Боливара к Петиону. Вместе с интересными документами о периоде борьбы за независимость в Венесуэле, обнаруженными в архивах Гаваны, они позволили более полно и во многом по-новому осветить один из важных эпизодов дипломатии национального освобождения.

Боливар прибыл в столицу Гаити — город Порт-о-Пренс через неделю после вступления на землю этой страны. Когда окончились новогодние праздники, в национальном дворце 2 января 1816 г. состоялась его первая встреча с Петионом.

Между двумя выдающимися деятелями быстро установилось взаимопонимание, хотя они видели друг друга впервые. Их сближали преданность идеалам свободы и независимости, вера в высокое предназначение человека, в равноправие всех людей, независимо от цвета кожи или происхождения. Симпатии гаитянского народа, завоевавшего свою независимость в долгой и тяжелой вооруженной борьбе, были на стороне испано-американских патриотов.

Принципиальная готовность Петиона поддержать патриотов испанской Америки не означала автоматического предоставления помощи. Президент республики Гаити проявил известную осторожность. Письмо Боливара, написанное 2 января 1816 г., позволяет воссоздать атмосферу первой встречи с Петионом: «Только что закончился визит к президенту. Он прошел в столь добром духе, какой Вы можете себе только вообразить… Я ожидаю многого от его любви к свободе и справедливости, хотя наша беседа не вышла за рамки общих рассуждений».[104]

Осторожность Петиона вполне объяснима. Во-первых, нужно было присмотреться в Боливару. Не секрет, что среди патриотов хоть не часто, но встречались авантюристы всех мастей. Во-вторых, предстояло выяснить, сможет ли Боливар объединить вокруг себя всех патриотов в эмиграции. Крушение второй венесуэльской республики не прибавило ему славы, и некоторые открыто возлагали на него ответственность за поражение. Без авторитетного руководителя любая освободительная экспедиция заранее обречена на неудачу. Истраченные на ее подготовку средства будут брошены на ветер, а Гаити не располагала лишними деньгами. В-третьих, все дело следовало сохранить в тайне. Официально Гаити придерживалась нейтральной позиции в отношении борьбы между Испанией и ее колониями в Америке. Положение негритянской республики было не простым. Она испытывала давление со стороны испанцев, сохранивших в своих руках колонию Санто-Доминго в восточной части острова. Все Антильские острова кишели испанскими шпионами. Открытое нарушение республикой Гаити объявленного нейтралитета могло вызвать военные репрессалии со стороны Испании. Сможет ли Боливар обеспечить достаточную секретность?

В ходе многочисленных встреч и бесед с Петионом в январе 1816 года Боливару удалось завоевать доверие президента Гаити. На переговорах затрагивались самые различные темы: международная обстановка, взаимоотношения Гаити с Испанией и Францией, не желавшей признавать ее независимость, противоречия между различными частями острова и особенно вопросы военной стратегии в освободительной борьбе. Боливар изложил президенту свой план освободительной экспедиции на континент, задуманный еще на Ямайке. Из Венесуэлы и Новой Гранады поступали известия о том, что против испанских колонизаторов начинается народная война. В ответ на жестокие репрессии за оружие брались даже те, кто еще недавно, как, например, жители льянос, сохраняли верность Фердинанду VII. В глубинных и труднодоступных районах возникли пока еще разрозненные очаги герильи. Приближался новый подъем освободительной борьбы. Достаточно искры, верил Боливар, чтобы вновь возгорелось священное пламя войны за независимость. Такую искру сможет высечь небольшой, но хорошо вооруженный отряд закаленных и опытных бойцов, высадившись на континенте и нанеся несколько победных ударов по испанским колонизаторам. Боливар умел передать свой энтузиазм, свою убежденность собеседнику, и Петион поверил в возможный успех смелого предприятия, на первый взгляд казавшегося чистым безумием, — горстка смельчаков бросала вызов 15-тысячной армии Морильо.