Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но красоте ее царицы?
Я весело улыбнулась.
— Ты до сих пор не видел моего лица.
— И все же, когда я буду рассказывать о тебе, царица, меня будут обвинять в преувеличении и сказках точно так же, как ты обвинила меня за рассказ о Соломоне. Но почему ты так хочешь поведать миру о чудесах Сабы? Ведь причиной не может быть лишь обычное хвастовство.
— Ты прав. Но мы обязаны хвастаться чудесами. Я хочу привлечь в свою столицу лучших мудрецов и мастеров мира. Я хочу приблизить тот день, когда бронзовых дел мастера и строители из Финикии, астрономы из Вавилонии, ткачи из восточных племен, которым известны секреты шелка, прибудут в Сабу и приведут ее к процветанию, зная, что здесь их щедро вознаградят за мастерство и знание.
Он медленно и тихо вздохнул.
— Да, теперь я понимаю. И тоже стану стремиться приблизить тот день, когда имя Сабы будут произносить с благоговением, как имя бога… и именем богини станет имя ее царицы.
Я рассмеялась, и на этот раз мой смех действительно был веселым.
— Полагаю, что теперь, после окончания дождей, ты получишь множество даров из Египта, — сказал Тамрин, наблюдая за мной. Его взгляд скользил по моей вуали.
— Дни процветания Египта остались в прошлом, — ответила я.
— Однако ливийские наемники день ото дня становятся все сильнее. Египет потерял Нубию, но вскоре станет новым, куда более воинственным государством.
— У нас всегда были добрые отношения с Египтом. Но теперь им управляют жрецы. Мы отправим дары в храмы Фив.
— Как скажешь, моя царица. Их пророчества дорого обойдутся.
— Да, и будь готов получать прибыль. Я сделаю тебя богатым — богаче, чем сейчас, — сказала я. Потому что лишь человек, которому не нужно никому ничего доказывать, будет одеваться настолько просто и вести себя при этом настолько изысканно. — А теперь скажи мне: какого бога почитает царь Соломон?
— Бога своих праотцов.
— А именно?
— Его называют «Господь Всевышний» и «Аз есмь».
Я выгнула бровь.
— Разве это имя для бога?
— Имя этого бога не произносят вслух. Они считают его выше всех остальных богов.
— Этот царь совершенно точно стремится в пропасть! — засмеялась я. — Разве он не знает, как подобное было проделано в Египте, когда Эхнатон провозгласил всевышним одного лишь Атона — бога, у которого было хотя бы имя, — и как печально все это закончилось? Эхнатон стал «врагом» во всех архивах их собственной истории!
Я читала об этом несколько лет назад: после смерти Эхнатона храмы были заброшены на долгие годы, чума скосила большую часть населения. Неудивительно, что историки возненавидели фараона за то, что тот осмелился так прогневать богов.
— И каков символ этого непроизносимого бога? Ты привез с собой его идол?
Он помедлил.
— У бога нет символа. И нет идола.
Я рассмеялась еще искреннее, чем раньше.
— Бог, с которым нельзя говорить и которого невозможно увидеть.
— Их закон запрещает высекать изображения любого бога — в том числе и их собственного.
— Что за форма неверия заставляет их уничтожать имя и лицо собственного божества?
— Уверяю тебя, его жрецы очень набожны, — мрачно ответил он, — хоть женам царя и позволено отправлять свои культы в местах служений, которые царь специально построил для них за пределами города.
Я пожала плечами.
— Недолго же ему жить в этом мире.
— Как скажет царица. — Тамрин поклонился мне. — Но, покуда он жив, скажи мне, какие дары я должен приготовить ему и взять со своим караваном, когда мы решим выступать?
Я поглядела ему в глаза.
— Никаких.
Тамрин вскинул брови.
— Возьми обычное количество товаров, проследи лишь за лучшим качеством.
— Ты уверена, моя царица?
— Саба обладает монополией на торговлю специями. Если он хочет получать товары из Пунта или Хидуша либо из стран, что лежат к востоку от них, царю придется иметь дело со мной. Он может прислать подарки… нам.
Он помедлил.
— Как скажешь. А какое послание я должен передать Принцу Купцов?
— Только свои рассказы… и цены.
— И когда я приду в Иерусалим, рассказывая истории о Сабе и ее потрясающей царице, царь Израиля пожелает мирного и прибыльного союза… что мне ответить, если он предложит брачный союз с Сабой?
— Что у меня нет дочери, которую я могла бы отдать ему в жены.
— Я имел в виду свадьбу с тобой, царица.
Я смерила его взглядом.
— Я правительница своей страны. А не царевна, которую можно отправить в его гарем.
— Да продлится твое правление сотню лет, — сказал он, склоняя голову.
Когда Тамрин ушел, я сняла вуаль и долго пила из кубка.
От меня не укрылся лукавый взгляд Шары.
— Я знаю, что ты подумала, — сказала я позже, когда она помогала мне раздеться в моих покоях, после того как прислуживающие мне дочери благородных семейств были отправлены спать.
— Не говори, что ты не заметила его красоты… и того, каким взглядом он на тебя смотрел.
— Возможно, заметила.
Она рассмеялась, и я была благодарна за то, что снова услышала ее смех.
В ту ночь, пока Шара спала и ритм ее дыхания напоминал мне мерный шепот морского прибоя, я снова думала о тонких пальцах, о сильных руках и о том, как изгибались его губы в улыбке.
Но опытный и разумный союзник был мне куда нужнее любовника. Мне нужен был глашатай Сабы в далеком мире.
…У этого глашатая был очень красивый рот.
Тамрин вернулся через три недели, чтобы попрощаться со мной в храме в первый день растущей луны — во время новых начинаний и путешествий. На этот раз он надел бронзовый амулет с защитными письменами, амулет торговцев. Жрица — женское воплощение лунного цикла Алмакаха — напевно читала гимн, пока аколит Азма ловил кровь жертвенного козленка в чашу перед священным колодцем. Юная дева, назначенная храмом пророчествовать вместо меня, покачивалась, стоя на коленях, явно под влиянием дурманной настойки Азма.
— Лев будет реветь, — повторяла она снова и снова. Азм не стал трактовать видение. Знамение было дано лишь торговцу, и только он сам мог постичь значение сказанного, если в знамении и вправду был смысл.
Когда я подняла руки, чтобы благословить торговца, девушка взглянула на меня и закричала, заслоняя глаза. Я не стала обращать внимания, зная, что она полубезумна от дурмана. Я сосредоточилась только на Тамрине, человеке, которому я должна была доверить все свои планы, человеке, путешествию которого я отчего-то странно завидовала.
Он тоже смотрел на меня снизу вверх, таким взглядом, словно над ним стояла не женщина и царица, а нечто иное.
- от любви до ненависти... - Людмила Сурская - Исторические любовные романы
- Пленник ее сердца - Тесса Дэр - Исторические любовные романы
- Кровавый Царский Полигон - Валерия Маркова-Бабкина - Альтернативная история / Исторические любовные романы / Попаданцы
- Тиран-подкаблучник (император Павел I и его фаворитки) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Свадебный камень - Памела Морси - Исторические любовные романы
- Роковое имя (Екатерина Долгорукая – император Александр II) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Виват, Елисавет! (императрица Елизавета Петровна – Алексей Шубин) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Нарцисс для принцессы (Анна Леопольдовна – Морис Линар) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Сокол ясный (Елена Глинская – князь Иван Оболенский) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Красавица и Чудовище (Иоанна Грудзинская – великий князь Константин) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы